Через 12 дней после вернисажа 1-й выставки «Союза молодежи» открылась выставка «Импрессионисты» (19 марта – 14 апреля). На почве противостояния «Союзу молодежи» на ней объединились, с одной стороны, Кульбин и его «Треугольник», с другой – Матюшин, Гуро, Каменский. Москвичей на этой выставке не было.
На следующей выставке «Союза молодежи», которая получила название «Русский Сецессион» (13 июня – 8 августа 1910 года), были те же москвичи, что и на 1-й.
Вскоре после закрытия выставки Матвей опубликовал текст «Русский Сецессион», который можно считать манифестом «Союза молодежи». В частности, он писал: «Колыбелью его [Русского Сецессиона] у нас считается Москва. В частных галереях Щукина и Морозова изучала русская молодежь Пюви де Шаванна, Клода Моне, Писсарро, потом неоимпрессионистов Ван Гога, Гогена, Сезанна… Изучение этих мастеров, потом прерафаэлитов и русского народного искусства сделало то, что вкус, чувство красок и глаз молодых русских художников развивались в направлении совершенно отличном от направления питомцев академии… И направление это оказалось не только не мертвенно-художественным, но быстро дало пышные и обильные ростки. Ежегодные выставки “Золотого Руна” показали, какие мало початые области красоты есть еще у живописи, сколько свежести и самобытности у молодой России. Вскоре и в Петербурге при содействии мецената Л.И. Жевержеева образовалось общество “Союз молодежи”».
«Союз молодежи» сотрудничал и с другими городами Российской империи. В Одессе на «Салоне 2» (салоне В.А. Издебского; февраль – апрель 1911 года) из «Союза молодежи» был только Матвей (2 картины) и петербуржец Кульбин (8). Большим количеством работ были представлены художники, связанные с «Союзом молодежи»: братья Бурлюки (26+12), Гончарова (24), Кончаловский (15), Куприн (6), Ларионов (22), Машков (17), Татлин (9). Левая направленность не помешала Ларионову (а за ним и Гончаровой) участвовать в выставке «Мира искусства» в Петербурге (декабрь 1910 – февраль 1911 года).
Из Петербурга в Москву также наблюдалось обратное движение, но менее масштабное.
Во время организации 1-й выставки «Бубнового валета» (еще до официальной регистрации общества) не обошлось без некоторых недоразумений. Объявление о приеме работ на выставку было опубликовано 8 октября. Многие отозвались на публикацию – представители группировок «Золотое руно», «Венок – Стефанос», «Новое мюнхенское объединение» и даже французы (например, Анри Ле Фоконье). Из петербуржцев откликнулись два художника из «Союза молодежи» – София Бодуэн де Куртене и Эдуард Спандиков. Первая стала участницей выставки (7 работ). Второй отправил устроителям 68 произведений и в письме Ларионову написал, что выбор работ и цены предоставляет на его усмотрение. Это были в основном «наброски», как их определил сам автор. Возможно, именно поэтому ни одно из произведений Спандикова в экспозицию не вошло.
Для других членов «Союза молодежи» объявления явно было недостаточно, требовались личные приглашения. Письменные приглашения некоторым художникам были присланы 15 ноября, о чем Школьник написал Спандикову 16 ноября. Некоторые исследователи (например, Н.И. Харджиев) видят в этом факте преднамеренный расчет Ларионова, заключающийся в том, что «союзники» не успеют прислать свои работы. Вряд ли такой расчет мог иметь место, поскольку он лишен логики, так как Ларионов всегда продумывал свои поступки. Ведь в тот момент Ларионов консолидировал новые силы вокруг себя и «Бубнового валета», не было никакого смысла отвергать и изолировать такую важную структуру, как «Союз молодежи». Скорее всего история произошла по недоразумению, но итог был огорчителен – «Союз молодежи» практически на «Бубновый валет» не попал.
Но все же интриги были. Во время подготовки 2-й выставки «Союза молодежи», когда были сложности с поиском помещения, Татлин писал Ларионову из Петербурга 14 февраля 1911 года: «До сих пор Союз Молодых не снял помещения для выставки… Вообще хаос и неразбериха, да ты знаешь людей, которые вечно дела путают… И нам, скажу тебе, с этими молодыми питерскими академиками – не стоит иметь дела, так как они далеко не молоды. Лучше было бы устроить москвичам самостоятельную выставку. А меценатом для устройства был бы тот же Жевержеев». Авантюристичная идея Татлина воплощена не была.
На 2-й выставке «Союза молодежи» (11 апреля – 10 мая 1911 года) количество москвичей увеличилось. Кроме уже участвовавших в 1-й выставке Ларионова, Гончаровой и Машкова прибавились – Виктор Барт (3 работы), Владимир Бурлюк (8), Давид Бурлюк (11) (в отличие от других выставок на 2-й они представляли Москву, как указано в каталоге), Кончаловский (7), Александр Куприн (1), Казимир Малевич (5), Алексей Моргунов (5), Николай Роговин (2), Владимир Татлин (13), Артур Фонвизин (5).
Картины москвичей были развешены в двух залах, некоторые из этих произведений уже были показаны на «Бубновом валете». Критика выше оценила москвичей, чем коренных петербуржцев. Матвей, последовательный проводник идеи творческих контактов с Москвой, писал Ларионову: «Вы чертовски дело двигаете тем, что поддерживаете нас, этим самым двигаете вперед новое искусство… Благодаря Вам, мы как-то уверенно пошли по дороге, указанной нам москвичами».
