-- Странно! Ваша невеста, значит, очень похожа на меня?
Молодая девушка начинала понимать. Она вспыхнула и наклонила свою хорошенькую головку.
-- Неужели вы, Анастасия Гавриловна, не догадываетесь, о ком я говорю?
-- Догадывалась, но боялась верить своей догадке.
-- Так вы... вы хоть немного любите меня? Что спрашиваю!.. Зачем слова? Я вижу, Настя, ты любишь меня. Не так ли, моя милая?.. -- с жаром проговорил Алеша, опускаясь на колени перед молодой девушкой.
-- Встаньте, Алексей Михайлович! Да, я люблю вас, но -- увы! -- едва ли наша любовь принесет нам счастье. Ведь вы сказали, что ваш отец слышать не хочет о том, чтобы назвать меня своей невесткой... меня, бедную сиротинку-бесприданницу. Ведь за мной отец ничего не даст.
-- Зачем мне приданое, зачем? Только бы ты меня любила, моя Настя! Отказа моего отца не пугайся; если на то пошло, я женюсь на тебе и без его согласия!
-- Нет, нет, как можно без согласия отца!.. Несчастен будет наш брак!
Тут беседа возлюбленных была прервана поднявшейся в доме суетой. Ворота заскрипели и отворились настежь. В повозке, запряженной парой коней, въехал на двор вернувшийся из усадьбы секунд-майор Луговой. Это был высокий худой старик с гладко выбритым лицом. Из-под нависших бровей хмуро смотрели серые, холодные глаза. На тонких сухих губах змеилась злобно-презрительная улыбка.
Сухо поздоровался он с Настей, бросившейся к нему навстречу, так же сухо и отрывисто проговорил гостю:
-- Здравствуйте!
-- Вы чем-нибудь недовольны или встревожены? -- спросил у него молодой Намекин.
-- Да, недоволен и встревожен... -- резко ответил Гавриил Васильевич, бросив при этом сердитый взгляд на дочь. -- Ваше, сударь, посещение меня тревожит.
-- Мое посещение? -- с удивлением воскликнул Алеша.
-- Да!.. Позвольте узнать, с каким намерением вы ездите ко мне в дом? В качестве простого гостя или чего другого? Этот вопрос я задаю вам потому, что у меня дочь -- девица на выданье, и я вовсе не желаю служить мишенью для разных там пересудов и разговоров! -- Майор горячился все более и более. -- Думаю, сударь, вы ездите не ко мне и не для меня? -- добавил он.
-- Это верно, я езжу не к вам и не для вас! -- спокойно ответил ему Намекин.
-- Так!.. Стало быть, бываете вы у нас ради моей дочери?
-- Совершенно верно! Я бываю у своей невесты, Анастасии Гавриловны.
-- Вот как! Скоренько же!.. Не худо бы меня спросить.
-- Вас не было, Гавриил Васильевич!
-- Так... Вы намерены жениться на моей дочери? А своего папеньки согласие на то спрашивали?
Намекин молчал, не зная, что ответить майору.
-- Что же вы молчите? Извольте отвечать, согласен ли ваш родитель назвать мою дочь своей невесткой?
-- Я... я еще не спрашивал... -- солгал Алеша.
-- Напрасно!.. Вам следовало заручиться раньше родительским разрешением и благословением, которое вы едва ли получите... Папенька ваш, заслуженный генерал, вряд ли захочет родниться со мною, убогим майором. Он слишком горд для этого, спесив, богат. Приданого захочет, а за моей Анастасией почти ничего нет... Усадьбишка моя заложена, и сам я весь в долгу, как в шелку.
Старый майор безбожно лгал; его усадьба не была заложена, а он не только не должал, но сам еще давал деньги под большие проценты.
-- Я с вас ничего не спрашиваю, мне никакого приданого не надо, -- сказал Намекин.
-- Это хорошо!.. Впрочем, после моей смерти все, что останется, будет завещано мною дочери Анастасии, а при жизни за ней дать я ничего не могу. Это -- мое последнее слово, и до времени мне говорить с вами не о чем. А поэтому не взыщите на старика: я устал с дороги, пойду отдохнуть... Прошу, сударь, прощения!..
Проговорив эти слова, старый майор вышел. В дверях он искоса взглянул на влюбленных.
VIII
Тольский, устроившись на новой квартире, не обращал никакого внимания на привидение, пугавшее ночью его дворовых. Как-то он отправился в майорский дом; его тянуло туда словно магнитом, и этим магнитом была красавица Настя. Он приехал в домик майора в тот самый день, когда произошло объяснение Намекина с Настей, и застал молодую девушку печально сидевшей в небольшом зальце.
Было Насте о чем подумать. Нерадостно, невесело сложилась ее жизнь. Она давно лишилась нежной, любящей матери и росла на попечении няньки Мавры да сурового отца. Расправы последнего с дворовыми болью отзывались в ее любящей, еще не тронутой житейскими бурями душе, крики людей, просивших пощады, заставляли ее убегать в свою детскую горенку и плакать там, уткнувшись головой в подушку.
Выросла Настя, похорошела, расцвела, случайно познакомилась с Алешей Намекиным и незаметно для себя полюбила его первой любовью.
Гнет сурового отца теперь не так страшил Настю, и затворническая жизнь не казалась ей постылой. Майор держал свою дочь взаперти, не дозволяя ей выходить за ворота для прогулок и даже подходить к окнам. Только и выходила Настя в церковь, и то в сопровождении старухи няньки да кого-либо из дворовых.
