— Оп-па! — перебил Чубайс. — Наконец-то! — воскликнул он. — Где это все я недавно слышал, а? С прелестной речевкой: «Чубайса на нары, народ на Канары…» Где это было, Юрий Михайлович: — Какой ужас, нефть окажется в частных руках! ТЭК России в руках Миши Ходорковского. Кто позволил?! Чубайс, это диверсия! Что вы творите, Чубайс!
— И что? — не понял Лужков.
— Забыли, Юрий Михайлович, кто вопил громче всех? Зюганов? Его внучок Сережа Глазьев? Вместе с неким Козловским, бывшим нефтяным министром, развалившим этот самый ТЭК?..
— Как… развалившим? — оторопел Лужков. — Это умышленная ложь, Анатолий!
Чубайс побледнел. Он очень боялся обвинений в некомпетентности.
— Козловский, уважаемый мэр, оставил нам неоценимое наследство! Долги по зарплате в нефтянке составляют два года. Мы сейчас гасим только ноябрь 90-го. Слышите? 90-го! А федеральный бюджет вообще не надеется получить от нефти хоть какие-то налоги…
— То есть Ходорковский берет нефть себе в убыток? — засмеялся Лужков. — Чтобы страну спасти? Ты его с Павкой Корчагиным не перепутал… — а, Анатолий?
Чубайс молчал.
— Во всем мире Советский Союз был отфиксирован как индустриальная держава. Никому в голову не приходило считать СССР «сырьевым придатком». Пойдем дальше — по фактам. В этом году я зафиксировал 28 самоубийств и смертей от голода. Знаешь где? В Зеленограде. В советское время Зеленоград снабжался даже лучше, чем центральная Москва. Город науки, между прочим, — его снабжали, как Арзамас-16.
28 самоубийств.
Представь теперь, это твои отец и мать, Чубайс! Твои старики.
— Вы позволяете себе недопустимые сравнения, Юрий Михайлович.
— Почему же? С приходом вашей команды, Анатолий, посевные площади в России сократились на 10 миллионов га! А поголовье — на 5 миллионов. В войну, в 42-м, не было такой катастрофы. Я призываю: давайте проведем вдумчивый анализ: почему погибает село? Парк тракторов сокращен сегодня на треть. Зерноуборочных комбайнов стало меньше в 3,2 раза… — алгоритм падения задан, и где же благодарность тем, кто…
— Я не отличаюсь благодарностью, Юрий Михайлович, — перебил Чубайс. — Рынок и капитализм — это очень жестокая вещь. Но так, извините, повсюду. Выживает сильнейший! — И вы думаете, что наш министр… господин Хлыстунов, бывший секретарь парткома института… инженеров землепользования, по-моему, настоящий рыночник… — да? Ответьте! Что ж вы… замолчали?
На самом деле это мы, Юрий Михайлович, молодые министры, «мальчики в розовых штанишках», как орет господин Руцкой, имеем сегодня полное право спросить у вас, наших старших товарищей: вы какое наследство нам оставили, господа? Сколько денег было в российской казне, когда Гайдар принял страну? Сколько продуктов в госрезерве? Вам не стыдно за такое наследство?..
Лужков вздохнул.
— Не нравится, Юрий Михайлович? — ухватился Чубайс. — А?!
…Если бы вместо Швецовой, Ресина, Толкачева, Никольского… Президент приказал бы Лужкову взять в правительство столицы Гайдара, Чубайса, Шохина… того же Нечаева… Лужков ни дня не был бы мэром Москвы. Как работать с теми, кто умеет только разрушать?
Разъярившись, Лужков, бывало, увольнял людей. Потом, спохватившись, жалел, но не возвращал, как это делал Ельцин, всех уволенных обратно, даже если это были очень хорошие специалисты.
