-- Разбойник-то, поди, не один был, Савелушка?
-- Уж понятно: разве один на такое дело пойдет!
Вернулся из подмосковной и старый майор Луговой. Он пережил тяжелые минуты. Когда он услышал, что его дочь похищена неизвестным злоумышленником, с ним чуть не случился удар.
Он не понимал, что ему рассказывали дворецкий и старая Мавра о похищении его дочери, и заставлял пересказывать снова.
Дворовые с замиранием сердца ждали барской расправы и были страшно удивлены, когда Гавриил Васильевич с бледным лицом и со слезами на глазах, дрожащим голосом проговорил:
-- Божья воля... Кара послана мне Богом по моим деяниям. За грехи отца расплачивается дочь, ни в чем не повинная! Ну да я разыщу ее! Сейчас же к губернатору поеду. -- И он обратился к дворецкому: -- Так ты, Савелий, говоришь, что похититель похож на Тольского?
-- Очень, баринушка, похож, и по лицу и по обличию. Я-то его в ту пору не видал, а нянька Мавра видела. Ведь в ее каморке злодей-то был, разбудил ее, в барышнину горенку послал с приказом, чтобы барышня скорее одевалась.
-- О Господи! Что же делается, что происходит! В большом городе врываются по-разбойничьи в дом, похищают девиц. Удивительно! Как это из вас никто не слыхал? Ведь собаки-то лаяли?
-- Собак-то, сударь, передушили.
-- Догадлив же, злодей! А ты, старуха, не плачь, бери пример с меня: ведь я не плачу, а горя у меня побольше твоего. Питаю я надежду, что Бог вернет мне дочку. Сейчас поеду к губернатору, просить его буду и прямо на Тольского покажу: это -- его дело.
Однако прежде чем поехать к губернатору, майор заехал в дом генерала Намекина: сына последнего он считал женихом своей Насти, а потому счел нужным известить его о похищении.
Гавриил Васильевич ничего не знал о дуэли Алеши с Тольским и был немало удивлен, когда лакей сказал ему:
-- Молодой барин Алексей Михайлович больны.
-- Как болен? -- удивился майор. -- Давно ли он был у меня? Ты что-то путаешь. Пойди скажи, что Гавриил Васильевич Луговой желает видеть Алексея Михайловича по нужному и спешному делу.
-- В комнату молодого барина нам запрещено входить; я лучше доложу барышне, Марии Михайловне.
-- Разве она здесь?
-- Как же, с их превосходительством, со старым барином приехать изволили.
-- Как, и генерал здесь? Стало быть, Алексей Михайлович серьезно болен? Да с чего же он заболел?
-- Не могу знать. Извольте спросить у барышни; я сейчас доложу.
Лакей быстро пошел докладывать.
"Что это все значит? Алексей Михайлович болен, и, как видно, серьезно. Очевидно, лакей что-то скрывает от меня. Беда за бедой..." -- подумал майор.
-- Здравствуйте! Вы -- отец Настеньки? Рада познакомиться с вами. А ведь у нас несчастье: Алеша болен, -- сказала Мария Михайловна, пожимая руку Лугового.
-- У меня, сударыня, тоже несчастье: дочь похитили.
-- Настю? Что вы говорите! Возможно ли? -- переменившись в лице, с испугом воскликнула Мария Михайловна. -- Когда? Кто смел это сделать?
-- Вчера ночью, в мое отсутствие, а кто похитил, верно сказать вам не могу, хотя догадываюсь.
-- Кто же? Кого вы подозреваете?
-- В числе московских негодяев, прожигателей жизни, кутил и шулеров есть один, который превзошел других в своих безобразиях. Фамилия его Тольский. Его-то я и подозреваю в похищении Насти.
-- Вы говорите -- Тольский? -- переспросила Мария Михайловна. -- Представьте, ведь у него-то и была дуэль с Алешей, и как раз из-за вашей дочери!
-- Возможно ли? Так Алексей Михайлович ранен этим негодяем? Ну, теперь мои подозрения еще более усугубляются.
К говорившим вышел старый генерал Намекин. Ему тоже сказали о приезде майора Лугового.
Гавриил Васильевич с глазами, полными слез, рассказал генералу о своем горе.
-- Если можете, ваше превосходительство, учините доброе дело: помогите мне вернуть дочку и наказать похитителя. По гроб обяжете! -- И майор низко поклонился, причем голос у него дрожал, а слезы мешали говорить.
Это тронуло старого Намекина и заставило на время забыть, что перед ним стоит тот человек, на дочери которого хочет жениться против его желания Алексей.
-- Успокойтесь, господин майор, успокойтесь! -- сказал он. -- Я непременно помогу вам разыскать и вернуть дочь, и если ее похитил этот негодяй Тольский, то он жестоко поплатится за это. С губернатором я в дружеских отношениях, и мы вместе сейчас же поедем к нему. Он сделает распоряжение, и, поверьте, не пройдет и двух дней, как ваша дочь будет разыскана. В Москве есть хорошие сыщики, они на дне морском найдут. Только, пожалуйста, о похищении вашей дочери Алексею ни слова. Вы можете пойти к моему сыну и говорить с ним, о чем хотите, но только, ради Бога, повторяю, не говорите о похищении; он так любит вашу дочь, так любит, что это печальное известие может тяжело отозваться на его здоровье. Маша, проводи господина майора к Алеше! -- проговорил Михаил Семенович, обращаясь к дочери.
