Гейдар Алиевич стал очень серьезен.
— Помнишь, Андрей, у Эльчибея кто были министры? Начальник КГБ республики — бывший врач «Скорой помощи». Всего боялся. Он по коридорам своего КГБ ходил с двумя охранниками и «Стечкиным» в руках, представляешь? Министр по делам Каспия — бывший председатель шахматной секции. Министр промышленности — бывший пожарный. Министр здравоохранения — ветеринарный врач из села. Многие из них даже в Баку никогда не были, только от должности никто не отказался, дураки в себе не сомневаются!
Они так опустили экономику, Андрей… все довели до нуля. Несколько заводов, завязанных на Россию, до сих пор стоят. Я должен найти им заказы. Кто найдет, если не я? Ведь так рубить, как рубит Гайдар, даже деревья не валят…
Караулов знал, что Алиев обязательно скажет о Гайдаре, и — сразу включился.
— Загибаю пальцы, Гейдар Алиевич. За год Россия полностью потеряла: а) приборостроение; б) всю электронную промышленность; в) судостроение, прежде всего — гражданские суда; г) промышленность средств связи; д) тяжелое машиностроение: прессы, прокатные станы, то есть производство средств производства.
Сейчас на очереди — шагающие экскаваторы. Скоро их не будет, вопрос месяца-двух. Дальше: сельскохозяйственное и тракторное машиностроение, станкостроение.
— Он… сумасшедший, Андрей?
— Гайдар? Да. Точнее, догматик.
— Всего за год?
— За год.
— Ой-е-ей…
— Канадский клуб «Ванкувер Кэнакс», Гейдар Алиевич купил Павла Буре за 25 миллионов долларов. И то всего на пять лет. А Новороссийский морской порт Гайдар с Чубайсом приватизировали за 22,5 миллиона долларов, то есть — за 0,89 % клюшки Буре. Другие расценки: завод «Красное Сормово» в Нижнем Новгороде — 21 миллион долларов, или 0,84 % клюшки. Кондитерская фабрика «Красный Октябрь» — 21,055 миллиона долларов (0,85 клюшки). Северное морское пароходство со всеми кораблями — 3 миллиона долларов, или 0,12 клюшки.
Горьковский автомобильный завод, 100 тысяч рабочих — 25 миллионов долларов, или — одна клюшка Павла Буре…
Украдкой Караулов все время любовался Алиевым. Тигр! Из семейства кошачьих! Так же, как тигр, Алиев — как политик — никогда не спешил, выбирал момент, чтобы нанести удар, не промахнуться…
— Главная жертва их борьбы с заводами — вся отраслевая наука, — горячился Караулов. — Вы же помните, как всегда было: КБ и головной институт, затем — опытный завод, где отрабатывались все новейшие технологии, потом — серийные заводы, все эти бесконечные «ящики»…
— И что?
— Плюс «управленческий» институт, отслеживавший на Западе параллельные разработки (разведка, одним словом). Отраслевые ВТУзы, ПТУ…
— Ты мне рассказываешь!.. И что?
— Егор Тимурович хочет это все приватизировать.
— И ПТУ?
— А ПТУ он пустил под нож.
Алиев опять остановился:
— Как под нож? — не понял он.
— Так. Там, где были классы, теперь автосалоны. Поймите: он все хочет приватизировать поодиночке. Так выгоднее. Разбив цикл.
— Ты ничего не путаешь, Андрей?
— Нет. Ликвидировать отрасль промышленности для наших министров, Гейдар Алиевич, это как утопить котенка в унитазе…
— А как без ПТУ? Кто работать будет?
— Наверное, роботы. Они закрыли сейчас более двух тысяч ПТУ Наши министры.
— Нет, ты что-то путаешь, Андрей. Так… не может быть, — махнул рукой Алиев.
— Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью!
— Как?! Как ты говоришь?
— Русский ад. Говорю как есть: это русский ад. Гайдар — как испорченная девственница, Гейдар Алиевич. Назад — поздно, вперед — страшно, потому что как еще это все обернется…
— Мне красное вино, — приказал Алиев официанту.
— И мне вино… — пробормотал Караулов.
— То есть всю правду о том, что сейчас происходит в экономике, никто не знает? Ельцин не знает, народ не знает и Гайдар не знает?
— Никто. Только Бог.
Алиев поднял голову… и вдруг побелел; в «сталактитах» на потолке, гнездилась сотня маленьких лампочек-«звезд». Одна «звезда» перегорела — выделялась черным пятном.
— А это еще… что такое?..
Подскочил Мурадвердиев, что-то быстро стал говорить по-азербайджански…
Алиев держался очень спокойно. И вдруг — как молния сверкнула.
— Да бог с ней, с лампочкой, Гейдар Алиевич… — начал Караулов. Ему вдруг показалось, что Алиев получит сейчас второй инфаркт.
— Ты не понимаешь, Андрей! — возразил он. — Ты мой гость. Это они так подготовились к нашему приходу? В Азербайджане не принимают людей с потухшим светом. Мы сейчас пройдем в парк, а они наведут здесь порядок.
Быстро вошел Ильхам.
— Я не опоздал?..
Караулов и Иля были на «ты».
Гейдар Алиевич кивнул Ильхаму на лампочку. Тот сразу все понял: разгильдяи!
— Можно просьбу, Гейдар Алиевич?
— Просьбу? — удивился Алиев. — Ты первый раз обращаешься ко мне с просьбой. Говори!
Караулов уже пожалел, что открыл рот, но отступать было поздно.
— Помните Якубовского? Подвал на Пушкинской, я вас туда привозил…
Алиев улыбнулся:
— Мальчик, который с крысой сидел?
