[56] Это единство держалось за счет военнослужилых землевладельцев областей, от которых зависело местное крестьянство. Землевладельцы объединялись в местные ополчения и на местных вечах, или сеймах. Автономия русских земель опиралась па сильный солидарный класс землевладельцев — князей, панов и бояр. Картине, нарисованной М.К. Любавским, в данном случае присуща статика. Складывается такое впечатление, что специально историей киевского периода М.К. Любавский никогда не занимался. На наш взгляд, надо прослеживать события не только от литовского периода к киевскому, но необходимо и движение в обратном направлении. Нельзя заниматься историей Литовско-Русского государства, пренебрегая реалиями истории киевского периода.
Впрочем, такого рода воззрения М.К. Любавского могли быть следствием гипертрофированного «государственного» восприятия исторического процесса, что совершенно очевидно из его трактовки общины. В своем «Очерке» он отрицал древность общинной организации. В рецензия на труд М. В. Довнар-Запольского, посвященный волостной общине, он писал: «Итак, все признаки изображенной автором автономной организации — волости — говорят за то, что эта организация не архаическая, а сравнительно поздняя, хотя и с некоторыми архаическими чертами», «поземельный строй сельской общины был развалинами древнего общинного землевладения, а простым результатом развития заимочного землепользования и землевладения».[57] В устах государственника М.К. Любавского особый оттенок приобретают слова: «Его (М.В. Довнар-Запольского. — А. Д.) книгу по своей основной задаче и по научным приемам вполне можно поставить рядом с произведениями, например, Лешкова и Беляева».[58] Это можно понять только как полное неприятие славянофильской концепции общинности и считать одним из слабых мест исследования М.К. Любавского. Слабые места были сразу подмечены критиками историка. И. Малиновский, сочувственно отозвавшись о выводах М.К. Любавского касательно связи древнерусской истории и истории Литовско-Русского государства, отметил, что в таком случае задача историка Литовско-Русского государства стоит в том, чтобы «установить связь между древнерусским и литовским строем; выяснить те условия, при наличности которых совершалось изменение древнерусского строя; характеристику литовско-русского строя. Проф. Любавский останавливается на всестороннем разрешении двух последних задач почти игнорирует первую».[59] «Нельзя ограничиться, — пишет далее И. Малиновский, — уяснением связи между учреждениями литовской эпохи; нужно задать вопрос: из каких древнейших учреждений образовались они?».[60] И. Малиновский прав и в другом. «Можно не соглашаться с некоторыми мнениями, взглядами проф. Любавского, но нельзя не признать, что его исследования — крупное явление в русской исторической литературе: последующим научным работникам в той же области литовско-русской истории предстоит идти дальше от его исследования, как от отправного пункта, считаясь с его взглядами, опровергая или развивая их».[61]
Крупным вкладом в изучение литовско-русской истории было и творчество М.В. Довнар-Запольского. Его магистерская диссертация о государственном хозяйстве Великого княжества — это своего рода энциклопедия государственной жизни целого региона Восточной Европы. По мнению исследователя, хронологически русское влияние является в государстве не только более ранним, чем польское, но и по своему влиянию в области государственной (не говоря о языке и литературе) оно более значимо. Главная же особенность образования Литовского государства в том, что обстоятельства рано вызвали к жизни государственные начала — в противовес вотчинным порядкам собственно Литвы и земскому строю русских областей.[62] М. В. Довнар-Запольский выстроил следующую схему государственного развития Великого княжества Литовского. К середине XIII в. возникает государство, появление которого было обусловлено внешними причинами. Во главе его стал один из родовых князей — князь-вотчинник. Однако быстрого перехода вотчинных отношений в государственные не произошло. Что касается присоединения русских земель, то правы здесь были М.Ф. Владимирский и Ф.И. Леонтович — оно в целом мирное, но все-таки картина была сложнее, чем они полагали. Присоединение земель шло разными путями: одни земли присоединялись путем дипломатических переговоров, другие — после борьбы на договорных началах, а третьи — несомненная добыча литовских князей.[63] Обстоятельства присоединения обусловили различия во взаимоотношениях литовского правительства с различными частями своего государства. Государство представляло собой, по мысли М.