Ревниво оберегал Луговой свою дочь от чужого глаза, сам следил за малейшим ее шагом и заставлял то же делать и своих слуг, которые пользовались его расположением и доверием. Первым таким был дворецкий, Савелий Гурьич, который в отсутствие барина занимал его место и распоряжался в доме, как хотел. Настя не любила дворецкого за его наушничество отцу и за то, что он был бичом для всех дворовых.
После объяснения со своим возлюбленным девушка опечалилась.
"Надо выждать время... может, старый генерал смилостивится и даст Алеше согласие жениться на мне, -- думала она. -- А если он и будет упорствовать, что же, надо ждать; он стар, а мы с Алешей молоды... Одно нам остается -- тайком повенчаться или расстаться... Нет, нет, я не могу расстаться с Алешей, я так люблю его... Что же делать? Как быть?"
В тихих думах и застал ее Федя Тольский.
-- Что с вами, очаровательная хозяйка? Вы печальны, скажите, с чего ваша печаль? -- спросил он у Насти, пожирая взглядом ее красивое, но грустное лицо.
Он ничего не знал об объяснении Алеши Намекина с Настей, а также о возвращении майора Лугового, так как того не было дома.
-- Вы спрашиваете, отчего я печальна? -- переспросила Настя. -- Отвечу: нечему мне веселиться, нечему радоваться.
Молодая девушка не рада была приезду Тольского, но не принять его не могла; она была отчасти знакома с бурным характером своего нежеланного гостя и несколько боялась его.
-- У вас есть печаль, горе? Скажите мне! Может, я помогу вам.
-- Нет, нет, вы ничем не можете помочь мне.
-- Почему? Для вас я готов на все пойти. Для вашего счастья я жизнь свою отдам, -- с жаром произнес влюбленный Тольский, уже давно решивший во что бы то ни стало отбить Настю у Намекина.
-- Оставьте, пожалуйста! Мне вовсе не нужна ваша помощь, -- с ноткой неудовольствия промолвила молодая девушка.
-- Вы, кажется, обиделись на меня?
-- Да, да, ваши комплименты, ваши слова обижают меня.
-- Помилуйте, Анастасия Гавриловна, разве я сказал вам что-нибудь обидное? О, если я осмелился обидеть вас, то накажу себя смертью! -- с пафосом воскликнул Федя Тольский.
-- Пожалуйста, не говорите глупостей! -- прервала его Настя.
-- О, это не глупости. Скажите мне: "Федор, умри!" -- и я умру, уверяю вас!
-- К чему вы говорите все это?
-- К тому, что я люблю вас.
-- Оставьте, пожалуйста, вы знаете, что у меня есть жених.
-- Алеша Намекин? Он на вас не женится. Могу вас уверить: ему отец не позволит.
-- Вы и это знаете?
-- Знаю. Лучше выходите за меня, Анастасия Гавриловна! Алеша не может любить вас так, как я люблю. Я брошу свою беспутную жизнь и буду примерным мужем. Клянусь вам.
-- Зачем клятвы? Вашей женой я никогда не буду.
-- О! Вы безжалостны ко мне!
-- Хороши же и вы. Вы Алешу Намекина считаете своим другом, а сами хотите отбить у него невесту!
-- Что делать? Любовь сильнее дружбы. Как бы там ни было, вы станете моей женой.
-- Никогда!
-- А я говорю -- станете! Я увезу вас.
-- Да вы -- сумасшедший!
-- Да, от любви к вам.
-- Однако прекратим этот разговор.
-- Вы, кажется, не верите, что я увезу вас? Нет?.. Плохо же вы знаете меня! Для меня никаких преград не существует, я привык всегда достигать цели.
-- Вы, похоже, уже начинаете хвалиться своим неприличным поведением? Я не буду больше принимать вас, -- сердито проговорила молодая девушка.
-- Вы сердитесь? Скажите, чем я могу заслужить прощение?
-- Оставьте меня! Я боюсь, что нас застанет мой отец, он должен сейчас приехать.
-- Тем лучше, я познакомлюсь с ним.
Насте едва удалось выпроводить непрошеного гостя, она очень опасалась, что ее отец застанет Тольского, так как боялась скандала, который мог произойти между ними. Тольский своими словами оттолкнул от себя молодую девушку, и она была очень рада, когда он уехал. Она отдала приказание не принимать его больше.
Между тем, в квартире Тольского опять ночью стали происходить необычайные явления: как пробьет полночь, так и пойдет работать нечистая сила на страх всем дворовым.
Иван Кудряш заявил своему барину, что спать он будет в людской, а не наверху. Тольский согласился, так как не был боязлив и не боялся спать один в квартире.
Однажды ночью Федор Иванович раньше обыкновенного приехал из клуба; он дочиста проигрался и домой вернулся озлобленный и расстроенный; денег у него больше не было. Между тем во время его отсутствия, ночью в его кабинете и других комнатах, в которых никого не было, происходило что-то странное и непонятное. Дворовые, находясь внизу, ясно слышали, что в барских комнатах, наверху, кто-то ходит, передвигает мебель, стучит; слышен был также глухой говор и заунывное пение. Дворовые, объятые ужасом, собрались в кучу, не смея пойти посмотреть, что происходит наверху; впрочем, выискался один смельчак, дворовый Сенька.