«И в самом деле, – так очерчивает нравственный облик этой женщины ее биограф, – в продолжение трех-четырех лет ее похождений по Европе одни, очарованные красотой ее, входят из угождения красавице в неоплатные долги и попадают за то в тюрьму, другие, принадлежа к хорошим фамилиям, поступают к ней в услужение, сорокалетний князь Римской империи хочет на ней жениться вопреки всем политическим расчетам, и хотя узнает об ее неверности, однако же намеревается бросить свои германские владения и бежать с прекрасною очаровательницей в Персию. Она любила хорошо пожить, любила роскошь, удовольствия и не отличалась строгостью нравов. Увлекая в свои сети молодых и пожилых людей, красавица не отвечала им суровостью; она даже имела в одно время по нескольку любовников, которых, по-видимому, не очень печалила ветреность их подруги».
Когда она кончила свое образование, то прежде всего мы видим ее в Берлине.
Из Берлина какая-то скандальная история заставляет ее бежать в Гент и переменить имя девицы Франк на имя девицы Шель.
В Генте она сводит знакомство с сыном голландского купца Вантурсом. И с той, и с другой стороны взаимная склонность, любовь – и Вантурс входит в неоплатные долги. Этих долгов не в состоянии покрыть те суммы, которые девица Шель получает будто бы от какого-то таинственного дяди из Персии.
Дядя в Персии – это, без сомнения, князь Радзивилл, тайно руководящий своим созданием.
Кредиторы хотят сажать Вантурса в тюрьму – и он, бросив жену, бежит в Лондон с таинственною девушкой. Девушка превращается в г-жу Треймуль.
И в Лондоне, как и в Генте, та же безумная трата денег, роскошь, блеск, кредиторы, опасность тюрьмы – и Вантурс бежит в Париж.
Таинственная девушка остается в Лондоне. У нее новый друг – барон Шенк. Но безумная роскошь гонит и Шенка со странной девушкой в Париж.
В Париже г-жа Треймуль имеет свидание с графом Михаилом Огинским, польским посланником.
Но она уже не Треймуль, а русская княжна «принцесса Владимирская», по имени Алина или Али-Эмете, единственная отрасль знаменитейшего и богатейшего рода князей владимирских. Родители ее умерли давно, а воспитал ее дядя, живущий в Персии. Она явилась в Европу, чтоб отыскивать в России свои владения. Сокровища ее персидского дяди также к ней переходят.
В Париже все это кажется одною из сказок Шехерезады, и Париж слепо верит поэтической легенде. Легенду эту подкрепляет авторитет такой личности, как живущая в Париже княгиня Сангушко.
В Париже, как и везде, принцессу Владимирскую окружает царская роскошь и блеск. В свите ее два барона – Шенк и Эмбс, бывший Вантурс. Банкиры Понсе и Маке снабжают их деньгами. В свите принцессы является новое лицо, ее поклонник маркиз де Марин, который бросает блестящий двор Людовика XV и скачет за таинственной волшебницей в Германию, чтобы быть ее интендантом в каком-то немецком городе.
Скоро эта свита баронов и маркизов увеличивается новым крупным лицом: член знаменитейшей французской фамилии, граф Рошфор де Валькур, гофмаршал владетельного князя Лимбурга де Линанжа, находящийся в Париже по делам своего государя, просит руки принцессы Владимирской. Принцесса дает согласие на брак: ждут только согласия государя. Но и этого мало: она запутывает в свою сеть и графа Огинского.
В начале 1773 года принцесса Владимирская вместе со своею свитою исчезает из Парижа и является во Франкфурте-на-Майне. Получив от Огинского бланковый патент на офицерский чин в литовском войске, она вписывает туда Вантурса – и он делается литовским капитаном.
Но вот во Франкфурт является коронованная особа – Филипп-Фердинанд, владетельный граф лимбургский, стирумский, оберштейнский и прочее, князь Священной Римской империи, претендент на герцогство шлезвиг-голштинское, незадолго перед тем наследовавший престол по смерти старшего брата своего. С ним приезжает и жених принцессы Владимирской, граф Рошфор де Валькур.
Блистательный князь Лимбург, имевший свой двор с гофмаршалом, гофмейстером, камергерами, егермейстерами и прочими придворными чинами, свое войско, своих посланников при венском и версальском дворах, щедро раздававший свои ордена своим подданным, бивший свою монету, как коронованная особа, споривший с прусским королем, славным Фридрихом II, за нарушение его владетельских прав, объявивший себя, наконец, соперником русского великого князя Павла Петровича по спору за наследственные права на Голштинию, этот соперник Павла Петровича просит представить его принцессе Владимирской и, как все прежние ее поклонники, делается послушным рабом этой загадочной личности. Он просит ее переехать в его владения – и принцесса переселяется с ним вместе в замок Нейсес, во Франконии, а ее жених, граф Рошфор де Валькур, арестуется как государственный преступник.
Во владениях князя лимбургского принцесса Владимирская называет уже себя «султаншей Алиной» (la sultane Aline) или Элеонорой. Другие зовут ее «принцессой азовской».