Журнальный репортаж о 3-й выставке «Союза молодежи». Журнал «Огонек». 1912
Скандальное название «Ослиный хвост» было впервые озвучено на 3-й выставке «Союза молодежи» (4 января – 12 февраля 1912 года), за месяц до московского вернисажа. От «Ослиного хвоста» на «Союзе молодежи» выступили Сергей Бобров (1 работа), Гончарова (9), Ларионов (6), Малевич (4), Моргунов (4), Татлин (2+24 театральных эскиза), Фонвизин (3), Шевченко (5+30 театральных эскизов).
Во время работы выставки был устроен диспут с чтением доклада «Основы русской живописи» москвича Боброва. Это был первый авангардный диспут, привязанный к выставке, и новое слово в современном выставочном деле.
Между тем контакты между Петербургом и Москвой крепнут. Режиссер М.М. Бонч-Томашевский в начале ноября 1911 года ставит после Петербурга – теперь уже в Москве – трагедию «Царь Максемьян и его непокорный сын Адольф». Вместо Евгения Сагайдачного спектакль оформляет Татлин.
Пиком творческого содружества двух столиц стала ларионовская выставка «Ослиный хвост» (11 марта – 8 апреля 1912 года), устроенная в новом выставочном помещении МУЖВЗ. Там же, с отдельным каталогом и под собственным названием, открылась экспозиция «Союза молодежи» – единственная в Москве выставка петербургского объединения. Таким образом получилась совместная выставка двух ведущих объединений молодого авангарда. Правда, из «союзников» в Москву на «Ослиный хвост» приехал уменьшенный состав художников – 15 художников по сравнению с 26 на 3-й выставке «Союза…».
Одновременно совместная выставка показала, что появились некоторые противоречия между петербуржцами и москвичами. Участники 2-й выставки «Союза молодежи» – Барт, Ле-Дантю и Сагайдачный – не захотели соседствовать в экспозиции с «эпигонами мюнхенского модернизма» (как они называли «союзников») и в 3-й выставке участия не приняли.
На 4-й выставке «Союза молодежи» (4 декабря 1912 – 10 января 1913 года) из москвичей по-прежнему участвовали Ларионов (7 работ, а также его брат Иван, с перерывом после «Русского Сецессиона»), Гончарова (6), Малевич (12), Татлин (8) и Шевченко (3). Маяковский, экспонировавший на выставке одну работу, впервые сотрудничал с «Союзом молодежи», и вскоре появился на диспутах общества.
До того, еще в январе 1913 года, Татлин и Моргунов предпочли «Бубновый валет» кругу Ларионова и стали членами московского общества. А через несколько дней они же и Малевич вошли в состав петербургского «Союза молодежи».
В январе – марте 1913 года Ларионов вел переписку с Жевержеевым и Матюшиным по поводу своего участия в диспутах «Союза молодежи» и устройства выставки «Ослиного хвоста» в Петербурге. Однако все переговоры велись впустую и ничем не закончились, скорее всего, по причине того, что Ларионов решил заниматься только организацией своей новой выставки «Мишень» (24 марта – 13 апреля 1913 года).
В июне 1913 года в сборнике «Ослиный хвост и Мишень» был опубликован манифест «Лучисты и будущники», подписанный Ларионовым и его соратниками по выставкам. В нем сообщалось о полном размежевании с «Бубновым валетом», «Союзом молодежи», «пощечниками» (то есть «гилейцами») и всеми футуристами. «Мы не объявляем никакой борьбы, так как где же нам найти равного противника? Будущее за нами». За грозными заявлениями последовали конкретные действия. В частности – прекращение контактов с «Союзом молодежи»: в 5-й выставке общества ларионовцы не участвовали.
Журнальный репортаж о 4-й выставке «Союза молодежи». Журнал «Огонек». 1913
Осенью 1913 года шла подготовка «потрясения основ» в области театра с позиции эстетики футуризма. Малевич был организатором и движущей силой всего предприятия. Ему предшествовал «Первый Всероссийский съезд баячей будущего» – затея также Малевича, но состоявшаяся на даче Матюшина в Усикирко (Уусикиркко), куда приехали из Москвы Малевич и Крученых. Есть ряд «веселых» фотографий, запечатлевших это событие. Не приехал Хлебников – по причине утери кошелька. Как он писал Матюшину – «кошелек лягушка» с присланными ему деньгами на проезд из Астрахани в Петербург утонул в купальне.
Малевич был очень озабочен соперничеством с Ларионовым на театральном поприще. Осенью 1913 года Ларионов широко развернул пропаганду своих будущих театральных футуристических постановок. Но его фантазии уходили далеко за пределы его возможностей и ограничивались только декларациями. Театральные постановки пока что заменил «футуристический грим».
А Малевич в это время занимается конкретной работой. Он обращается в письмах к Матюшину и просит его уговорить «председателя “Союза молодежи” Л.И. Жевержеева» предоставить для «спектаклей будетлянов» Троицкий театр миниатюр, расположенный на земле Жевержеева рядом с его домом. Спектакли, однако, состоялись в театре «Луна-парк» на Офицерской.