как растение начнет вянуть, если поранят его корень. Было предназначено еемаленькой незаменимой судьбой пройти через величье духа, как через опасность, ипотом погрузиться в богатство эпохи золота и мрака, а позже и вовсе пропасть изглаз - это и случилось с предместьем Сан-Жералдо" (390, С.22-23)
Вы поняли хоть что-нибудь? И дело тут вовсе не впереводчике. "Час звезды" переводила я сама и даже стала в 1998 году,благодаря этой книге, победителем первого конкурса переводчиков"Современная зарубежная художественная литература", организованногоФондом Сороса (думаю, принадлежность Клариси Лиспектор к модернизму сыграла вэтом не последнюю роль). Но как бы лично я не относилась к Лиспектор, япрекрасно понимаю, что ни один русский не будет читать книгу, которая начинаетсяследующим образом:
"Все в мире началось с "да". Одна молекуласказала "да" другой молекуле, и появилась жизнь. Но у этой историибыла предыстория, а у предыстории - пред - предыстория, а до этого не былоничего и было "да". Оно было всегда. Я не знаю, какое оно, знаютолько, что Вселенная не имеет начала. Но в одном пусть никто не сомневается:простота достигается тяжелым трудом.
Пока у меня есть вопросы, но нет ответов, буду писатьдальше. Как же мне начать с самого начала, если все, что происходит в этойистории, давным-давно предопределено? Если до пред-пред-предыстории уже
существовали апокалиптические чудовища? И если эта историяне происходила в действительности, то обязательно произойдет. Мысль естьдействие. Чувство - реальность. Это нельзя разделить - я пишу то, что пишу. Богесть мир. Истина - дело интимное и необъяснимое. Наивысшая правда моей жизнинепостижима и чрезвычайно сокровенна, и нет такого слова, которым ее можноопределить. Мое сердце опустело, лишившись желаний, и сжалось в самом последнемили первом ударе. Острая зубная боль, пронизывающая эту историю от начала доконца, сводит мой рот.
Поэтому мелодия, которую я пою фальцетом, сбивчива и резка- в ней моя собственная боль: я тот, кто взвалил на свои плечи весь мир, и комунет счастья. Счастье? Никогда не слышал более глупого слова, его придумалидевушки с северо-востока, которых тут целые толпы" (391, С.7-8).
И так 15 страниц. Неудивительно, что критика книгу незаметила. Единственный раз повесть удостоилась упоминания в обзоре А. Михеева"Иллюминатор для интеллектуально любопытных". Рецензент считает, чтоисповедь полуграмотной машинистки Макабеа из Рио- де-Жанейро могла бы вызватьсочувствие у приехавших покорять Москву провинциалок, если бы книга попала им вруки (393, с.7), и, добавлю, если бы они осилили первые 15 страниц. Как бы тони было, не очень лестная оценка.
"Кентавру в саду" Моасира Скляра (в Бразилии егофамилию произносят Склиар с ударением на первом слоге), изданному в рамках тойже соросовской программы, повезло больше: этому роману посвящено целых трирецензии - в "Вечернем клубе" (429), "Еженедельном журнале"(430) и "Тверской, 13" (428). И мнения всех трех критиков радикальноотличаются друг от друга. Не то, что в рецензиях сталинской эпохи.
Автор "Еженедельного журнала" Ирина Яранцевапросто пересказывает фабулу романа: в романе "Кентавр в саду"повествование ведется от имени ... бывшего кентавра. Невероятная история егожизни от рождения и до того момента, когда он и его жена (тоже кентаврица)становятся людьми, составляет основное содержание романа".
Главным в книге автор рецензии считает "внутреннийконфликт героя после произошедшей в нем перемены. Ясно, что, оставшись таким,какой он был, Гедали стал бы изгоем, но ради того, чтобы почувствовать себяполноправным членом общества, ему приходится идти на компромисс с самим собой,жертвуя частью собственной индивидуальности" (430).
В отличие от предыдущего рецензента, автор статьи"Верхом на кентавре" М.Петров считает, что роман отличается"увлекательным, необычным сюжетом, внешней доброжелательностью героев илучезарным оптимизмом... Основную идею, выраженную Скляром в романе,сформулировать достаточно непросто. И все-таки попытаемся. Писатель буквальновнушает своему читателю оптимизм. Он убеждает читателя, что в любом, самомнесовершенном, обществе, племени, нации должны существовать чистые душой,хорошие люди. Поэтому даже обделенный природой человек просто обязан доказатьэтому обществу, что он есть, заставить принять себя таким, каким он появился насвет - со всеми недостатками и отклонениями. И в этом доказательстве -победа" (428).
Мнение же Сергея Синякова диаметрально противоположнопредыдущему. Он считает, что все повествование построено на "ноте двойнойскорби в кубе". Рецензент находит, что этот текст приключенческий, местамидетективный, но местами тягостный, "как, впрочем, и всякое предложениеразделить чужую скорбь" (429).
Эта точка зрения, кажется, более соответствуетдействительности, да только возникает вопрос, так ли внимательно читалС.Синяков рецензируемое произведение, если он именует автора"португальским прозаиком", а главного героя - то Гедали, то Гендали.
