— Ганс Майер.
— Ганс… Все в порядке, Ганс.
Ганс протянул ему ключ, и Лебедев поднялся на второй этаж. Он совсем не представлял, где находится его кабинет, но предположил, что, скорее всего, это кабинет изучения оккультизма. Да, конечно, Франц Тулле был ученым-антропологом, специалистом по культуре и древней истории, но, судя по бумагам в кабинете его дома и вещам, скорее всего, он чаще изучал оккультизм. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что настоящий Франц Тулле, скорее всего, являлся «скептиком-оккультистом». Как, например, в католической церкви: прежде чем утвердить чудо, отдел «Конгрегация по делам святых» рассматривает все «за» и «против», и если есть хоть какое-то сомнение, то жестко отвергает очередного соискателя на святость.
Он прошел по коридору, на секунду задержавшись у кабинета рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, припомнив, что этим кабинетом Гиммлер пользовался во время своих визитов на Пюклерштрассе, четырнадцать. Напротив, находился другой рабочий кабинет — президента Аненербе Вальтера Вюста, великолепного знатока индогерманской арийской культуры, языков и индогерманского арийского языкознания, а также соответствующей культурологии. В 1936 году он вступил в СС, и уже в следующем году был приглашён занять пост президента Аненербе. А через два года, в 1939 году, пост президента занял рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, а Вальтер Вюст стал фактически исполнять функции директора и научного куратора общества.
По обеим сторонам длинного коридора располагались кабинеты для работы старших офицеров и руководителей исследовательских групп. За некоторыми дверями, по-видимому, шла какая-то работа: например, слышался голос — кто-то диктовал текст, а речь сопровождалась параллельным стуком печатной машинки. Дальше коридор упирался в большой конференц-зал для важных совещаний, а рядом с ним находился вход в библиотеку оккультной и научной литературы.
Лебедев уже хотел развернуться к лестнице, ведущей на третий этаж, но неожиданно с правой стороны, на выходе, открылась дверь, и вышел человек в эсэсовской форме. Слегка округлое, тщательно выбритое лицо, открытый, даже несколько наивный взгляд. Черные, тщательно набриолиненные и гладко зачесанные на правую сторону волосы. Все черты в нем выдавали натуру педантичную и простую, но после секундного флера первоначального впечатления Лебедев констатировал: перед ним был очень умный, образованный и просто обаятельный человек. На сером кителе, идеально отглаженной формы, черные петлицы с одним дубовым листом, на плечах — черные погоны с переплетенной каймой из матовой алюминиевой нити. Лебедев чуть кашлянул и немного «покопался в памяти», отыскивая знакомый образ. Перед ним стоял штандартенфюрер СС Вальтер Вюст.
Тот посмотрел на Лебедева и слегка вскинул руку.
Константин ответил таким же жестом. Вюст дождался, когда Лебедев первым произнесет нацистское приветствие, и небрежно сказал низким, с легкой бархатной тональностью голосом:
— Хайль Гитлер.
Потом пожал Константину руку.
— Франц, я очень рад, что вы вновь в наших несгибаемых рядах, — сказал он.
Они немного прошли по коридору, и Вальтер Вюст, открыв дверь своего кабинета, пригласил Лебедева зайти к нему:
— Прошу, Франц, заходите… Разделите со мной пару чашек отличного английского чая, — улыбнулся он.
Константин принял приглашение.
Кабинет Вальтера Вюста выглядел под стать хозяину — специалисту, занимающемуся индологией. Много старых книг на санскрите, хинди и пали. Статуэтки слонов и индийских многоруких божеств. На стене — несколько бумажных плакатов со стихами индийских поэтов и философов. И посреди всего этого индуистского антуража — портрет Гитлера над массивным столом в восточном стиле. А на столе, среди аккуратных стопок бумаг и пишущей машинки, — небольшая фотография Ганди в простой деревянной рамке.
Они сели в кресла друг напротив друга. Вюст на небольшой спиртовой плите вскипятил воду и на правах хозяина налил Константину чай в изящные фарфоровые чашки. Пока вода не закипела, они разговаривали на разные темы:
— Отличный индийский чай! У меня остались небольшие запасы этого превосходного напитка компании «Brooke Bond Company». Отличный чай от фирмы, основанной Артуром Бруком в 1869 году. А ведь мы, начав войну, существенно разрушили чайную торговлю англичан, лишив их, так сказать, стратегического товара для поддержания морального духа британцев, как сказал Черчилль… Как, впрочем, и себя тоже, — засмеялся Вюст. — Есть такая пословица: «Злорадство — лучший вид радости». Чем больше мы создадим островитянам проблем, тем ближе наша победа.
Они еще какое-то время поговорили о здоровье Франца Тулле, о новостях с фронта, а потом Вальтер Вюст перешел к делам.
— Франц, ваши последние исследования древнегерманских рун вызывают… определённые вопросы. Краузе в замешательстве от вашего смелого предположения.
— Чем именно, герр президент?
