— Какие ваши рекомендации по дальнейшей работе с этой еврейской… Предсказательницей или ведьмой? — с легким вздохом, спросил Гиммлер.
— Она чрезвычайно сильно морально и психологически подавлена. Очень слабо реагирует на внешние раздражители. Я думаю, отправить ее в свое родовое поместье под присмотр своей hausdame Марты Шмидт. Она своих мягким характером и заботливым обхождением вернет ее в нормальное расположение духа.
Гиммлер едва заметно брезгливо поморщился.
— Может лучше если с ней поработают наши врачи, например доктор Рюдин или Август Хирт?
— Рейхсфюрер, я думаю ей просто нужна спокойная обстановка и небольшой уход. Доктор Рюдин или любой другой психиатр загонят ее еще глубже с состояние прострации с помощью лекарств и своих методик, и мы упустим единственный шанс.
Гиммлер сел на трон Генриха Птицелова и некоторое время задумчиво смотрел на Лебедева.
— Хорошо Франц, делайте, как посчитаете нужным. Только дайте мне результаты… Результаты! Думаю, ваших полномочий будет достаточно извещения местного отделения Гестапо.
— Так точно Рейхсфюрер. Я подам официальное письменное уведомление от организации, но прошу вас, дать мне разрешение сопроводить это устным указом от вашего имени.
Гиммлер согласно кивнул.
— Хорошо Франц, пусть будет так. Брандт все подготовит.
Лебедев старался внешне быть абсолютно невозмутимым, но в душе все рвалось фейерверками радости — он спас Маргариту от гибели! Теперь все будет зависеть от того какую информацию он будет «скармливать» этому упырю. А уж он постарается на славу! Эта бледная морда в тонких очках «велосипедах» будет довольна, даже не подозревая, что Лебедев поведет Рейх по ложному пути, а он тем временем найдет выход, как увезти Маргариту в безопасную страну, например в Аргентину, а дальше через Мексику в США.
Встреча продолжалась уже более часа. Гиммлер был холоден, проницателен, и в то же время гипнотизировал своим представлением о высших целях. Он откинулся на спинку трона, а в его глазах загорелся огонёк интереса.
«Ну теперь следующий вопрос на повестке нашего собрания…», — подумал Лебедев.
— Франц с этим вопросом решили. А что с нашей самой желанной реликвией, наконечником копья Одина? Ты достаточно оправился после контузии, чтобы возглавить экспедицию в Россию?
— Так точно Рейхсфюрер! Я готов. Как раз пока еврейская предсказательница будет приходить в себя, я займусь экспедицией.
— Насколько велики шансы обнаружить Гугнир в склепе торговца из Ганзы? И он вообще существует, я имею ввиду он материален?
«Он, сука, очень даже материален!», — подумал Константин про себя, — «я видел и держал в руках ваш Гугнир, который привел меня сюда».
— Так точно Рейхсфюрер! Я полностью уверен, что Гугнир существует.
Взгляд по-особому потеплел и Гиммлер спросил:
— Я в этом никогда не сомневался! Он находится там?
Лебедев сделал небольшую паузу, скорее имевшую в своей основе театральный эффект, и ответил:
— По всем косвенным и прямым признакам Гугнир находится в склепе Дитриха фон Любека. Реликвия была послана ему с каким-то определенным замыслом, и я уверен, он не мог с ней расстаться.
— Франц привезите мне Гугнир… Как в свое время вы нашли и привезли Чинтамани. Если мы обретем Гугнир, то наконец-то у нас появится возможность начать формировать новую арийскую религию и возродить истинный Германский дух. Мы сметем варваров с Востока и уничтожим их ничтожную расу.
— Я приложу все свои знания и силы, чтобы достигнуть этой цели, — ответил Лебедев вставая.
Гиммлер тоже встал. Он подошел к Лебедеву и положил ему руки на плечи.
— Отлично мой дорогой Франц. Ваша искренняя дружба, честь для меня.
У Константина неожиданно возник сильнейший рвотный рефлекс, который он с трудом удержал. Гиммлер продолжил:
— Я хочу, чтобы вы остались сегодня на посвящение новых адептов нашего братства СС.
— С превеликим удовольствием Рейхсфюрер, а это особая честь для меня, — ответил Лебедев, вытягиваясь по стойке смирно.
До «мероприятия» оставалось пару часов, Лебедев вышел во двор замка чтобы предупредить Густава Ланге, что они сегодня остаются на ночь в замке и немного прогуляться — легкая прогулка помогала собраться с мыслями. Мрачная тишина нарушалась лишь тихим шелестом ветра — как напоминание о том, что в этом месте решение каждой проблемы лежит на грани между жестокой реальностью и философией силы. Константин прошел к воротам. Вечер был прохладным, а легкие холодные порывы ветра снаружи, усиливал ощущение железной строгости, царящей в цитадели СС. Когда Лебедев стоял у ворот замка, глядя на густую завесу леса, которая окутывала Вевельсбург, над замком начал кружить ворон.
«Приятель Одина», — подумал он и зябко кутаясь в плащ.
По мощенной дороге, ведущей от хозяйственных построек внизу, шел Густав Ланге.
— Гауптштурмфюрер, машина в гараже, я останусь там, есть комната с кроватью и кухня, немного перекушу и лягу спать. Завтра во сколько мы выезжаем? — спросил он.
