-- Правду говорю.
-- А где ты ее видел-то, где?
-- В нашем доме, в угловой горнице; она на стуле сидела, и фонарь на полу стоял...
-- Может ли это быть! Ведь барыня, говорят, умерла давным-давно.
-- Да мы с тобой ее в гробу не видали!
-- Точно, не видали... А ведь все говорят, что барыня наша скончалась в Питере, и ее смерть наш барин Викентий Михайлович почему-то скрывает...
-- Говорю тебе, жива его супруга... Сам подумай: зачем бы барин стал скрывать, если бы Надежда Васильевна умерла?
-- Но если наша барыня жива, то где же она находится? -- задумчиво произнес дворецкий.
-- Здесь, в доме. Я сам ее видел.
-- Может, ты и видел, только не живое существо, а призрак барыни, ее дух... Понимаешь?
-- Нет, что ни говори, я прошлой ночью видел барыню как есть, во плоти.
-- По-твоему, барыня Надежда Васильевна живет в мезонине?
-- Да, там... И не одна, а с прислужницей. Они-то и пугают жильцов под видом нечистой силы.
-- А зачем барыня стала бы делать это?
-- Зачем -- не знаю, а только это она в ночную пору разгуливает по дому. А ты нашу барыню-то помнишь, не забыл?
-- Ну как не помнить? Как теперь вижу ее, нашу голубушку, нашу заступницу...
-- Вот ночью пойдем к дому, я приотворю ставню -- ты и увидишь ее! -- стоял на своем Василий.
Теперь он был почти убежден, что в мезонине живет не нечистая сила, а жена их барина Викентия Михайловича.
Дворецкий согласился в следующую же ночь идти вместе с Василием к пустому барскому дому и подсмотреть, что там происходит.
Сторож почти весь день посвятил изучению барского жилья. В мезонин вели две двери: одна из коридора, а другая прямо со двора. Василий, подойдя к наружной двери, запертой изнутри, увидал на снегу следы, которые доходили до калитки; последняя вела на улицу и была снабжена большим висячим замком. Его никогда не отпирали ни сторож, ни дворецкий, они даже не знали, у кого хранится ключ.
-- Вот нашлась и отгадка... Стало быть, в мезонине живут люди, а не духи... Духи не запираются от людей на замок и не делают никаких следов, если вздумают куда идти, -- рассудил Василий. -- Как же я почти пять лет здесь при доме нахожусь и не знаю, что в мезонине люди живут?.. Чудно, право чудно... Не предполагал я, что наша барыня затворницей в мезонине сидит!
Занятый этими рассуждениями, Василий не слыхал, как к нему подошел дворецкий Иван Иванович.
-- Ты что тут делаешь, а? -- спросил он у сторожа.
-- Да вот на следы смотрю, что видны на снегу, -- ответил своему приятелю Василий, показывая ему на ясно видневшиеся следы человеческих ног.
-- И то, и то... Кто же тут ходил?
-- Кто живет в мезонине, тот и выходил оттуда на улицу. Видишь, следы прямо к калитке идут.
-- И то, и то... Только как же это, Василий?.. Ведь калитка-то заперта?
-- А разве отпереть замок нельзя?..
-- Знамо, можно... Только как же это, Василий, мы с тобой до сего времени не знали, что в мезонине живут?
-- Мы думали, что в дому нечистая сила, и нашу барыню принимали за привидение.
-- Да, да... Непонятно все это, как-то чудно, и, что ты ни говори, я не верю, что в мезонине находится барыня Надежда Васильевна. Ну зачем же она станет скрываться от людей? Да и как она станет жить в нетопленой горнице зимой, в трескучий мороз?..
-- Ведь мы не знаем, может, мезонин и отапливают.
-- Пустое говоришь, Василий!.. Где же дров они возьмут?
-- А разве у нас в сарае мало наготовлено? Дров из барской усадьбы навезли нам года четыре назад видимо-невидимо... Да кроме того, зачем тебе наш барин каждый раз пишет, чтобы дом, хоть и пустой, отапливать всякий день, не жалея дров?
-- Думаю -- затем, чтобы сырость не завелась.
-- Вот и не угадал... Ведь тепло-то из нижних печей в верхние переходит, а значит, и в мезонин; я всякий день топлю, посему и знаю.
-- Так ты точно говоришь, что в мезонине живет наша барыня? -- после некоторого размышления спросил старичок дворецкий.
-- Да, говорю, может, нынче ночью сам увидишь.
Оба старика с большим нетерпением стали ждать ночи. Старик Василий не ложился спать; он несколько раз выходил на двор, подходил к окнам пустого дома в надежде увидать сквозь рамы огонек, но тот не появлялся. Василий даже приотворил ставню, чтобы заглянуть внутрь, но там не было никакого признака огня. И днем и ночью окна мезонина были завешаны тяжелыми портьерами, так что через них не мог проникнуть свет.
Почти всю ночь Василий провел на страже, ждал, не появится ли в окнах пустого дома свет от зажженного фонаря или свечи, но свет все не появлялся, так что сторож хотел уже ложиться спать.
Пробило четыре часа; старик сторож в последний раз вышел на двор. Где-то звонили к заутрене. Василий снял шапку и стал истово креститься, потом подошел к дому, взглянул на окна и увидал сквозь неплотно притворенную ставню слабый свет.