Она учреждает свой орден, «орден азиатского креста». Уже через сто почти лет после этого, в 1858 году, в Париже были конфискованы дипломы на орден, учрежденный нашею самозванкою, который назывался «lа croix de l’ordre asiatique, fondé par la sultane Aline»[17].
Действительно, это одна из сказок Шехерезады, а между тем – это история XVIII века.
Кроме ордена, в Нейсесе принцесса Владимирская учреждает свой двор. Маркиза де Марина она назначает интендантом этого двора.
Вскоре князь Лимбург знакомит с нею своего друга, барона фон Горнштейна, конференц-министра трирского курфюрста, – и этот министр попадает в число ее жертв.
Но время выхода ее самой на более широкую политическую сцену еще не настало.
Не зная своего будущего, не подозревая, что она скоро должна будет объявить свои права на корону Российской империи, принцесса Владимирская задумывает короновать себя короною влюбленного в нее князя Лимбурга.
– Я получила от дяди письмо, – говорит она ему однажды, – дядя требует возвращения моего в Персию.
Пораженный этой неожиданностью Лимбург умоляет ее остаться.
– Я не могу долее оставаться в неопределенном положении, – отвечает она, – я должна ехать. В Персии я пристроюсь, там ждет меня жених.
Князь Лимбург в отчаянье. Желая удержать свою очаровательницу, он предлагает ей свою руку, свою корону, свои владения. Принцесса не отказывает ему, но в то же время настаивает на поездке в Азию, говоря, что политические дела вынуждают ее быть там. Обезумевший Лимбург не хочет расстаться с нею.
– Я откажусь от престола в пользу младшего брата, – говорит он, – покину хоть навсегда Европу и в Персии найду счастье в твоих объятиях.
Это было в июле 1773 года.
Пугачев в это время бродил еще по заволжским степям: тень Петра III еще не являлась.
Не выступала и тень дочери Елизаветы Петровны.
Друг князя Лимбурга барон фон Горнштейн при известии о помолвке княжны Владимирской советует, чтобы она оставила греческую схизму и приняла католичество, хотя самозванка, называя себя православной, никогда и ни в какой церкви не приобщалась, как сама после показала. При этом оказываются нужными и документы о ее рождении.
Самозванка по этому поводу пишет о себе:
«Вы говорите, что меня принимают за государыню Азова. Я не государыня, а только владетельница Азова. Императрица там государыня. Через несколько недель вы прочтете в газетах, что я – единственная наследница дома Владимирского и в настоящее время без затруднений могу вступить во владение наследством после покойного отца моего. Владения его были подвергнуты секвестру в 1749 году и, находясь под ним двадцать лет, освобождены в 1769 году. Я родилась за четыре года до этого секвестра; в это печальное время умер и отец мой. Четырехлетним ребенком взял меня на свое попечение дядя мой, живущий в Персии, откуда я воротилась в Европу 16 ноября 1768 года».
И действительно, год ее рождения совпадает с годом рождения настоящей дочери Елизаветы Петровны, княжны Августы Таракановой, хотя впоследствии оказалось, что она убавляла свои года. Она признает себя подданной русской императрицы; но она еще не дочь ее предшественницы – это время еще не приспело.
С этой поры ее величают уже «высочеством». Письма к ней адресуются: «ее высочеству, светлейшей принцессе Елизавете Владимирской» (A son altesse serenissime, madame la princesse Elisabeth de Volodimir).
Между тем самозванка заводит переписку с графом Огинским, составляет проект лотереи для распространения между банкирами, пишет о делах Польши, составляет особую записку о них для версальского кабинета.
Князь Лимбург ревнует ее к Огинскому; но она успокаивает его, говоря, однако, что не может выйти за него замуж до утверждения своих прав в России. В письмо к князю она влагает черновое письмо к русскому вице-канцлеру князю Александру Михайловичу Голицыну, называет его своим опекуном, сообщает ему о любви к князю Лимбургу и о намерении вступить с ним в брак, изъявляет, что тайна, покрывающая доселе ее происхождение, подает повод ко многим толкам, уверяет Голицына в неизменности своих чувств, благодарности и привязанности к императрице Екатерине II и в постоянном рвении о благе России, прилагает к письму проект о сосредоточении всей азиатской торговли на Кавказе и обещает сама приехать в Петербург для разъяснения этого проекта, если бы настала в том надобность.
Опять что-то сказочное, невероятное.
Князь Лимбург окончательно обезумевает от любви, от видимых противоречий и несообразности в действиях таинственной принцессы и от ревности. Он грозит даже поступить в монахи, отказаться от престола.
У самозванки являются новые сношения: впоследствии князь Орлов-Чесменский намекал императрице, что самозванка находилась в сношениях с бывшим в то время в Спа Ив. Ив. Шуваловым.
В октябре 1773 года она делается формальной владетельницей графства Оберштейн и переселяется в свои владения.
Пугачев появился в окрестностях Яицка. Знамена его уже развеваются по заволжским степям. Вести об этом наполняют Европу.