Надобно заметить, что персонажем в данном цикле анекдотов является не только «армянское радио». В каком-то смысле можно было бы считать, что тот, кто задает вопросы (с одной стороны, наивные, а с другой – допускающие иное прочтение и в этом отношении не лишенные ехидства), тоже обладает определенными чертами характера. Недаром на вопрос анекдота конца восьмидесятых годов двадцатого века: Почему пропали анекдоты об армянском радио? – существует два варианта ответа:
• – Потому что умер тот еврей, который придумывал ответы;
• – Потому что умер тот еврей, который придумывал вопросы.
Но если брать все множество вопросов, задаваемых армянскому радио, можно видеть, что по тематике они обнаруживают значительное разнообразие: вопросы «армянскому радио» задают радиослушатели, проживающие во всех концах нашей необъятной родины и даже за границей (и это отражает широту аудитории «армянского радио»). В то же время языковая структура вопросов, задаваемых армянскому радио, достаточно жесткая.
Сами по себе эти вопросы строятся как подлинные вопросы, для которых выполняются предварительные условия «говорящий не знает ответа» и «говорящий надеется, что адресат знает ответ» (этим подлинные вопросы отличаются, например, от риторических вопросов, экзаменационных вопросов или вопросов-загадок). Поэтому вопрос-загадка (для которого имеют место предварительные условия «говорящий знает ответ» и «говорящий надеется, что адресат не знает ответа») не может быть рассказан как анекдот об армянском радио без соответствующей трансформации. Ср.:
• Что такое реактивный муж? – Это тот, который ту – 104, а жену – ни разу.
Чтобы рассказать эту загадку как анекдот об армянском радио, необходимо как-то объяснить, почему «наивный» радиослушатель послал вопрос о «реактивном муже» в редакцию «армянского радио». Напр.:
• В армянское радио пришел вопрос: «В вашей передаче встретилось сочетание "реактивный муж". Что это такое?» Армянское радио отвечает: «Это тот, который ту – 104, а жену – ни разу».
Прежде всего, обращает на себя внимание, что все вопросы, задаваемые армянскому радио и начинающие соответствующий анекдот, являются (как и положено вопросам, присылаемым слушателями в редакцию радио) полностью инициативными – в том смысле, что не предполагают никакого предшествующего разговора. Это особенно заметно в общих вопросах, т. е. вопросах, предполагающих ответ «да» или «нет». Как показал И. Б. Шатуновский [2001], русский язык выработал формальное средство для различения модальных вопросов (для которых обсуждаемая ситуация уже введена в поле зрения адресата речи – последний должен лишь сказать, имеет она место или нет) и модально-диктальных вопросов (которые вводят обсуждаемую ситуацию в поле зрения адресата речи и одновременно приглашают его сказать, имеет она место или нет): в модальных вопросах вопросительность выражается интонацией, а в модально-диктальных – посредством вопросительной частицы ли. Ср.: Иван приглашает нас на вечер. Ты пойдешь? / Пойдешь ли ты? (диктальная ситуация вопроса задана предшествующим предложением) и нормальное Пойдешь ли ты на вечер, который, знаешь, завтра устраивает Иван? (диктальная ситуация описывается в самом вопросе).
Показательно, что в общих вопросах, присылаемых армянскому радио, всегда наличествует частица ли. Соответствующие вопросы можно подразделить на ряд подтипов.
Больше половины таких вопросов начинаются со слова можно или может. Это может быть вопрос об алетической возможности, т. е. об устройстве мира {Может ли женщина родить от валерьяновых капель?), или о деонтической возможности, т. е. о правилах поведения (Можно ли спать с открытой форточкой?). Заметим, что вопросы о правилах поведения часто начинаются со слова должен, т. е. ориентированы не на разрешение, а на предписание (Должен ли коммунист платить партвзносы со взятки?).
Другая разновидность вопросов рассматриваемого типа – это вопросы о том, как будет устроена жизнь при коммунизме (Будут ли при коммунизме деньги?). Это не случайно. Ведь данная серия анекдотов была особенно популярна в шестидесятые годы XX в., когда была только что принята новая программа КПСС, было торжественно провозглашено, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», и агитаторы разъясняли, как будет выглядеть коммунистическое общество.
Наконец, возможны общие вопросы, проверяющие истинность того или иного слуха (Правда ли, что Чайковский был гомосексуалистом?) или правил логики (Бывает ли выход из безвыходного положения?). Но анекдотов, начинающихся с такого рода вопросов, относительно немного.
Наряду с общими вопросами, в качестве исходных вопросов в анекдотах об армянском радио используются и частные вопросы. Подобно вопросам, которые реально звучали в передачах советских радиостанций, они могут быть подразделены на ряд подтипов. Во-первых, это «практические» вопросы, направленные на то, чтобы получить авторитетную рекомендацию (Что надо делать, чтобы иметь хорошую фигуру?); во-вторых, вопрос может быть направлен на получение энциклопедической информации {Какой самый красивый город?); и, наконец, встречаются праздные схоластические вопросы, задаваемые как бы «от нечего делать» (Что было раньше: курица или яйцо?; Что будет, если стукнуть молотком по лысине?).