Он поспешил разбудить спавшего дворецкого. Оба они подошли к окну, выходившему на двор; сквозь щели закрытых ставней действительно виднелся свет.
Сторож Василий приоткрыл немного ставню.
-- Посмотри-ка, посмотри... здесь, да не одна, а две... Только не видно лиц, к стене повернулись, -- робко проговорил он, обращаясь к дворецкому. -- Вот подойди к окну-то.
Иван Иванович подошел и не без робости взглянул в окно. Он увидал в горнице, слабо освещенной фонарем, стоявшим на полу, фигуры двух женщин: одна была в черном платье и в накинутой на плечи шубейке, а другая была одета по-крестьянски.
Но обе женщины вдруг повернулись к окну, и громкий крик удивления и испуга как-то невольно вырвался у дворецкого. Этот крик, вероятно, дошел и до слуха женщин, потому что фонарь моментально погас и в комнате стало темно.
Старичок дворецкий был сильно встревожен: смертельная бледность покрыла его лицо.
-- Чего испугался? -- спросил у него Василий. Ничего на это не ответил дворецкий и быстро направился к своему домику.
Старик сторож последовал за ним. Иван Иванович не скоро оправился от испуга; он несколько минут сидел молча, понуря седую голову. Василию надоело молчать.
-- Что, сильно струхнул? -- спросил он.
-- Двух покойниц видел, как же не заробеть! -- взволнованно ответил Иван Иванович и перекрестился на иконы.
-- Каких покойниц?
-- Барыню нашу, Надежду Васильевну, и дворовую девку Лукерью.
-- Лукерью? Да неужели ты ее, Иванушка, видел? Ведь она, почитай, годов пять назад бесследно пропала из барской усадьбы.
-- Да, да... Пошла она в лес по грибы и уже больше не вернулась... Говорили одни, что Лукерья утопла в лесном болоте, а другие -- что звери ее растерзали. А я ее сейчас видел вместе с нашей барыней, которую тоже многие считают умершей. Непостижимое и необъяснимое увидал я, и это видение наталкивает меня на разные мысли. Я должен согласиться с твоим мнением, что в мезонине живут не духи бесплотные, а живые люди.
-- Значит, там наша барыня Надежда Васильевна со своей прислужницей Лукерьей живут, -- утвердительно произнес сторож.
-- Да, да, с этим я невольно должен согласиться... Если бы это были бесплотные духи, то они не имели бы нужды в фонаре и не стали бы прятаться... Только как же это мы с тобой, Василий, опростоволосились: живых людей принимали за бесплотных духов, за силу нечистую?.. Ведь почти шесть лет прошло, как мы с тобой поселились здесь, и не знали не ведали, что в мезонине живет наша добрая барыня. Только зачем же она от людей хоронится, зачем ведет такую странную и непонятную жизнь? Шесть лет -- не мало времени, а она ни разу не выходила из дому.
-- А может, и выходила. Недаром я на снегу следы видел, -- промолвил сторож.
-- Если и выходила, то в ночную пору... Но вот что объясни мне, Василий: что заставило барыню, Надежду Васильевну жить в затворе? Ведь она молода, собой красавица писаная; легко ли ей вести такую жизнь отшельническую?
-- Трудно, Иванушка, объяснить то, чего я не знаю не ведаю...
-- Подумать, поразмыслить хорошенько, любезный приятель, так, пожалуй, и найдешь этому таинственному делу отгадку... Тебе ведомо было, что наш барин Викентий Михайлович не в ладах жил со своей молодой женой-красавицей?
-- Кто же из дворовых о том не знает!.. Наш барин с барыней жили как кошка с собакой.
-- А про то тебе ведомо ли, что барин Викентий Михайлович женился на барыне Надежде Васильевне довольно пожилым: ему было лет под пятьдесят, а ей и двадцати не исполнилось. И женился он по любви сердечной, несмотря на свои почтенные лета... Наш барин богат и рода знатного, а она хоть и дворянского звания, но бедная, бесприданница и, несмотря на это, как говорят, с неохотой шла за нашего барина. Под венцом стояла бледная, печальная... Барин-то любил ее, а она его нет. Без любви, значит, шла; родители ее, сердешную, к этому приневолили. Им-то, видно, лестно было иметь богатого да знатного зятя... вот и выдали дочку; думали-гадали наделить ее счастьем большим, а наделили слезами горючими... Ведь мучилась барыня Надежда Васильевна с постылым мужем и свою жизнь несчастную проклинала.
-- А про то, Иванушка, ты не забыл, как к нам в усадьбу повадился гость молодой, сосед?
-- Ты говоришь о Викторе Федоровиче Горине?
-- О нем. Чай, помнишь, какие истории из-за этого офицера происходили между нашим барином и барыней?
-- Ну как не помнить! Печальное было время. Наш барин сильно ревновал свою жену к этому офицеру...
-- И не напрасно, как говорят, ревновал-то...
-- Кто знает. Лучше, Василий, поговорим о том, как же нам теперь быть?.. Надо ли писать барину, что в мезонине пребывает его супруга, или не надо? -- обратился дворецкий за советом к своему приятелю.
-- Подождать надо, -- ответил Василий.
-- Я и сам полагаю, что надо подождать -- все разузнать повернее и поточнее и уже тогда обратиться к барину с письменным извещением.