— Опять вру? — сощурился Чубайс. — Тогда объясните, почему вы, крепкие шестидесятилетние руководители, вдруг спокойно отдаете страну нам, молодым тридцатилетним мэнэесам? И почему за все отвечает сейчас только Чубайс? Зачем Чубайсу чужие пули? Я отвечаю только за Госкомимущество, а у Госимущества нет коров!
Коридор опустел, все незаметно разошлись, только Авен по-прежнему стоял за спиной Чубайса.
— Это счастье, Анатолий, — вздохнул Лужков, — что ты не отвечаешь хотя бы за коров. А кто ответит за голод? На улицах Москвы — сто тысяч беспризорников. Кого-ниубдь волнует их судьба?!
— Кого? Кого, Юрий Михайлович? Не поверите: всех! — взорвался Чубайс. — Но беспризорники Москвы — это, извините, ваш вопрос. Или опять Чубайса? У нас есть мэрия или нет мэрии?
— Мэрия есть. А деньги, чтобы построить пятьсот сиротских коммун, у мэрии есть?
Чубайс нервничал:
— Опять обвиняете, Юрий Михайлович? Где я, скажите, вам возьму капиталистов, если в Советском Союзе сроду не было бизнесменов?
Первый секретарь ЦК КП Узбекистана товарищ Каримов превращал свои деньги в золотые слитки и закапывал их в степи — в огромных бидонах из-под колхозного молока. Это что, бизнес, что ли? Товарищ Таранда, второй секретарь Краснодарского крайкома, спрятал свои взятки в курятнике. А золотые слитки впаял в стены дачи собственного шофера. Да так впаял, Юрий Михайлович, что следователь Калиниченко бронетехнику вызывал, достать не могли!.. Я то и дело слышу: «Какой ужас! Завод гениального Илюшина в Воронеже купил бывший лошадиный барышник!» Кричат, Юрий Михайлович, коммунисты, кричит Руцкой. Не за горами тот час, когда проститутки у вас на Тверской устроят митинг: «Вы в своем уме, Чубайс?!»
А лошадиный барышник, Юрий Михайлович, это потому, что миллионы школьников с юных лет хотели стать исключительно космонавтами! Или пограничниками. Как Карацупа. Все стремились совершать подвиги. Никто не хотел добывать золото, как Прохор Громов, и делать из денег деньги, чтобы вся страна была богаче!
Вы говорите: Чубайс поднимает бандитов. У всех судимости, а на руках кровь!
Я согласен, Лужков, но с поправкой: Чубайс поднимает сегодня тех, кто поднимается сам? Кто не поднялся, те в зонах. А у тех, кто на свободе, у тех — права. Знаете, как они называются? Права человека. Так что вот: Чубайс поднимает только реальных…
— …пацанов, — усмехнулся Лужков. — Нормальных парней.
— А ЗИЛ у вас нормальный?! Грузовики… пять, шесть, восемь тонн… да их сейчас только дураки покупают! Паша Грачев взял шесть машин для армии и — ни копейки не заплатил. Они, говорит, вообще ничего не стоят, потому что поломались сразу за воротами! — Да, сегодня мы отдаем собственность тем, кто оказался ближе всех: бандиты, бывшие секретари обкомов и директора заводов. Но такое решение, господин мэр, предотвратило кровь. Мы бы не отдали, но они бы — все равно взяли. Главное — без каких-либо легитимных процедур! И — понятно, какой ценой!..
А чтобы совсем вас взбесить, Юрий Михайлович, подтверждаю: у правительства нет времени выбирать между «честной» и «нечестной» приватизацией, потому что честная приватизация предполагает четкие правила, а у нас год назад не было ни государства, ни правопорядка, и выбирали мы между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом!
— Опять врешь… — начал Лужков, но Чубайс не дал ему говорить:
— Вот вы — о ЗИЛе. Двести гектаров в центре Москвы. И мы этим говном дышим? Нарадоваться не можем?! Спасем ЗИЛ от новых «болышевизанов»! — правда, онкология в городе растет как на дрожжах, а пробки такие, что на работу…
— Ну… все?
