[694] После смерти Острожского, а потом и его жены Туров перешел в коронные владения.[695]
Городецкие князья, сидевшие во второй половине XIV в. в Городце, были, по мысли Ф.И. Леонтовича, потомками старых русских князей. Впоследствии Городецкое княжество было пожаловано королем Казимиром московскому выходцу Ивану Васильевичу Ярославича. После его смерти перешло к его сыну Федору. Но уже в 1509 г. он записал на случай своей смерти все свои владения королю Сигизмунду и владел уже на правах «доживотья».[696]
Еще до присоединения к Литве в Клецке сидели свои князья.[697] Правда, судьба их неизвестна. Те, о которых мы узнаем в интересующий нас период, — уже литовские. Их родоначальник — Ямунт. Семен и Михаил Ямунтовичи продолжали считаться князьями клецкими. Князь Михаил владел княжеским столом до того, как в начале 40-х годов XV столетия Клецк поступил в распоряжение великого князя литовского. Он передавался Ивану Васильевичу Ярославича, потом его сыну Федору. В 20-х годах XVI в. он стал господарским владением.[698]
Первое упоминание о слуцких князьях содержится в поручной записи Витовта. По-видимому, они относились к роду Наримунта Гедиминовича. С конца XIV в. Слуцк перешел к Владимиру Ольгердовичу. Благодаря обстоятельствам княжество существовало и в XVI в. им правили Олельковичи.
В битве на Калке погиб Юрий Несвижский — князь из этого города. В конце XIV — начале XV в. здесь сидел Иван Несвижский. Есть и другие сведения о несвижских князьях.[699]
Итак, подведем некоторые итоги. Проблема князей и княжеской власти вызывала оживленные споры в историографии. В этот вопрос было внесено много путаницы, в том числе и терминологической, понятийной. На основе уже приведенного материала попробуем разобраться в данном вопросе.
Что представляли из себя князья раннего времени сложения Литовско-Русского государства? С этой проблемой тесно связана и другая: как они утверждались на столах.
В дореволюционной историографии была одно время распространена точка зрения о насильственном внедрении литовских князей в русскую среду (например, концепция В.Б. Антоновича). Потом эта точка зрения была скорректирована, но проявились крайности противоположного мнения (Ф.И. Леонтович). Наконец, была выработана оптимальная точка зрения, на которой и следует остановиться (М.К. Любавский, М.В. Довнар-Запольский). Действительно, власть к литовским князьям переходила разными путями — и мирным, и силой оружия. Зачастую проявлялись весьма архаические традиции. «… Князь витебскыи сынов не держал, принял его (Ольгерда. — А. Д.) к дотьце Витебъск в зяти… а Любарта принял володимеръскыи князь к дотьце во Володимер и в Луцеськ и во въсю землю Волыньскую».[700] Нет возможности видеть здесь какую-то уже «удельную» психологию, когда княжество зачастую передавалось в результате брачного контракта. И русские земли, и тем более Литва находились еще на другой стадии развития, до уделов еще было далеко. Здесь видим следы древних общественных отношений, своими корнями уходящие в глубь столетий. Еще «Хеймскрингла» сообщала, что на протяжении пяти поколений до Гаральда Прекрасноволосого представители семьи Инглингер, происходившей, по преданию, из Швеции, посредством браков с дочерьми местных царей стали правителями по меньшей мере шести норвежских провинций.[701] Известный этнограф Д. Фрэзер считал это явлением, характерным для древних обществ.[702]
Такого рода обстоятельства появления на столах в русских землях иноземцев способствовали тому, что пришлые Гедиминовичи срастались с местной средой. А.Е. Пресняков верно это почувствовал, выделив первый этап распространения власти Литвы — период замены местных Рюриковичей.[703] Действительно, трудно заметить какие-либо существенные различия в положении, например, смоленского Рюриковича — Святослава Ивановича и полоцкого Гедиминовича — Андрея Ольгердовича. И Рюриковичи, и Гедиминовичи наследовали функции князей еще киевского периода. Это судебные прерогативы. «Се яз князь смоленьскыи Федор судил есмь Биреля с Армановичем про колокол…» — сообщает грамота 1284 г.[704] О полоцком князе говорится: «…там его свои князь судить».[705] Князья занимались внешнеполитической деятельностью,[706] Весьма рельефно выступает в источниках и военная деятельность князей.
