Русский Афон в годы балканских войн (1912–1913 гг.)
Совершенно новый этап жизни Афонской горы начался в ноябре 1912 г., когда Св. Гора была освобождена от турецкого ига. 2 ноября 1912 г. греческий отряд под предводительством Телемаха Курмулиса высадился в пристани Дафни; Курмулис, по приказу вице-адмирала Павла Кундуриотиса зачитал собравшимся королевский декрет об оккупации Афона греческими войсками. На следующий день, 3 ноября, в Дафни прибыл десант греческого войска в 800 человек. Болгарское правительство, желая показать, что и оно не чуждо интересов на Афоне, имея своих подданных в монастырях Зограф и Хиландар, ските Ксилургу и нескольких келлиях, также прислало отряд в 70 человек, который поселился в Зографском монастыре[273].
Сердары (стражники) в Карее. Начало ХХ в. (Вероятно, после ноября 1912 г.)
Если для греческих насельников Афона оккупация его греческими войсками была настоящей Пасхой, то для монахов-славян она послужила поводом к тревоге. Вопрос о статусе Св. Горы явился предметом дискуссий и должен был решиться на Лондонской конференции держав. Россия категорически стояла за интернационализацию Афона под протекцией шести православных стран (России, Греции, Болгарии, Сербии, Румынии и Черногории) во главе с Россией. Болгария также включалась в этот список, как имеющая своих подданных среди монахов; кроме того, все еще были живы надежды на снятие схизмы. Таким образом, предполагалось, во-первых, нейтрализовать главенство греков, а во-вторых, защитить права выходцев из каждого православного государства. В дипломатических кругах было составлено несколько проектов конвенции между этими странами по поводу управления Афоном.
Первое предположение об устройстве Афона было написано генеральным консулом в Фессалонике А. К. Беляевым[274]. Каждое из шести православных государств должно назначить по одному представителю, которые будут заседать в прежнем административном центре Афона, Карее. Делегаты составят Совет под председательством русского представителя; Совет заменит собой функции каймакама. Совет будет единственным представителем Афона в его контактах с иностранными государствами. Функции каждого из делегатов по отношению к подданным их государств будут одинаковы с функциями консулов держав в Турции. «При таких обстоятельствах, — замечает Беляев, — надо надеяться, что назначение на Афон делегатов с правами и обязанностями консулов будет уже само по себе способствовать в значительной степени умиротворению Св. Горы. Наблюдая в течение около трех лет перипетии происходящей на Афоне борьбы между греками и русскими и соглашаясь с моими предшественниками, что главной причиной неприязни греков является их зависть к процветанию русских обителей и опасение быть в конце концов оттесненными на второй план, — я, тем не менее, должен сказать, что во многих случаях столкновения между греческими и русскими монахами могли бы быть предупреждены или быстро улажены, если бы на Афоне имелось особое русское консульство, которое могло бы выступить посредником между теми и другими»[275]. Российская делегация в составе делегата в ранге консула, секретаря-драгомана, одного писаря и одного каваса могла бы быть подчинена непосредственно посольству в Константинополе. Итак, Беляев видел в русском представителе афонского управления сотрудника МИДа, а русское монашество ставилось в непосредственную зависимость от министерства. В некоторой степени такой порядок не только соответствовал положению до 1912 г., но и являлся исполнением давней идеи водворения на Св. Горе светского представителя от русского правительства. Функции Протата, по мнению Беляева, должны остаться прежними. Что касается Устава Св. Горы, то он требует пересмотра в смысле очищения его от поздних прибавок, внесенных в него с целью политической борьбы — в частности от патриаршего указа от 7 июня 1909 г., направленного против наплыва русских монахов и ограничивающего число насельников келлий 6-ю человеками.
Следующая записка о будущем устройстве Афона принадлежит консулу в Монастыре А. М. Петряеву[276]. Она состоит из трех частей: общие замечания исторического характера (Л. 5–5 об.); современное положение Афона (Л. 5 об. — 6); самоуправление Св. Горы (Л. 6–7). Петряев отмечает тот факт, что Афон при турках мало считался с властью патриарха — она существует только номинально, так как фактически патриарх ничем не может поддержать своего авторитета. Единственное орудие, которое он имеет в своих руках — это за прещение священнодействовать и отлучение. Так же мало счита лись монахи и с турецкими властями: в 1908 г. один из греческих монастырей, в котором произошел крупный конфликт, в течение многих дней подвергался правильной осаде со стороны прибывшего турецкого отряда. Россия, имеющая самые богатые и населенные монастыри на Афоне, не может согласиться с тем, чтобы Афон, вышедший из-под турецкого господства, потерял свою автономию и стал частью территории какого-либо одного, хотя бы и православного, государства. Духовная власть должна оставаться в руках Константинопольского патриарха, а разрешение спорных вопросов могло бы быть предоставлено соглашению между патриархией с русским посольством и миссиями православных государств в Константинополе. В целом, как мы видим, эта записка повторяет основные положения проекта Беляева.