— Да чего вы все время перебиваете? — вспыхнул Чубайс. — Я так не навыступаюсь, Юрий Михаилович!
— Перебиваю, Анатолий, потому что литейное производство, чтоб ты знал, мы давно вывели в Ярцево, под Смоленск, где экологическую составляющую принимает на себя могучая природа вокруг. Кузнечное производство находится теперь под Рязанью. В Свердловске делаем картеры задних мостов — по предложению Бориса Николаевича, кстати говоря, — то есть Москва все время находит площадки и осуществляет перенос. А когда ситуация на ЗИЛе стала совсем тревожной, Сайкин заложил «Бычок». Видел?
— Нет.
— Это, Анатолий, веселый такой… грузовичок! У белорусов мы взяли двигатель от трактора. Решение, правда, трудновато давалось, потому что американцы и МИД России, лично Козырев настаивали, чтобы двигатель на «Бычке» был от «Пратт энд Уитни». Только белорусский чинится в любой кузне — это основной фактор для наших условий…
Чубайс покрылся красными пятнами:
— Послушайте, я все-таки могу хоть что-нибудь сказать? А? Могу? Или еще подождать?.. Социализм сдох, но я слышу радостный вопль: смотрите, у мертвеца из кармана «Бычок» выпал! И он спасет ЗИЛ! От новых «большевизанов»! Привет с того света! Сначала мы всю Европу «Москвичом» и «Запорожцем» удивили, а сейчас удивим «Бычком»! А мясо, «Камю» и плащи из болоньи пусть будут снова по талонам! Зачем России доллары? У нас своя валюта-талоны!.. Я вам сейчас скажу примером из жизни: мы с Гайдаром в мае были в Нижнем Новгороде. На первом большом аукционе по приватизации.
— Так? — заинтересовался Лужков. — И что?
— Накануне, Юрий Михайлович, губернатор Немцов просит: «Друзья, у меня идет массовая демонстрация, граждане заблокировали взлетно-посадочную полосу, одни уходят, другие тут же ложатся на плиты вместо них… — не приезжайте! Мы не посадим ваш самолет!»
«Нет, Борис, — говорит Гайдар, — мы прилетим. Ты забыл, что я — руководитель правительства? Мы прилетим во что бы то ни стало!..»
Боря вызвал ОМОН, и ОМОН очистил полосу. Добрались до места, где аукцион. Большая толпа; не скажу, что десятки тысяч, но тысячи людей — безусловно! Знаете, что я сразу заметил? 90 % — это дамы бальзаковского возраста. Продавщицы. Вся торговая мафия была против приватизации. Потому что, если собственность государственная, они орудуют там как хотят…
— То есть главный враг Чубайса — это мафия? — уточнил Лужков. — Давай, Анатолий, на будущее… договоримся так: если ты хочешь о чем-то говорить со мной профессионально, я готов. Мы садимся в машины, едем на ЗИЛ, и я тебе все подробно покажу: автобусы, машины «скорой помощи», уже заложенные, пожарные машины… — сам увидишь тот позитивный процесс, который сейчас заложен!
Идет?
У среднетоннажного ЗИЛа рабочий ресурс — 300 тысяч километров, он же по нашему бездорожью прет веселее японских джипов! Поэтому вы, господа правительство, сначала дороги постройте, а уж потом ЗИЛ обсирайте… так, извини, честнее будет!
— То есть слава ЗИЛа росла с каждой его неудачей… — съязвил Чубайс.
— А какие неудачи? Самый большой в мире завод! Ты бери его в свои добрые руки и предлагай проекты! Вспомни «членовозы» для Политбюро! Люди, которые за полгода наладили ручную сборку таких красавцев, на огромное творчество способны! Им только мешать не надо, Россия быстро поднимается, если ей…