— Дай сигарету, — вместо ответа сказал Лебедев.
Густав Ланге молча достал початую пачку все тех же «Revel». Лебедев достал одну сигарету и прикурил от зажигалки протянутой Ланге. Он пробовал курить, когда-то давно будучи подростком, но это ему не понравилось. Поэтому сейчас он закашлялся, вытер слезы, но упорно продолжал затягиваться, ему нужно было снять нервное напряжение и сейчас для этого годились любые средства. Он вдруг поймал себя на мысли, если бы сейчас он вернулся назад в свое будущее, то «нахер» ни за что не стал бы изучать Аненербе и все что с ней связано. «Домой», как же ему захотелось «домой»… Забрать Маргариту и свалить «домой». Он должен найти способ во чтобы, то ни стало. Раз они попали сюда, значит и должен быть способ свалить отсюда. Наконечник копья Одина, ключ ко всему.
«К черту все…», — неопределенно подумал он.
Голова от никотина немного закружилась.
— На рассвете. Поэтому иди ужинай и ложись отдыхать. Нам предстоит поездка из обратно в Берлин, и снова в Тюрингию… И благодарю за сигарету.
— Слушаюсь гауптштурмфюрер! — вытянулся Густав Ланге, — разрешите идти?
Лебедев выкурил чуть больше половины сигареты и выбросил окурок в сторону.
— Да, иди.
Темная ночь накрыла Вевельсбург плотным шлейфом тумана, отрезав замок от окружающего мира. По стенам центрального Зала Северной Башни, известной как Зал обергруппенфюреров, плясали отблески света от факелов и толстых свечей из черного воска. Комната, рассчитанная на торжественные собрания, вызывала в каждом из присутствующих здесь людей, чувство странного величия, а её круглое пространство, несмотря и суровый каменный декор трепет и ощущение единения со всеми членами черного братства СС. Это действовало даже на Константина Лебедева, который находился в числе присутствующих. Он смотрел на пол, выложенный серым шероховатым камнем, украшенным в центре загадочным узором — двенадцати лучевым символом, названым «Черное солнце».
«Schwarze Sonne», — произнес про себя Константин Лебедев, — «Двенадцать 'солнечных героических добродетелей»
Часть нацистской идеологии, разработанной Гиммлером и его окружением — странная концепция, связанная с эзотерикой, мистическими учениями, а также интерпретациями героических идеалов, которые ассоциировали с символом загадочного «Чёрного солнца». Они считали в свой нацистской эзотерике и неоязыческих кругах, этот мифический символ, олицетворением сверхчеловеческих идеалов, связь прошлого с будущим, или даже вечный источник силы. Сами «солнечные добродетели» строились на идеализированных образах воина, героя и праведника, впитавших в себя принципы древних арийских и индоевропейских мировоззрений.
Которые Гиммлер считал обязательными для каждого члена СС «Двенадцать солнечных добродетелей»:
Мужество, храбрость — способность преодолевать страх, встречать вызовы судьбы лицом к лицу. Связано с героическим поведением в бою и перед лицом неизбежных испытаний.
Честь — преданность моральным принципам, верность долгу и своим убеждениям, даже перед лицом смерти или поражения.
Верность, преданность — лояльность своим товарищам, семье, своему народу или высшей цели. Эта добродетель символизирует связь с традицией и коллективом.
Мудрость — умение принимать разумные решения, основанные на понимании высших законов бытия, а не на эмоциях или сиюминутных страстях.
Умеренность — способность контролировать свои желания и инстинкты. Это качество предполагает баланс между земным и духовным, между разумом и страстями.
Чистота — физическая, духовная и нравственная чистота как отражение высших ценностей. Может включать как личное саморазвитие, так и стремление поддерживать связь с высшими силами.
Жертвенность — готовность жертвовать своими интересами, а иногда и жизнью, ради великой цели, ради общего блага.
Справедливость — стремление к правде и честности, готовность защищать слабых и бороться с несправедливостью и хаосом.
Доблесть — призыв к активной борьбе за свои убеждения и ценности, даже в лице кажущейся невозможности победы.
Терпение, Выдержка — умение с достоинством переносить трудности и тяготы, оставаясь верным своим принципам в любых обстоятельствах.
Сострадание — способность проявлять великодушие к ближнему, помогать тем, кто нуждается, и сочувствовать окружающим.
Гармония с природой — ощущение единства с миром природы, умение черпать силу в её ритмах и законах.
Идеальные качества для настоящего «героического человека». Но на сколько сам Гиммлер им соответствовал? Или тот же его вождь, Гитлер, и все его окружение? Они все это взяли из упрощённой концепции «сверхчеловека» Фридриха Ницше приплели сюда древних мифологических героев, из германского и скандинавского эпоса, всех этих Генрихов Птицеловов, Беовульфов или Сигурдов и на этом неоязыческом симбиозе попытались реконструировать древние этические традиции и в конце концов выпестовать новый идеал личности устремленной к совершенству. Конечно, в этом контексте символика Черного солнца выражает источник света, жизни, тепла, а потому и связана с качествами силы, могущества и вечной энергии…. Но на деле — ужас войны, миллионы убитых и искалеченных, разрушенные города и обездоленные люди, газовые камеры концлагерей, черный дым крематориев, застилающий солнце и делающий его по-настоящему черным.