– Ну, овцы, отвечайте! Задница – половой орган или просто задний? – спрашивала Ева.
Она очень любила устраивать «овцам» экзамен.
Девочки переглядывались, Ева ставила их в тупик.
– Вроде да… – неуверенно протянула Алька.
– Молодец! – похвалила Ева. – Не знаешь, что сказать – никогда не молчи. Золотое правило блондинки: не знаешь, что сказать, – улыбнись, незаметно поправь (чтоб все видели) бретельки лифчика или сразу придумай шутку:
– Молодой человек, научите меня завязывать галстук! Я пятерых мужиков уже задушила…
Им бы молиться на Еву, крысам, но они же толком ничего не умеют, Ева пока что больше в них вкладывает, чем получает в ответ, хотя на этом фоне Алька сверкает, как бриллиант.
Она нужна строго как рабочая лошадь. А к шорам на глазах полагаются удила и кнут. – В этой малышке было так много искреннего (лицо – просто как солнышко), что даже очень опытный, искушенный человек, часто пользующийся услугами проституток (в том числе и начинающих проституток – еще кротких, трусливых, словом – вчерашних девственниц), так вот, даже опытный человек, какой-нибудь… современный Свидригайлов… не догадается, какая у малышки профессия.
Точнее, какое призвание. – Нет, можно предположить, конечно, что этот ребенок пишет стихи о любви, изучает ботанику, обожает бабочек, а по выходным смиренно поет в церковном хоре… – О многом, о многом можно подумать, глядя на Альку, но догадаться, что эта девочка долго не проживет, потому что она создана только для безобразия… – нет, нельзя.
Невозможно.
Самой природой создана?
А кем же еще? И таких «малышек» легион. Их бесполезно воспитывать, лечить (лечить от чего? от разврата?). Им трудно жить без мощного, изнуряющего секса с разными мужчинами. Кого-то одного им уже недостаточно, как погибающему наркоману уже мало обычной дозы.
Сегодня Хозе, завтра – Тореадор, потом будет кто-то еще, обязательно будет… третий, четвертый… остановка – это смерть, просто смерть.
Да, они – те же наркоманы, только сексуальные: этот порок проявляет себя очень рано, уже в детские годы. Природа словно бы торопится, не ждет, хочет побыстрее расправиться со своей жертвой. Такие девчонки обычно интеллектуально развиты, хорошо учатся, много читают и интересуются всем на свете, но вдруг в них появляются скрытая тревога, скрытое напряжение; впрочем, они, тревога и напряжение, всегда так глубоко спрятаны, что заметить их может только опытный человек.
Они любят бантики, любят косички; они улыбчивы и кажутся веселыми, доверчивыми… – словно это и не дети вовсе, а воздушные эльфы, вдруг слетевшие на землю.
К тринадцати годам они – обычно – уже настолько сильны, что никогда, даже под пыткой, не выдадут свою тайну: по ночам их ручонки вдруг сами находят то самое место, откуда по телу мгновенно разливается неизъяснимая благодать.
Клад! Найден клад! Поэтому их детская жизнь уже разделилась на две половинки: «до» и «после» «улыбки Снегурочки», как называла этот клад Алька![4]
Право на удовольствие. Новая игрушка.
И сразу любимая: клад, клад!
Да уж, – они ни за что не откроют тайну, разве что кому-то из подруг, но только потом, с годами; у таких девочек нет близких людей.
Ручонки, ручонки… – да, по ночам (иногда и днем) они упрямо делают свое дело. Страх, что кто-то из взрослых их вот-вот «застукает», врежется, грубо и безжалостно оторвет их ручонки от «чуда чудного» и «дива дивного», да еще и безжалостно накажет (они же взрослые!), этот страх детей не покидает.
А тут кто-то из подруг бросит невзначай, что за такие вещи полагается руки отрубать… да, их тайна растет, разрастается, набирает силу, это движение ведет к скорому и быстрому взрослению.
С каждой тайной дети становятся сильнее. Мне страшно. Но я не боюсь. Я уже взрослая. (Если я кого-то боюсь, значит, я не вполне взрослая.) Речь даже не о деньгах. Деньги – это потом (сначала руки тянутся туда, где «улыбается Снегурочка», потом к мужчинам, потом к деньгам), – к пятнадцати годам эти девчонки – как трава, пробившая асфальт.
Солнца! Хочется солнца!
То есть золота?
Я – трава, пробивающая асфальт. Я пробью асфальт. Я уже пробила асфальт!
Им не понятно, им просто не приходит в голову, что трава, пробившая асфальт, погибнет с первыми холодами.
Так может, и смерти не надо бояться? А ну как ее вовсе нет, смерти: освоили землю, освоим и небо…
Если смерть точно меня обойдет, если после удовольствия всегда хочется большего удовольствия, значит, можно попробовать водку, можно попробовать наркотики… все, все уже можно, если «я» с детства не такая, как «все»…
…Познакомились они, Ева и Алька, абсолютно случайно – в «Сандунах».
Алька осваивала «любовь в парилке». Всего две недели, как она из Вологды. Жила с каким-то журналистом познакомились на вокзале случайно, у киоска, он покупал газеты.
Вообще-то – ни кожи, ни рожи, как говорится, но не алкаш, уже жить можно…
Как вечер, так «Сандуны»; если бы он мог, этот журналист, он бы здесь жил (в «Сандунах» только открылись отдельные кабинеты): горы креветок, разливное пиво, – каждый вечер парень приглашал сюда друзей и даже работал в «Сандунах», что-то писал…
Секс в парилке – это извращение. Групповое помешательство. Очень опасно для жизни.
