Расул вернулся к столу и нажал незаметную белую кнопку.
Распахнулась дверь, и вошел помощник:
– Какие указания, Расул-бей?..
– Ты набери Тариэля, узнай график. Если Гейдар Алиевич не устал, я бы встретился, так и скажи…
– Сегодня или когда вы хотите, Расул-бей?
– Т-т-ты, – Расул задохнулся, – т-ты совсем… охренел? А?!
Он подскочил к помощнику, схватил его за пуговицу и подтянул к себе.
– Эт-то кто р-решает? Говори, сука! Кто решает такие в-вопросы?
Помощник побледнел:
– Его Высокопревосходительство господин Президент, Расул-бей. Он один.
– А что ты тогда… меня спрашиваешь, – уставился Расул. – Зач-чем на ночь глядя пытаешь меня, дружок?! Говори!
На него было страшно смотреть: губы побелели и тряслись.
– Говори!..
– Я понял. Я понял, Расул-бей, свою ошибку! – лепетал помощник. – Такие вопросы решает только его Высокопревосходительство господин Президент Гейдар Алиев.
– Так быстрее, милый, быстрее… – зашипел Расул. – Иди и делай, если понял…
Расул крепко держал его за пуговицу.
– Не могу, Расул-бей.
– П-почему?
– Вы не отпускаете…
– А ты, брат, не увлекай меня собственной глупостью, – взорвался Расул. – Понял меня?…
В отличие от Гейдара Алиева, человека в общем-то глубоко советского, Расул – это яркий, настоящий Восток. Он всегда был щедр. Деньги Расул любил, потому что он очень любил кидать их на ветер – широко, по-гусарски! Расул сутками мог не выходить из Караван-сарая. Ресторан закрывали за два-три часа до его приезда, и Расул мог гулять здесь всю ночь. Обычно с друзьями, болыной-болыпой компанией. Иногда – в полном одиночестве. Не считая, конечно, ансамбля танцовщиц и веселой девушки Лейлы, исполнительницы «танца живота»; такие мастера, как Лейла, в Азербайджане наперечет, живот Лейлы действительно танцевал, училась она этому великому искусству с восьми лет…
Год назад Расул «приватизировал» нескольких влиятельных американских конгрессменов. С каким же удовольствием они брали у него деньги, кто бы видел! А ведь Расул верил в легенду: взятки американцы не берут… Его очень удивил «контракт века», удивил Алиев: никто в Азербайджане, даже он, глава парламента, не знал всех условий (цифры), на которых крупнейшие нефтяные компании, прежде всего – англичане, добывают в Баку нефть.
Где Россия? Ельцин плюнул на Каспий? У Ельцина, у России нет денег? Почему Алиев выбрал Мейджора?
Когда Гейдар Алиевич был в опале, Расул регулярно отправлял в Москву посылки: фрукты, икру, осетрину, кумыс…
Он искренне уважал бывшего Первого секретаря ЦК, но ему, хитрецу, было важно, чтобы авторитет Гейдара Алиевича работал бы прежде всего на него, на Расула Гулиева, но сейчас, когда Гейдар Алиевич празднует победу, он вряд ли считает его своим преемником…
Пискнул телефон: приемная.
– Н-ну? – Расул включил громкую связь. – Что там Тариэль?
– Через минуту даст ответ, Расул-бей. На «мотороле» господин Абасов. Вы его искали, Расул-бей…
– Помню, не забыл.
Расул переключился на мобильный телефон.
– Намик, брат! Какая сейчас жизнь?..
Генерал Намик Абасов пользовался исключительным доверием председателя Милли меджлиса.
– Как в сказке, Расул-бей! Сурет – у нас в закромах, плачет, просит дозу, говорит, жилы у него разрываются, так ему нужно…
– Слушай, пусть кольнется, неудобно, все-таки премьер-министр, пока его никто не отстранял, так что ж помоги!..
– Есть! В Гяндже, Расул-бей, тишина, Джавадов – исчез…
– Что? Оба исчезли? – переспросил Расул.
– Гейдар-бей… не сердится на Ровшана… Пока не сердится. А старший вдарился в бега.
– И куда? Куда идет этот бег?..
– В теплые края, Расул-бей. На север сейчас никто не бежит.
– Баба с возу…
– Президент тоже так считает, Расул Байрамович… Президент не хочет крови.
– Добрый человек.
– Очень добрый, – согласился Абасов. – Демократ, можно сказать. В Гяндже, словом, будто и не было ничего, танки в ангарах, ОПОН расформировали, все под контролем…
– Скажи, Намик… я о митинге… Сколько было людей? Прикидки есть?
– Если по стране, Расул-бей, то есть с трансляцией… миллиона три. В Баку… сначала миллион, к трем часам ночи – полтора.
Министр национальной безопасности знал, конечно, что Расул ревнует к Алиеву, и наслаждался сейчас его растерянностью:
– Много, Расул Байрамович…
– Спасибо, Намик! Благодарю за доклад. Спасибо, что уважил, позвонил…
– Как можно, Расул Байрамович, такая у нас работа!
– Салют, Намик.
– Был рад, Расул-бей…
Азербайджан становится султанатом. Получается – по воле народа?
И опять зазвонил телефон – приемная. Расул схватил трубку: – Ну?
– Его превосходительство Президент Гейдар Алиев ждет вас, Расул-бей. Прямо сейчас.
– Машину к подъезду!
– Уже стоит, Расул-бей…
Устал, смертельно устал, но готов встретиться!