Алексей Михайлович очень обрадовался приходу отца своей возлюбленной и засыпал его вопросами о Насте. Как ни скрывал майор свое великое горе, но Алеша все заметил и с тревогою спросил:
-- Гавриил Васильевич, что с вами? У вас непременно случилось что-нибудь печальное.
-- Нет, ничего. У нас все благополучно.
-- Нет-нет, вы что-то скрываете от меня. Уж не больна ли Настя?
-- Нет, Настя здорова, совершенно здорова.
-- С чего же вы такой печальный?
-- Да это вам только кажется.
Немалого труда стоило майору Луговому и Марии Михайловне уверить Алешу, что Настя совершенно здорова и дня через три придет навестить его.
-- Да, да, пожалуйста, пришлите!.. Я только тогда успокоюсь, когда увижу ее, -- проговорил Алексей Михайлович.
-- Увидите непременно, через три дня увидите. Настя уехала прокатиться в усадьбу и дня через два вернется.
-- Хорошо, я буду ждать. Три дня -- немного времени. Я так люблю вашу дочь, что не желал бы никогда ни на одну минуту с нею расстаться.
-- И не расстанетесь, Бог даст; а вы только выздоравливайте поскорее.
-- Да, да, я скоро выздоровею. Настя придет ко мне и принесет с собою здоровье. И вы с нею приезжайте, Гавриил Васильевич, я вам обоим буду очень рад...
Луговой вышел из комнаты больного и в сопровождении Михаила Семеновича Намекина отправился в дом губернатора.
Последний ласково принял их, сочувственно отнесся к горю бедного отца и обещал ему свое содействие.
-- Успокойтесь, господин майор, мы непременно отыщем вашу дочь и накажем похитителя. Не подозреваете ли вы кого-либо в похищении? -- спросил он у майора.
-- Подозреваю, ваше превосходительство... Федора Тольского.
-- Тольского! От этого человека всего можно ожидать, и если ваше подозрение оправдается, то на этот раз ему придется худо. Много разных жалоб поступает ко мне на этого негодяя, и его давно следовало бы выслать из Москвы.
-- Доброе дело сделаете, ваше превосходительство, если очистите Москву от негодяя. Ведь он чуть не убил моего сына на дуэли! -- сказал старик Намекин.
-- Что же вы не сообщили мне? Ведь дуэли запрещены.
-- Да, но они, ваше превосходительство, совершаются чуть ли не каждый день -- и секретно, и въявь. Разве Тольский мало людей отправил на дуэлях на тот свет?
-- Ну на этот раз он не отвертится от наказания, он мне за все ответит, за все! И в Москве ему больше не жить. А для розысков вашей дочери, господин майор, я приму все меры. Сейчас же вызову начальника полиции и распоряжусь, чтобы он немедленно сделал обыск в квартире Тольского, а если там не окажется вашей дочери, то отрядим сыщиков для ее розысков. Будьте уверены, она будет найдена.
Губернатор сдержал свое обещание, и в тот же день сыщики и вся московская полиция были поставлены на ноги. В квартире Тольского -- правда, в его отсутствие -- произвели тщательный обыск, но, разумеется, Насти не нашли. Сыщики принялись искать ее по всей Москве, однако, несмотря на их энергичные розыски, дочь майора не находилась, -- она как в воду канула. Искали в домах наиболее подозрительных; полиция и сыщики с ног сбились, но все было тщетно. Почему-то только подозрительный дом Джимковского был пропущен, и зоркий глаз сыщика туда не заглядывал.
В безуспешных розысках прошел день, другой, а Настя все не находилась. Бедняга майор упал духом, считая свою дочь погибшей.
Федор Тольский торжествовал:
"Попробуйте-ка, разыщите! Пан Джимковский -- хороший помощник мне, умеет концы прятать. А если разыщут, мое дело плохо. С матушкой Москвой мне, пожалуй, придется проститься. А все же надо Джимковского предупредить и эту красотку убрать куда-нибудь подальше, а то как раз и к поляку нагрянут незваные гости. Положим, с сыщиками-то он дружбу ведет, но все же для безопасности Настю убрать следует".
Тут размышления Тольского были прерваны неожиданным приходом Джимковского; он был бледен и чем-то сильно взволнован.
-- Что случилось, Джимковский? -- с тревогою спросил Тольский.
-- Большая беда, пан, большая! Ваша кралечка, пан...
-- Что, сыщики ее нашли?
-- Нет, нет, ну где им найти; я любого сыщика проведу и выведу, да они ко мне и не заглядывали. Кралечка ваша, пан, сбежала.
-- Как, как ты сказал? -- меняясь в лице, громко крикнул Тольский. -- Как сбежала?
-- А прах ее знает, как! Может, ей сам сатана помог. Нынче утром вхожу в горенку, где дивчина сидела, а ее и след простыл... Только я не виноват, вельможный пан, совсем не виноват. Я ее хорошо стерег, очень хорошо; говорю, видно, ей сам сатана помог сбежать, и ключ от ее комнаты у меня был.
-- Как же она сбежала, если была заперта? Все, все пропало, все порушилось! Да знаешь ли ты, безмозглая башка, что ты сделал? Рассказывай, как это случилось!
-- Ой, пан, да не кричите же так!