Но как возникали в XIV в. новые княжения? По М.К. Любавскому, новые княжения появлялись: 1) в пределах собственно литовской земли; 2) в тех русских землях, которые раньше распались на многие мелкие владения, вообще разбились и раздробились политически; 3) на территориях, оторванных от русских земель силою оружия, прежде подчинения самих земель (например, княжество Мстиславское и Бельск, основанные на территории, оторванной от Смоленской земли).[707] Оставляя в стороне собственно литовскую землю, которая не служит здесь объектом анализа, позволим себе не согласиться с почтенным историком. По нашему мнению, новые княжения первоначально возникали там, где для этого сложились условия в виде развития земско-волостной традиции. Думаем, что и в это время еще шел процесс волостного дробления, а на него сверху накладывалась литовская власть. Конечно, этот процесс в значительной степени ужо деформировался и самим литовским влиянием, и зависимостью ряда земель от орды. Идет время, уходят в прошлое древнерусские демократические традиции, и меняется характер княжеской власти. И если новые «княжения» появлялись в результате продолжения еще древнерусских традиций, то «княжества» возникали в первую очередь там, где быстрее утрачивали свою роль и влияние городские общины.
Теперь самое время сказать о «просто князьях», князьях служилых и князьях удельных. В свое время М.К. Любавский не без оснований упрекал Ф.И. Леонтовича в том, что он смешивал княжества различного характера, времени возникновения.[708] Действительно, исследователи зачастую употребляют эти термины, не задумываясь об их содержании.
Кто такие служилые князья? Недавно М.Е. Бычкова, приведя соответствующую историографию, пришла к следующему выводу: «При всем новом, что внесла советская историческая наука в изучение института служилых князей, еще не решен ряд вопросов».[709] Сама же исследовательница считает, что положение служилого князя — промежуточное между удельным князем и князем-вотчинником — возникло в определенный момент образования единого Русского государства и отражает процесс его централизации. Присоединение новых земель при еще слабом государственном аппарате требовало создания буферных форм — той степени автономии новых земель, которая не вела бы вновь к раздробленности, тем более, что в ряде присоединенных княжеств сидели их исконные князья, которых нельзя было сразу лишать всех прав.[710] Забегая вперед, отметим, что речь в данном случае идет только об одном отряде служилых князей.
Когда же появляются служилые князья? Один из первых исследователей вопроса В.И. Сергеевич выводит их из глубокой древности.[711] С этим нельзя согласиться. Появление служилых князей — веяние нового времени. Появляются они как раз в близком нам регионе — Юго-Западной Руси. Князь Юрий Пороский служил Мстиславу, а «первое» служил Владимиру. Мы его застаем в роли посла от Мстислава к татарам.[712] Еще под 1258 г. в летописи фигурируют служилые князья Даниила.[713] Само время появления служилых князей наводит на мысль, что их появление связано с началом перерождения княжеской власти.
Впрочем, другое соображение В.И. Сергеевича весьма интересно. Он различает служилых князей-вотчинников и безземельных. «Возникновение служилых князей-вотчинников, надо полагать, относится ко времени более позднему, чем возникновение разряда безземельных служилых князей», — писал ученый.[714] Это действительно так. Все ранние служилые князья, будь то в Галичине или Волыни XIII в., или Минской земле XIV ст.,[715] явно не являются отчинннками. Затем служилые князья начинают появляться в конце XIV в. Причем все это были уже князья с отчинами, князья пограничной зоны с Московским княжеством, но их социальный портрет уже другой. Значит, под названием «служилых» князей скрываются разные и по статусу, и по хронологии своего бытования категории князей. Но обратим внимание на то, что и в том и в другом случае само употребление по отношению к ним термина «служебный» во многом вызвано самой экстремальностью их положения. В одном случае они без отчин и по этой причине должны служить, в другом — они оказываются между двумя силами — Вильно и Москвой. Остальные же литовско-русские князья, не имея такого названия, но сути своей с определенного времени стали служилыми, все они обязаны службой великому князю, о чем свидетельствуют те документы, которые были проанализированы нами выше.[716] Однако эта служба долгое время отражала лишь характер их отношений с великокняжеской властью, что же касается их статуса в своих землях, то надо иметь в виду — феодальными властителями они не стали. Это в свое время отметил М.К. Любавский, который писал: «Известно, что Гедимин еще при жизни наделил своих сыновей княжениями. Однако эти княжения в XIV в. не сделались еще настоящими уделами, потому что не делились правильно между внуками Гедимина, а от некоторых даже и вовсе отходили… Распределение земель и владений между князьями Гедиминова рода совпало с эпохой образования, сложения государства, и с самого начала имело целью не столько разделение наличного достояния, как на Руси Северо-Восточной, сколько закрепление только что приобретенного».