В последние четыре года все большую популярностьприобретает бразильский прозаик Паулу Коэльо. Первым на русский язык былпереведен его роман "Алхимик" и почему-то с французского. Вышел он виздательстве "Беловодье" в серии "Эзотерические сказки" в1998 году и был полностью проигнорирован читателями. Но когда этот же романвышел в 2000 году в издательстве "София" уже в переводе спортугальского, он тут же стал бестселлером, заняв первое место в рейтингахпродаж. Через год в том же издательстве вышли два новых романа Коэльо:"Вероника решает умереть" и "Пятая гора", в 2002 году -"Книга воина Света" и "Дьявол и сеньорита Прим", в 2003 -"На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала", а в 2004 -"Одиннадцать минут".
Таким образом, Пауло Коэльо стал вторым после Амадубразильским автором по числу переведенных произведений. Хотя, если честно, я незнаю, можно ли его назвать бразильским писателем и, следовательно,рассматривать в этой работе. "Бразилец, который никогда не пишет оБразилии" (360) - так сказано в одной из первых статей о нем. Но дело не втом, что Пауло Коэльо не пишет о Бразилии, а в том, что в его книгах нет ничегобразильского, они вообще лишены каких бы то ни было национальных черт, то есть,космополитичны в худшем смысле этого слова.
Пауло Коэльо уже дважды приезжал в нашу страну. Его визитысопровождались такими PR-акциями, что Жоржу Амаду и не снилось. Особойпышностью запомнилась первая встреча в сентябре 2002 года: интервью с писателемопубликовали самые популярные издания, Первый канал показал о нем фильм, самКоэльо принял участие в нескольких ток-шоу вроде "Принципа домино", впресс-конференциях и встречах с читателями. А культурный центр "Белыеоблака" даже подготовил специальный этнотеатральный фестиваль по книгамКоэльо (372). Естественно, такая мощная акция не могла не сказаться напопулярности автора. В сентябре 2002 года его книги достигли пикараскупаемости: все пять изданных к этому моменту на русском языке произведенийКоэльо попали в десятку бестселлеров, заняв там 1, 2, 4, 5, и 7 места. Какотмечает "Книжное обозрение", произошло небывалое: "потеснивнепробиваемого "Гарри Поттера" в списке художественных книг в твердомпереплете друг за другом выстроились все пять книг Пауло Коэльо" (374). Стех пор книги Коэльо (в количестве от 2 до 5) всегда присутствуют в хит-параде,а совокупный тираж его книг на русском языке превысил миллион уже к сентябрю2002 года. Пауло Коэльо стал своего рода гуру для определенной части читающейпублики. При такой популярности было бы естественным ожидать появления большогочисла хвалебных рецензий на произведения кумира. Каково же было мое удивление,когда оказалось, что их попросту нет. В Интернете на различных форумах можнонайти хвалебные отзывы о творчестве писателя, но в периодической печатибольшинство публикаций - это либо интервью с Коэльо (359, 360, 361, 362), либоинформационные статьи (371, 372), где сообщаются факты его биографии, награды,тиражи, перечисляются высокопоставленные ценители его творчества.
Похоже, поклонники этого самого творчества боятся задатьсебе вопрос, что такое Пауло Коэльо и в чем причина его популярности. Именнотак поступает издатель Коэльо, Пауло Рокко: "Пауло Коэльо - это феномен.Феномен не подлежит объяснению. Его можно только наблюдать" ( 365).
В отличие от поклонников, противники Коэльо отвечают наэти вопросы со всей прямотой и даже запальчивостью. Первой против армиикоэльофилов рискнула выступить О.Славникова в статье "Вероника осталась вживых" (370).
Хотя эта статья является рецензией на роман "Вероникарешает умереть", но выводы критика в полной мере относятся ко всемпроизведениям Коэльо, переведенным на русский язык. О.Славникова считает, чтоуспех писателя в России вполне закономерен, а его книги можно рекомендоватьабсолютно каждому, кто знает русские буквы: "усилий на чтение потратитсянемного, а польза выйдет большая. И главное - у читателя непременно возникнетощущение, что Пауло Коэльо - не хуже фирмы "Тефаль" - всегда думает онем. А не о какой-то там самодостаточной эстетике и красоте, которая непонятнымобразом спасет мир... Но в конце концов сегодня ни один человек не проживетжизнь без сковородки и холодильника. Так что книги, могущие быть описаны встилистике коммерческой рекламы, тоже нужны" (370).
Ольга Славникова нашла слово, определяющее суть романовмодного писателя, - эта "легко усваиваемый литературный продукт",место которому на страницах глянцевых журналов типа "Домашний очаг".Именно продукт, а не "хлеб для души". Произведения Коэльо отвечаютвкусам среднего потребителя, при этом льстя его самолюбию своей псевдоинтеллектуальностью.Паулу Коэльо сейчас первый на полках наших книжных магазинов, но "первыйсреди равных": детективов и любовных романов. Статья Ольги Бакушинской из"Комсомольской правды" (366) написана так задиристо, что хотелось