Докладная записка сотрудника константинопольского посольства, эксперта по церковным делам Б. С. Серафимова от 2 ноября 1912 г. предоставляет первенствующее положение русскому покровительству над Афоном[277]. Подчеркивая то обстоятельство, что монастыри, не принадлежащие русским, существуют либо за счет сборов на территории России и доходов с имений, находящихся в той же России, либо за счет арендной платы, Серафимов делает вывод о том, что нерусские обители без помощи из империи придут в запустение через несколько лет. Число русских монахов на 1909/1911 гг. составляет 4 250 человек, не считая подворий. «С переменой политических обстоятельств, можно надеяться, изменится и настоящее положение. Со временем из 17-ти греческих монастырей многие станут русскими, как это стало с Пантелеймоновым монастырем, и тогда, сохранив древлеправославный Афонский уклад, монахи наши увидят себя в лучших условиях», — писал он[278]. Что касается политического устройства в новых условиях, Серафимов предлагал, чтобы Россия, Болгария, Сербия и Греция, не затрагивая канонического status quo Афона, выступили совместными покровительницами Св. Горы и назначали туда представителя в порядке очереди. Афон переходит под покровительство России, которая и занимается единолично его делами, предоставляя ему во внутреннем управлении руководствоваться уставом и постановлениями Вселенских патриархов. Западноевропейские же державы должны воздержаться от обсуждения дел Афона, как чисто православного учреждения, находящегося вне круга их интересов[279]. В проекте Серафимова, явно составленном наспех и недостаточно продуманном, нетрудно заметить черты политической романтики. Как мы увидим ниже, не пройдет и года, как он коренным образом изменит свою позицию.
Особый проект был составлен также профессиональным юристом, первым драгоманом и юрисконсультом константинопольского посольства А. Н. Мандельштамом. Не вникая в чисто церковную сторону вопроса, он предложил текст из 48 статей политического и юридического характера. Афон объявлялся нейтральной территорией под духовным руководством Вселенского патриарха и общим суверенитетом (кондоминиумом) шести православных государств (ст. 1–2). Каждое из этих государств должно защищать монахов своей национальности (ст. 3). Гражданскую власть на Афоне будут осуществлять 6 комиссаров. Всего представителей государств будет 12 — 5 от России, 3 от Греции и по одному от остальных стран (ст. 5). В распоряжении комиссаров находится жандармерия, которая обеспечивается на 5/12 со стороны России, 3/12 — Греции, по 1/12 от остальных стран (ст. 16). Что касается Синаксиса — монашеского органа власти — то ему предоставляется неограниченная духовная и ограниченная материальная власть. Материальные дела Синаксиса должны получать одобрение от совета комиссаров (ст. 19–21). Каждое из государств-покровителей для производства судебных дел назначает свой суд согласно законам своей страны[280].
Подробно положение Афона с точки зрения международного права А. Н. Мандельштам рассматривает в особой докладной записке[281]. Ознакомившись с соответствующими записками об устройстве Св. Горы Беляева, Петряева и Серафимова, Мандельштам не касается церковной стороны вопроса. «Я ставлю себе единственной целью содействовать, по мере сил, выяснению вопроса, следует ли, с точки зрения русских политических интересов, создать из Афона нейтральную территорию под покровительством шести православных держав или же предпочтительно обратить Афон в нейтральную территорию под общим их суверенитетом»[282]. В его записке впервые рассматривается вопрос о создании независимого государства Афон и соответственно оговаривается вызывавшее споры подданство афонских мона хов. Мандельштам подробно рассматривает исторические примеры подобных государственных образований: Краковская республика (1815 г.), Молдавия и Валахия (1856 г.), Сербия, Крит (1899 г.). Будущее государство Афон, хотя и зависимое, должно обладать всеми признаками государства и иметь свою афонскую территорию; своих афонских подданных; свою афонскую власть. Единственным возможным признаком афонского подданства яви