Лежит ее милый на полке. И хочется ему… удовольствия.
– Ну, возьми, детка, возьми…
И Алька взяла. Все сделала, как велели. – Ух ты, аргумент мой ненаглядный! дай, золотой, подую на тебя, приятно тебе будет, прохладненько, не то вон как ты червячком-то согнулся… сейчас, родной, гвоздиком встанешь, гвоздиком…
Оттянула Алька на амурике кожицу да так дунула, что мужика с полки как ветром сдуло.
Температура – под сто, пар – огненный, лава! Мужик орет, за ананасы держится и – сразу в бассейн, в ледяную воду…
Сожгла, сука, балдометр.
– Ты ему кто? – орет банщик.
– Жена… – бормотала Алька…
Вызвали «скорую помощь»: ожог первой степени!
Хорошо хоть не убили. А могли. Легко! Ночью, по-воровски, под звездами вынесли бы труп и – на ближайшую стройку, в бетон…
Как-то раз, еще летом, министр внутренних дел Ерин поинтересовался у коллег, сколько людей пропадает сейчас в стране без вести. Каждый месяц.
Оказалось, никто не знает: данных нет.
Крин приказал подсчитать.
Считали долго, с месяц.
Весна-лето 1992-го – 42 тысячи человек.
Разве их кто-то (кроме родственников, разумеется) искал?
…Принимая Алину в агентство, Ева устроила ей короткий экзамен. За полтора часа Алька (в присутствии Евы, разумеется) должна была написать сочинение на любую историческую тему.
– О Ленине напишу, – заявила Алька. – Президент, о народе думал.
– Валяй! – согласилась Ева. – Ленин – мой земляк!
– Правда?!
– Ага…
Через полтора часа Алька положила перед Евой стопку исписанных страниц.
«Когда родился В. И. Ленин, никто не знал, что он будет предводителем коммунистов, о котором помнят и в наши дни. Это был великий человек. Ленин учился в школе, когда к нему приставали парни. Кончалось это разборкой на школьном дворе. Ленин не любил драться, но приходилось защищаться или защищать своих друзей.
Кроме школы, Владимир Ильич ходил работать, так как в те времена нужны были деньги, чтобы прокормиться.
Прилавки в магазине были почти пусты, хлебопродукты давали по карточкам, и Владимир Ильич жил не как богатый гражданин, а как все люди, которые его окружают.
Он бегал и раздавал листовки, ходил по улицам с огромной пачкой книг, подбегал к машинам и продавал им сигареты. Не знаю, как Владимир Ильич стал лидером, наверное, он как-то себя проявил перед людьми.
Когда он вошел на трон, то начал вести всех людей в будущее коммунистов. Ленин старался сделать так, чтобы на прилавках было побольше еды и чтобы было поменьше безработицы. Это ему, конечно, удалось, но ненадолго. Посевы в деревнях не всегда давали хорошие урожаи. Иногда урожай просто гиб. Ленин очень любил детей. На парадах он брал ребенка и нес его на руках. Люди не возражали, что ихнего ребенка берет их предводитель. Когда была Октябрьская революция, в стране началась паника. Владимир Ильич не мог удержать людей, приходилось успокаивать их силой. Всех парней старше 16 лет отправляли на войну. Некоторые люди боялись и прятались. Через некоторое время их приговаривали к расстрелу. Из-за революции в стране началась голодовка. Хлеб практически не привозили. Воды нигде не было. Если и привозили, то давали кусок хлеба да половину кружки с водой. Некоторые даже не могли дойти до машины с едой, так как, охваченные голодом, лежали на полу. Владимиру Ильичу Ленину было тяжело смотреть на все происходящее. Он не мог давать людям больше еды лишь потому, что немцы подходили все ближе и ближе к Кремлю. Они сжигали посевы, силой отбирали продовольствие у стариков и женщин, потом немцы расстреливали народ в деревне и сжигали ее. Ленин понимал, что немцы приближаются к Москве. Он посылал на войну все больше и больше людей, а сам сидел в охраняемом месте и ждал вестей.
Народ в стране взбунтовался и начал громить город. Ленин приказал солдатам успокоить людей. Солдаты не щадили ни женщин, ни детей, и, когда все немного затихло, Владимир Ильич захотел узнать о новостях в Москве и Московской области. Он выехал на своей машине вместе с охраной. Но он недолго ездил, ему устроили засаду революционеры. Ленина поймали и посадили за решетку. За решеткой Ленин читал книги при свече, на полях книги он писал молоком воззвание. Но революционеры узнали о его планах и отобрали книги. После нескольких дней советские войска дошли до того места, где находился Владимир Ильич Ленин. Они окружили революционеров и взяли их в плен. Ленин был свободен. В последний раз Ленин направил все свои войска на немецкую армию.
В этом бою советская армия окончательно разбила вражескую армию. После этой победы в стране началась перестройка. Теперь Ленин был не враг народа, а его друг. Стали привозить пищу, открыли новые заводы, и стали появляться новые постройки. Однажды вечером, как обычно он это делает, Ленин хотел сесть в свою машину, а потом поехать домой. Только Владимир Ильич открыл дверь машины, как раздался выстрел. Пуля настигла Владимира Ильича Ленина и попала в сонную артерию. Ленин помер. На месте выстрела оказалась только слепая старушка, которая не сопротивлялась. Ее поймали и расстреляли.