Вюст чуть вскинул брови и, кивнув неопределенно, сказал:
— Ваша интерпретация рунического письма немного противоречит общепринятой версии. Вы утверждаете, что древние германцы использовали руны не только для письма, но и для… как вы это называете, любопытный термин… «программирования реальности».
Лебедев заметил мимическую реакцию на официальное обращение:
«Похоже, и с этим фашистом у меня дружеские отношения», — подумал он, отпивая из чашки.
— Можно более конкретно? О чем идет речь?
Константин Лебедев попытался найти хоть какие-то зацепки в теме.
— Я про дневник того торговца из Ганзы, что вы нашли в архивах, и-и пришли, скорее нет… Его записи подтолкнули вас к этому странному выводу.
Константин сразу же вспомнил про дневник немецкого купца, который ему отдала на исследование Маргарита Белова в заброшенной части архива ФСБ. Но решил ответить более обтекаемо:
— Мои исследования основаны на тщательном анализе не только его записей, но и археологических находок, древних манускриптов, герр президент. Я обнаружил определённые закономерности в расположении рун, которые указывают на их более глубокое применение.
Он рискнул и добавил к своему высказыванию:
— Особенно это касается интерпретации рунического письма из Экстернштайне, известного места силы германского народа. Я думаю, что этим записям не хватает лишь еще одного кусочка головоломки, который подтвердит мои гипотезы.
Лебедев почувствовал, как пара капель пота стекли по спине.
Вюст подался немного вперед и поставил чашку:
— Интересно… И вы можете это доказать?
«Ну что ж, капитан Лебедев, играть… так играть по-крупному», — мысленно подбодрил он себя, видя, что «угадал тему».
— Я работал, до ранения, над практическим подтверждением теории. Но нужно время и ресурсы…
Вальтер Вюст задумчиво посмотрел на него:
— Рейхсфюрер Гиммлер проявляет особый интерес к подобным исследованиям. Если ваша теория верна, это может иметь… стратегическое значение для всей Германии. Это я о том, насколько важно ваше утверждение.
Президент Аненербе обхватил ладонью лоб и медленно помассировал пальцами виски.
— Франц, я выделю вам дополнительное финансирование и помощников. И знаете почему? Хотя ваше предположение звучит весьма фантастично… — он сделал паузу и продолжил, — Одна из зондеркоманд нашла склеп с захоронением того самого немецкого купца из Ганзы. Работайте, но результаты должны быть убедительными, Франц. Очень убедительными.
— Где нашли этот склеп?
— В каком-то районе Советской России. Наши войска успешно продвигаются к их бывшей столице, которую большевики назвали Ленинград… Наши люди оказались где-то недалеко от Великого Новгорода, с которым ганзейские купцы в прошлом имели очень тесные торговые связи… Или где-то рядом. Более точно можете узнать у Герберта Янкуна.
Вальтер Вюст встал и, пожимая на прощанье руку Лебедева, сказал:
— Благодарю за компанию, приятно было видеть вас здоровым и готовым к дальнейшей работе. Я должен ехать — дела в Вевельсбурге. И вот что… Франц, вижу, что вы перенесли серьезную контузию… Я о том, что обращайтесь ко мне не так официально… мы все же с вами друзья.
— Danke, герр президент. Я не подведу.
Вюст засмеялся, а Лебедев немного стушевался.
— Я не подведу, Вальтер.
— Ну вот и отлично. Вы к себе?
— Да, надеюсь, работа быстрее восстановит мне память.
Вюст по-дружески похлопал его по плечу:
— Прошу прощения, Франц. Я едва не забыл. Генрих передал вам от своего имени особый пропуск и документы, определяющие ваши высокие полномочия. Он говорил о поручении вам разобраться с каким-то делом в Заксенхаузене, допросить ведьму. Кстати, Август Хирт первым хотел ее осмотреть, говорит, что это весьма любопытный экземпляр, но рейхсфюрер решил, что сначала вы должны допросить ее. Вы, кстати, слышали, Франц, что Август планирует создать особую большую коллекцию скелетов и запрашивает разрешение на использование для этих целей тел заключенных из лагерей?
«И ведь это чудовище в конце концов создаст свою зловещую коллекцию, умертвив пару сотен человек, а потом выварив тела так, что плоть отделится от костей… Господи! Куда я попал⁈» — Константин почувствовал, как у него мурашки побежали по спине.
«Нужно срочно придумать, как выкрутиться. Знания из будущего о реальной истории рун здесь явно недостаточно… Мне срочно нужен дневник этого барыги из Ганзы, это первое, и второе — как-то решить вопрос с ведьмой из лагеря Заксенхаузен. Еще хорошо бы знать, что от меня вообще хочет этот упырь Гиммлер? Допрошу я ее, а потом? Она отправится в лапы людоеда Августа Хирта… И это преступление будет на моей совести. Нет, если все преподнести как то, что это настоящая немецкая колдунья, как сам говорил Гиммлер — одна из древних матерей германской нации, то у женщины появится шанс выжить и не стать скелетом коллекции…» — думал Константин Лебедев, поднимаясь на третий этаж в поисках своего кабинета.
Третий этаж виллы Вурмбах и штаб-квартиры Анене