[1043] В дореволюционной историографии наиболее подробно в качестве важнейшего института феодального строя иммунитет изучал Н.П. Павлов-Сильванский. Его рассуждения направлены на то, чтобы доказать обычно-правовое происхождение иммунитета. Доказательства его, однако, до удивления немногочисленны. Он ссылается на грамоту Мстислава Владимировича, в которой пожалования монастырю даются «с данию, с вирами и с продажами» и пишет, что «права дани и суда не являются по этой грамоте предметом особого пожалования, но составляют как бы естественный придаток к праву собственности на село».[1044] Почему здесь эти права выступают естественным придатком, неясно. Не убеждает и приведенная грамота Олега Ивановича Ольгову монастырю в Рязани, в которой село Арестовское дастся «с винами и т. д.». Так же мало «работает» на идею Н.П. Павлова-Сильванского и грамота первой половины XV в., в которой «деревня из старины тянет судом к нам…». Без особых доказательств Н.П. Павлов-Сильванский отверг мысль Б.Н. Чичерина и Ф. Дмитриева о давнем пожаловании деревни в кормление и сделал вывод в пользу того, что «иммунитетные права происходят не из отдельных княжеских пожалований, а из общего обычного права».[1045] Все эти наблюдения понадобились историку для того, чтобы поддержать, К.А. Неволина в том, что «в древнейшие времена права вотчинника были не теснее, а, напротив, еще обширнее, чем они были во времена позднейшие».[1046]
Вряд ли следует полемизировать с историком, жившим еще в начале нашего столетия, да еще занимавшимся другим регионом, если бы его идеи не нашли многочисленных последователей. И.Я. Фроянов обратил внимание на то, что идеи об обычно-правовом происхождении иммунитета все больше утверждались в советской исторической науке по мере того, как прочнее становились идеи о древнем происхождении крупного землевладения.[1047] С. В. Юшков в своей ранней работе отводил княжеской власти созидающую роль в становлении иммунитета,[1048] в дальнейшем же пришел к мнению о том, что иммунитет имманентно сопутствовал феодальному землевладению.[1049] К нашему времени «феодальная сущность иммунитета… настолько укоренилась в сознании историков, что стала прописной, азбучной истиной».[1050] Добавим к этому, что азбучной истиной стало и некняжеское происхождение иммунитета.
Венцом естественного и плавного течения исторической мысли в области изучения не только иммунитета, но и крупного землевладения в целом (течения, которое было прервано 30-ми годами) является полемика между С.Б. Веселовским и А.Е. Пресняковым. В этой полемике, как в капле воды, отразились все достижения и недостатки в развитии дореволюционной исторической науки. Одним из центральных пунктов спора был вопрос об иммунитете. Еще М.К. Любавский в работе, близкой по времени к трудам Н.П. Павлова-Сильванского, отвергал мнение последнего об обычно-правовом происхождении иммунитета.[1051] Однако наиболее полно идеи именно о княжеском пожаловании обосновывал С.Б. Веселовский. В 1926 г. он издал работу, посвященную установлению вотчинного режима, где и высказал свои соображения по поводу иммунитета. С критикой его труда выступил А.Е. Пресняков, принявший сторону Н.П. Павлова-Сильванского. С.Б. Веселовский вновь вернулся к этой теме в работе, которая увидела свет через много лет после критики его первого труда А.Е. Пресняковым. С нашей точки зрения, С.Б. Веселовский в этой полемике был силен прежде всего тем, что признал достаточно позднее возникновение крупного землевладения в Восточной Европе. Факт этот ныне очевиден. Вот почему, силясь доказать древнее происхождение землевладения, А.Е. Пресняков в первой части своей критической работы проигрывает С.Б. Веселовскому. Возражая А.Е. Преснякову, С.Б. Веселовский в более поздней работе высказал ряд удивительно простых и бесспорных мыслей. Он выступил против того, чтобы связывать иммунитет с княжеской властью, ибо такая постановка вопроса вынуждает обратиться к еще более темному вопросу — о происхождении княжеской власти.[1052] С точки зрения историка, «самое понятие иммунитет… предполагает существование какой-то власти, которая для некоторых лиц делает исключение в судебной и податной области… Иммунитет — изъятие из каких-то общих правил». Ученый справедливо призвал не растягивать понятие иммунитета до бесконечности и пришел к выводу о необходимости говорить для древнейшего времени только о «предпосылках иммунитета».[1053] Среди сильнейших сторон его концепции также и мысль о том, что «самое понятие частной собственности на землю как вещного права, определенного и одинакового для всех, находилось в процессе развития».[1054]