Расул метнулся к сейфу, достал бутылку виски пятидесятилетней выдержки, схватил газету, завернул, как умел, бутылку в дорогой бархатной коробке (советская привычка, черт возьми, – прятать любые бутылки) и бросился к парадной лестнице Милли меджлиса…
30
«Я говно или не говно?» – размышлял Шапошников. До Москвы из Завидово – часа два, трасса перекрыта, спецпроезд, следом вот-вот пронесется Ельцин.
Кортеж Шапошникова летел со скоростью 220 километров в час. Грузовики и фуры испуганно прижимались к обочинам. Стояли все, даже «скорая помощь». Коржаков не знал, на какое время Президент поставит выезд. Ельцин – тоже не знал. Он капризничал, потому что чувствовал себя очень плохо, у него, похоже, начиналась подагра: сказал сначала, что в Завидово он остается до утра, потом передумал; службу ПИДОРов (ПИДОР – постовой инспектор дорожного регулирования) предупредили, короче говоря, только за 10 минут до старта и расчистить трассу не успели.
Красота, а не жизнь, когда дорога пуста.
На такой дороге любой человек (особенно в лимузине) чувствует себя человеком. И каким!
Шапошников был бледен, давление на «нуле», и сердце вот-вот остановится. В революцию только идиот может работать «силовиком», ибо революции всегда нужен свой министр обороны – свой в доску.
А самому министру все это на хрена? Вопрос? Вопрос!
Чем больше правды о собственной стране, тем скорее будет революция.
Любая революция – плод чернушного отношения к жизни. С любой правдой надо поступать осторожно, у нее ведь огромная сила, у правды, все может разрушить «до основанья», а затем… Что затем?
Как же так получается, черт возьми: человек, военный человек, вчера главком, сегодня министр, верой и правдой служит своему народу. Он верен присяге. Он предан Верховному главнокомандующему; если нет веры в Верховного, если государственный строй, чиновники (команда Президента) раздражают, надо тут же уходить в отставку, иначе как выполнять приказы?.. – И вдруг все… все абсолютно все… приходит в движение. Улицы, площади, город это уже не улицы, площади, город, а черт знает что такое: крики, ненависть, митинги, живая стена ОМОНа, первые шеренги людей, теснящих этот ОМОН…
Первая кровь. Первые калеки. Снова митинги и снова кровь. – Если он, министр обороны Советского Союза, развернет сейчас свой кортеж и вместо Рублевки, своей уютной дачи, где Земфира Николаевна (как же Шапошников трепетал перед собственной женой, – о!) уже приготовила, конечно, ужин, а на десерт – его любимые вареники с вишней, – так вот, если он, Евгений Иванович Шапошников, развернет сейчас свой кортеж, выйдет в прямой эфир Первого канала и расскажет – всей стране – о Завидове, об операции «Колесо» и о тех решениях, которые скорее всего будут приняты в Минске, на этой «тройке»… – да, Минск, конечно, сорвется, все полетит в тар-тарары.
Встреча «в верхах» в эти дни точно не состоится: сдрейфят.
Это такие сильные, честные, принципиальные политики, что они сразу, мигом сдрейфят.
Для них, для этой «троицы», органичнее где-нибудь во дворе «козла забивать», а не по минскам прятаться и страну будоражить.
Три пенсионера, они что? сильнее всех, что ли?
Заговор, где у Шапошникова своя роль (какая – не выяснено), да и так понятно: армия должна сейчас забыть о Верховном главнокомандующем, не выполнять его приказы, например – приказ арестовать Ельцина, Кравчука и Шушкевича (если такой приказ вдруг появится). И вообще: армии надо развалиться на части. Войска, находящиеся на Украине, должны будут присягнуть Украине. В Белоруссии – Шушкевичу.
Он, говорят, идиот, но тоже будет Верховным главнокомандующим. В Казахстане – Казахстану. В Грузии – Грузии…
Стоп, стоп, это еще интереснее: Закавказский военный округ возглавит Гамсахурдия?
Допустим, Шапошников, как министр обороны, выведет все части в Россию. И всю технику. – Интересно, войска куда с вокзалов поедут? В чистое поле? Почти миллион человек. Где размещать этих людей? Где разместить технику? Или ракеты и танки пусть на дорогах пока постоят?
Суки… что они делают, а?
Бурбулис, эта гнида, этот плюгавец… он о чем-нибудь думает?
Еще раз: если в «Останкино» он, Шапошников, расскажет сейчас всю правду (и, разумеется, представит официальный доклад Горбачеву), многие вздрогнут, это факт.
Самое главное – он, Шапошников, остался верен воинской клятве: «Я всегда готов по приказу советского правительства выступить в защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик, и как воин Вооруженных Сил я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни…»
Хорошо: в стране сейчас нет правительства… – и что? Он же, Шапошников, советский министр!
И присягу, кстати, никто не отменял.
Михаил Сергеевич Горбачев – Верховный главнокомандующий Вооруженных Сил СССР. Да, как человек, Горбачев – дерьмо, кто спорит? Вчера днем Горбачев звонил Ельцину, очень недоволен их последней встречей, пытался согласовать его, Шапошникова, отставку. Еще раньше, в августе, Горбачев всех (всех своих) подставил с Форосом. Высмеял Генералова, ближайшего сотрудника, когда Генералов предложил ему (для удобства) подогнать президентский кортеж с телефонами спутниковой связи прямо к главному дому, к колоннам: Михаил Сергеевич мог бы звонить кому угодно прямо с порога (показания Генералова есть в уголовном деле).