Иными свойствами отличаются уточняющие вопросы, которые радиослушатель задает как бы в прямом эфире, когда ответ на исходный вопрос уже получен. Эти вопросы, разумеется, не являются инициативными, что находит отражение в их строении. Так, они часто начинаются с союза а (А сколько надо атомных бомб, чтобы разрушить Ереван?; А если хула-хуп не налезает на фигуру?).
Существенно, что ответы армянского радио никогда не представляют собою прямой ответ на поставленный вопрос. Так, стандартный ответ армянского радио на вопрос Можно ли… – это не просто «да, можно» или «нет», а уступительно-противительная конструкция (Можно, но…). Чаще всего ответы «армянского радио» предполагают переосмысление исходного вопроса, например алетическая модальность переосмысляется как деонтическая (или наоборот), обыгры-вается неоднозначность лексических единиц и синтаксических конструкций и т. п., в вопросе усматриваются речевые импликатуры, не заложенные спрашивающим, и т. п.:
• Армянское радио спрашивают: «Может ли женщина сделать мужчину миллионером?» – «Может. Если мужчина был миллиардером».
Таким образом, «армянское радио», во многом повторяя стереотипный образ анекдотического «кавказского мужчины», к нему не сводится. Важная черта персонажа, фигурирующего в анекдотах под именем «армянское радио», – готовность увидеть в любом, на первый взгляд, безобидном вопросе возможность иного понимания или скрытый подтекст (чаще всего – сексуальный или политический).
8. ПРОБЛЕМЫ ВАРИАТИВНОСТИ И ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫХ СВЯЗЕЙ АНЕКДОТА
Мы уже видели, как содержательно одна и та же история может рассказываться и в качестве анекдота, и в качестве какого-то смежного жанра (байки, истории «из жизни» и т. п.). При этом текст определенным образом модифицируется, чтобы удовлетворить требованиям соответствующего жанра. Соответствующее явление можно назвать межжанровой вариативностью.
Приведем еще пример формальной адаптации к требованиям жанра при межжанровой вариативности, когда некоторая история, которая могла бы быть рассказана как анекдот:
• Знаете анекдот [метатекстовый ввод]? Мать спрашивает сына: «Почему ты с утра выпиваешь стакан водки, а не пьешь кофе с булочкой?!» Сын отвечает: «Мама, ну кто же натощак осилит кофе с булочкой?!», – была опубликована И. Губерманом в качестве «случая из жизни» [Губерман 1995] в следующем виде:
• Один мой товарищ из Ташкента рассказывал мне, что рядом с ним на окраине жила такая еврейская семья – в общем, ее Бабель должен был бы описывать. Отец – огромный, как ломовой извозчик, мужик, и три сына, таких же огромных. Они работали на мясной фабрике. Жили по очень жесткому расписанию: вставали в 4 утра, выпивали по стакану водки и шли на забой скота. Один из его сыновей женился, и маленькая жена, обожавшая своего мужа, из такой интеллигентной семьи, однажды спросила – даже не мужа, его она побоялась спросить, нравы были очень патриархальные – она спросила у своей свекрови: «Мама, а почему Боря с утра выпивает стакан водки, а не чашку кофе с булочкой?» Мать очень обрадовалась, ей это просто не приходило в голову, и сказала: «Борух, а чего ты, действительно, как я не знаю кто, с утра пьешь стакан водки, а не выпиваешь кофе с булочкой?!» Сын ей ответил: «Мама, ну кто же натощак осилит кофе с булочкой?!»
От межжанровой вариативности следует отличать межжанровые интертекстуальные связи анекдотов, которые могут относиться к одному из двух типов.
Во-первых, анекдот может опираться на знание слушателями некоторого текста, принадлежащего иному жанру. Например, в целом ряде анекдотов используются библейские мотивы. Приведем примеры анекдотов, которые предполагают, что слушатели имеют хотя бы приблизительное представление о десяти заповедях:
• Моисей спускается с горы к народу и говорит: «У меня для вас две новости: хорошая и плохая. Хорошая – сторговались на десяти. Плохая – прелюбодеяние вошло».
• Приходит раввин к священнику и говорит: «Вот, типа, такое дело – у меня велосипед сперли. Причем сделал это кто-то из моей общины! Вот ты, типа, тоже направляешь своих прихожан на путь истинный. Вот дай совет – как найти вора среди своих?» «Это просто, – отвечает священник, – надо всех собрать и зачесть перед ними 10 заповедей. Вот когда дойдешь до не укради, внимательно смотри людям в глаза, и кто глаза потупит, тот и вор». Через день приходит снова раввин к нему с букетом цветов. «Ну что, мой совет помог?» – интересуется священник. «Ну не совсем, в общем, но идея сработала». – «Не, ну так как все получилось?» – «Да не, неважно». – «Ну все-таки?» – настаивает священник. «Ну понимаешь как, вот созвал общину, начал зачитывать заповеди, а когда дошел до не прелюбодействуй, то вспомнил, где забыл велосипед…»