Караулов всегда удивлялся его смеху: тихий-тихий, даже с опаской, что кто-то этот смех услышит, с небольшой хрипотцой…
Какая у Алиева память!
Зимой 90-го Гейдар Алиевич попросил Караулова найти ему опытного юриста. (В Москве Алиев вообще мало кого знал.) Врач Эфендиев из Баку, автор — якобы автор — полосной статьи «Алиевщина, или Плач по сладкому времени», опубликованной «Правдой», прислал ему телеграмму: «Дорогой Гейдар Алиевич, статья в «Правде» является провокацией и грубым вымыслом, под которым я никогда не подписывался».
В телеграмме Эфендиев указал свой домашний адрес, телефон и даже номер паспорта.
Где опубликовать опровержение? Может ли Эфендиев подать на «правду» в суд? Гласность все-таки! Как составить иск? Удастся ли выиграть суд, если судится с «Правдой» бывший член Политбюро?
Официальная должность Якубовского — «секретарь Союза адвокатов СССР». — Не важно, что молод, должность-то звучит!
Союз адвокатов СССР, специально — ради должности — созданный Якубовским, находился в цокольном этаже жилого дома на Пушкинской.
Гейдара Алиевича сопровождал Махмуд, его зять, полковник КГБ СССР. После опалы Алиева — полковник запаса.
Других юристов Караулов не знал, да и кто принял бы доверителем бывшего руководителя Азербайджана? Все, что Якубовский сказал тогда Гейдару Алиевичу, было ясно и так: телеграмма Эфендиева — пустой звук, «Правда» не опубликует, судиться бесполезно; арест Алиева — вопрос времени, единственное место, где Горбачев не рискнет его задержать, это Нахичевань, недавно выходившая, между прочим, из состава СССР.
Алиев не хотел избираться депутатом от Нахичевани («После тех должностей, которые я имел…»), но Якубовский был прав, иначе будет беда, Муталибов закроет Алиеву дорогу в Азербайджан, хотя когда-то Гейдар Алиевич спас Муталибова, своего любимчика, своего выдвиженца, от тюремной камеры.
— Почему… закроет? — не поверил Алиев.
— Потому что — сука, — объяснил Якубовский.
Алиев верил в порядочность людей, а Якубовский не верил. Он лучше всех знал современную жизнь.
«Вас, Гейдар Алиевич, — говорил ему Якубовский, — ждет «черная метка»: чей-то труп. Убьют либо родственника, либо кого-то из близких знакомых».
Консультация заканчивалась, когда из каких-то дальних, невидимых щелей вылезла, не стесняясь, огромная мышь. Увидев бывшего члена Политбюро ЦК КПСС и Дважды Героя Социалистического Труда, мышь не смутилась, встала, как хомяк, на задние лапки и стала умываться.
От такой наглости Якубовский оторопел.
— Гейдар Алиевич, глянь! В каких, бл…, условиях я работаю…
Позже Махмуд честно признался Караулову что, если бы у него был пистолет, он бы Якубовского застрелил.
Увы, Якубовский не ошибся. Вечером, в тот самый день, когда Гейдар Алиевич купил билет в Нахичевань, был убит Аждар Ханбабаев, главный редактор крупнейшего бакинского издательства. Он часто звонил Алиеву, стал родным человеком и очень хотел встретить его в аэропорту…
«Жигули» с трупом Ханбабаева кто-то (кто?) пригнал к дому Джалала Алиева, брата Гейдара Алиевича. Тут же — звонок в Москву:
«Севиль? Ваш Ханбабаев не встретит Гейдара Алиевича в Баку. Он, извините, мертв…»
И вот спустя три года Караулов снова говорит о Якубовском.
— Смешной парень, Андрей! Твой друг, я помню…
— Он сейчас в Москве, Гейдар Алиевич. Хочет Ельцину помочь.
— Да?
— А когда поможет, у него сразу начнутся проблемы. «Мавр сделал свое дело, мавр может умереть…»
Алиев удивился:
— Зачем тогда приезжать, Андрей?
— А в Канаде Якубовский повесится.
— Надо же… Знаешь, Андрей… а мне кажется, я никогда не умру. Не может так быть, чтобы я умер, слушай… Чем же тогда я от всех отличаюсь?
— Я б, Гейдар Алиевич, Димку в Азербайджане спрятал, — тараторил Караулов. — Если, конечно, потребуется…
— А он что, о многом знает?
— Да. Про Руцкого особенно.
Алиев согласился:
— Ты хорошо чувствуешь Ельцина, Андрей… Ладно, пойдем, пойдем в сад… там и договорим…
Еще чуть-чуть, и на глаза Караулову навернулись бы слезы. Как хорошо, что есть люди рядом с ним, которые никогда, вот просто никогда-никогда тебя не предадут…
84
Ночь была такая черная и такая унылая, что рассвет еле-еле пробился сквозь тучи. Назначить явку на семь утра! И где? В Химках, у черта на рогах? Настоящий мужчина в семь утра — всегда в постели, счастлив тот, кто не встает по будильнику, утренний секс мало похож на вечерний, другие ощущения, Альке по утрам нравилось больше.
Может, господину чекисту спать не с кем, а?
С женой осточертело, с любовницей опасно?
Пятиэтажная хрущевка, обычный жилой дом, куда уже несколько раз приезжала Алька, была такая хилая, что могла развалиться на подъезды в любую минуту. В стране, где добыча нефти на человека по году — четыре тонны, можно, черт возьми, нормальные квартиры построить? Нефть в обмен на квартиры?