В. Довнар-Запольского, федерацию, в которую с русской стороны входили удельные княжения и земли. Если Литовское княжество в узком смысле этого слова (т. е. земли Аукштайтии и приросшие к ним русские земли Черной Руси) князья считали своей вотчиной, то с другими частями государства устанавливались договорные отношения. Государство строилось на договорных началах.[64] Однако можно заметить разницу в отношениях к удельным княжествам и землям. «Политика по отношению к землям однообразнее и устойчивее, чем к княжениям», — пишет исследователь. Это объясняется тем, что «вольные общины (имеются в виду Полоцк, Витебск, Смоленск, Киев, Жмудь. — А. Д.) заключают в себе больше элементов государственных, чем вотчинных».[65] Ясно, что киевский исследователь исходил из теории смешения вотчинного и государственного начал — теории весьма распространенной в дореволюционной историографии. По его мнению, в Древней Руси эти начала уравновешивали друг друга. Развитию вотчинного начала препятствовало вече и то, что князь едва ли сделался вотчинным собственником всей территории. Литовско-Русское государство заимствовало это смешение с явным перевесом общественно-правового начала. Литовское правительство воспользовалось уже существовавшими в русских областях повинностями. Вся система обложения Литовско-Русского государства имеет свое начало в Древней Руси.[66] Историк внимательно проследил за формированием системы налогов и повинностей в Литовско-Русском государстве.[67] Что касается сословной структуры, то здесь он полемизирует с Ф.И. Леонтовичем по поводу появления сословий в результате рецепции иноземного права, выдвигая несколько неожиданный для современного восприятия тезис о том, что древнерусские земли были вольными общинами, но состоявшими из сословий.[68] Тем не менее и он обращает внимание на длительность процесса формирования сословий и их архаический характер в Литовско-Русском государстве.[69] Так, он пишет о том, что шляхетское сословие слилось в плотную и более или менее юридически однородную сословную группу только к концу XVI в. В древности служба лица определялась не его принадлежностью к тому или иному сословию, а повинностью, лежавшей на земле.[70] Что касается «феодальных понятий», то здесь М.В. Довнар-Запольский высказался совершенно определенно. Он считал, что, не отрицая известного их влияния в древнее время в собственно литовских землях, их нельзя распространять на межкняжеские отношения в Литовско-Русском государстве, так как здесь не было выработано общей схемы отношения вассала к сюзерену, да и принцип смешения вотчинного и государственного начал противоречил бы условному характеру феодального землевладения.[71]
Одну из работ М.В. Довнар-Запольский посвятил крестьянской общине.[72] Он нарисовал своего рода типологическую схему развития общины в западнорусских землях, причем общины до сих пор мало изученной — волостной. Его труд в этой области — отправная точка для каждого, кто начинает заниматься историей западнорусской общины.
На Украине работал один из крупнейших знатоков интересующих нас проблем — М.С. Грушевский. Этим проблемам он посвятил два тома своей знаменитой истории Украины — Руси (четвертый том посвящен политическим отношениям). До XIII в. историк не замечает у литовских племен следов сильной политической организации — ее создал только Миндовг. При Гедимине литовское правительство вступает на путь собирания русских земель. Причем завоевания не было, а было именно собирание «рассыпанной части киевской державы».[73] Государственный строй Великого княжества Литовского был в XIV в. весьма схож с государственным строем Древеней Руси. Литовское правительство давало землям широкую автономию. Ликвидация княжеской власти на местах при Витовте — шаг к централизации, но до полного уничтожения автономии было еще очень далеко. Эта система напоминала федерацию, но не настоящую федерацию, так как до середины XVI в. не было выработано форм представительства земель в центральных органах власти.[74] Отчего же произошли потом в строе Литовско-Русского государства радикальные изменения? Тут М.С. Грушевский обращается к проблеме крупной земельной собственности и феодализма. Он отмечает, что были сторонники рецепции феодализма. Были и историки, которые ее отрицали, но распространяли на древнерусский период условность и ограниченность земельной собственности характерные для литовского периода. Ученый полемизирует с тем и с другим направлением. По его убеждению, верховное право государя — результат долгого, но естественного развития в новых условиях, сложившихся в рамках Литовско-Русского государства, а вовсе не принцип, с самого начала положенный в основу отношения к земельной собственности.