Однако слабость С.Б. Веселовского и одновременно сила А.Е. Преснякова заключалась в том, что первый не мог избежать крайностей историко-юридического подхода. Вот откуда у С.Б. Веселовского соображения об отказе князя от некоторых своих частновладельческих прав и т. д.[1055] Все это не без оснований дало возможность А.Е. Преснякову обвинить С.Б. Веселовского в приверженности теории верховной собственности на землю.[1056] Между тем самому А.Е. Преснякову удалось сформулировать своего рода квинтэссенцию того спора, который шел в дореволюционной исторической науке и отражение которого практически можно найти во всех работах начала века, в том числе и по истории Литовско-Русского государства. Это спор о соотношении «частноправовых и государственных, публично-правовых отношений». Этот вопрос продолжал волновать русских историков вплоть до революции и 20-х годов. Достаточно вспомнить то, что писал о своем учителе А.С. Лаппо-Данилевском С.И. Валк.[1057] Так вот, именно А.Е. Пресняков ясно указал на смешение этих принципов в общественной и правовой жизни Древней Руси. Более того, он пришел к выводу о том, что для Древней Руси нет оснований «выводить из землевладения не только предпосылок иммунитета и в отношениях подсудности, но также повинностей хозяйственного характера, а, вернее, представлять себе дело так, что власть над трудовой силой была предпосылкой для организации как вотчинного, так и дворцового землевладения, с постепенным разграничением их прав и интересов».[1058] Это разграничение путем освобождения населения иммунитетного владения от ряда сборов и повинностей и от вмешательства в административную и хозяйственную власть над ним вело к превращению повинностей из княжеских в вотчинные и к закреплению вотчинной юрисдикции за счет княжеской.[1059] Многое здесь убеждает, однако А.Е. Пресняков не обращает внимания на прерогативы городских и сельских общин. Волновала эта проблема гораздо позже и Б.Д. Грекова. Это и понятно. Как исследователь Б.Д. Греков формировался еще до революции. Он спорит с И.А. Линниченко, придававшим большое значение общинному землевладению, и отмечает при этом, что «очень трудно в наших источниках, говорящих о княжеских земельных пожалованиях, распознать, где и в каком случае князь действует как носитель верховной власти, а где — как собственник домена».[1060]
Вот такой вид приняла уже в 40-х годах XX в. та антиномия, которая так будоражила мысль историков начала века. Отметим, впрочем, что и в таком виде подход к проблеме, восходящей к историографии начала века, гораздо более перспективен, чем теория «верховной собственности на землю», утвердившаяся в историографии в 50–70-х годах, или попытка облечь понятие иммунитета в схоластические «марксистские одежды».
Думаем, что роли иммунитета в процессе формирования и развития крупного землевладения в литературе уделяется еще недостаточно внимания. С.Б. Веселовский писал о том, что «историю иммунитета как феодального учреждения надо начинать только с тех времен, когда в истории Древней Руси появился и стал с течением времени играть все более и более важную роль новый фактор — княжеская власть».[1061] Здесь хорошо заметно характерное для С.Б. Веселовского стремление связать иммунитет с феодализмом, соединяя с феодализмом и княжескую власть. Для нас это не так очевидно. И.Я. Фроянов, развивая идеи, эпизодически высказанные С.В. Юшковым и Я.Н. Щаповым, убедительно показал дофеодальный характер иммунитета в Киевской Руси.[1062] И это при достаточно развитом аппарате княжеской власти. Наблюдения С.Б. Веселовского и И.Я. Фроянова свидетельствуют о том, что иммунитет проистекал из княжеских пожалований, по при этом в Киевской Руси, носил еще дофеодальный характер. Но для чего вводился иммунитет? По С.Б. Веселовскому, «иммунитет был универсальным средством, которое князья употребляли с самыми различным целями… нормальной формой управления».[1063] И.Я. Фроянов выдвигает на передний план финансовые интересы, заботы князя о материальном обеспечении социальной верхушки.[1064] Видимо, иммунитет был и тем и другим. «…Нередко различные мотивы соединялись и сплетались так тесно, что трудно сказать, какой из них был первым и главным».