Ретталья улыбнулся. Форма у него была отлично сшита, заметил Санмартин.
– Лягушек легче ловить в пруду на фонарь. Меньше хлопот. Ты вернешься в Йоханнесбург к утру, причем помудревшим. А что ты думаешь о «Коффи-хейсе»?
– Так себе.
– Рауль, в Токио такого не купишь за кучу денег, – сказал Ретталья обиженным тоном и бросил Санмартину пачку сигарет.
– Что это?
– Мелкие деньги.
– Я не курю, – сказал Санмартин, разглядывая пачку.
– Как сигареты они достаточно паршивые. Но когда «ЮСС» начала фокусничать с валютой и та словно сквозь землю провалилась, пришлось придумать какой-то эквивалент денег.
– Но ты же платил обычными деньгами, – заметил Санмартин.
– Я – да… Через неделю адмирал объявит о переменах.
Санмартин изобразил средним и указательным пальцами правой руки ножницы.
– И три минуты спустя весь штат «ЮСС» не будет стоить выеденного яйца. В моем городе многие пострадают от этого.
– Я хотел бы, чтобы ты и Варяг, – сказал Ретталья, – завели тут друзей после этого.
У входа Ретталья остановился и предупредил Санмартина:
– Пока не очутишься в звуконепроницаемом помещении, веди себя тихо. Работа займет, возможно, несколько часов, так что перед возвращением можешь выпить чашечку кофе.
Санмартин с отвращением поежился.
– Ничего, кроме чая. – Он последовал за Ретта-льей внутрь здания, потом спустился. – В этих твоих застенках запросто приобретешь клаустрофобию, – заметил он.
– Зато столько преимуществ. – Ретталья остановился перед массивной металлической дверью. – Милости просим. И – оставь надежду всяк сюда входящий. – Он сделал знак, чтобы Санмартин проходил.
В помещении сидел привязанный к стулу мужчина. Голова его была закрыта черным колпаком. Ретталья кивнул.
– Это Терон. Школьный учитель. Он из «братьев», низшего звена, – сообщил Ретталья, отвернувшись от пленника. – А это сержант разведки Менсиес. Сержант, позвольте узнать, он сейчас под воздействием инъекции?
– Мы можем привести клиента в чувство в любой момент, когда пожелает майор, – ответил Менсиес, следя за Симадзу, который был здесь старшим.
– Великолепно. Пожалуйста, держите меня в курсе, – приказал Ретталья и остановился у мониторов, контролирующих физическое состояние пленника.
– Мне кажется, дыхание клиента становится прерывистым. Ваше мнение, сержант?
– Полностью согласен с вами, уважаемый майор. Однако хотел бы, с вашего позволения, предположить, что подобные вещи не выходят за рамки допустимого. Вводить сейчас стимулирующее средство было бы нецелесообразно, – произнес Симадзу.
– Вполне согласен с вами, сержант. Никаких стимуляторов. Но пожалуйста, позаботьтесь, чтобы кислородная маска находилась поблизости. Будет крайне неприятно, если он отправится к праотцам, – наставительно сказал Ретталья.
– Предложение майора весьма ценно. Сделаем, как будет угодно майору. Должен сообщить, вас искал главный цензор и просил связаться с ним.
Ретталья кивнул и обратился к Санмартину:
– Надо мне пойти на медицинские курсы, как ты думаешь?
– Все это – как из старинного фильма, – сказал Санмартин. – Что это вы там ему впрыскиваете?
Ретталья заметно помрачнел.
– В основном серотонин и скополамин. Возможно, еще иботеническая кислота и кое-какие другие снадобья, состав определяю не я. Одно могу сказать: действует.
– А я думал, что полоумные ученые всегда говорят жертве, что ей вкалывают.
– Это в кино. Иногда имеет смысл сказать, но вообще-то такая информация засекречена и мы не можем раскрывать ее перед клиентом.
– Я не про то.
– Это непростая игра, Рауль. Правда – такая хрупкая вещь. Во время нашего небольшого разговора клиент попытается сказать нам только то, что ему хочется. И мы пытаемся сделать то же самое. Для того чтобы в результате возникло взаимопонимание, нужно воспользоваться маленькими обманами, как это обычно случается в повседневных контактах. – Ретталья улыбнулся и провел рукой по редеющим волосам. – Не будь их, зачем были бы нужны офицеры разведки?
– Действительно. И что – никаких хлыстов и клещей?
– Ну что ты! Мы стараемся вести дело профессионально.
В разговор вмешался Симадзу, но сделал это весьма тактично:
– Уважаемый майор, с вашего позволения… Клиент начинает приходить в себя. Я считаю, что сейчас – самое время начинать.
– Приступайте, сержант, Рауль!
– Я вернусь через час или около того.
– Прекрасно. Чао.
– Чао.
Четыре часа спустя Ретталья застал Санмартина спящим.
– Рауль, ты живой? Пора идти обратно. Санмартин потянулся.
– Если я умер, могли бы прислать мне ангела поприличнее. Ну и как прошло?
– В лучшем виде. У нас было девятнадцать имен и еще три-четыре под вопросом. Этот Терон шепелявит, но мы разобрались в том, что он говорил. Думаю, у нас есть глава их окружной наблюдательной комиссии, священник по фамилии Сниман.
– Хорошо бы еще и понять, о чем ты… А какую легенду ты предложил Янни Терону, чтобы он раскололся?
– Он повредил шею в дорожной аварии. С кем из друзей связаться? Кого предупредить?
– А почему нет? При такой дозе он поверил бы, что он сам Махди[11].
– Ну и дальше?
– Мы положим его в постель, а «друзья» обязательно придут.
– Да, ты далеко не благотворительностью занимаешься.
– Конечно. Ты умнеешь на глазах. Чтобы добиться здесь успеха, нам надо нанести удар по Бонду.
– Это что за «бонд»?
– Ну, назовем его тайным обществом. «Братья» заправляют Второй Южно-Африканской Республикой уже целый век. Они имеют своих людей в политических партиях, правительстве, армии, полиции, средствах массовой информации, творческих, культурных союзах, храмах, университетах, корпорациях и так далее. Они сильно пострадали во время войны с банту, когда ястребы и либералы передрались между собой, но потом нашли общий язык. «ЮСС» обнаружила полное неумение держать их в узде. Кто, по-твоему, правил этой планетой?
– Вот мы и разбираемся с этой проблемой.
– Именно! Они ставили своей целью сохранить африканерский народ и культуру, и им не нравится, когда им мешают. Они разбиты на территориальные ячейки, у них есть парламент, который называется «бондсраат», юридические органы в форме наблюдательных комиссий, исполнительный совет двенадцати, известный как «Двенадцать апостолов». До сего времени «братья» имели свободный доступ к общему пирогу и были довольны и счастливы. После нашего появления, подозреваю, они не чувствуют себя таковыми.
– И вы собираетесь искоренить их? В долгосрочном плане подобная акция дешевле обойдется.
– Мой предшественник спорил с адмиралом по этому поводу, но, увы, неуклюже. Нет, мы пойдем по пути тонкой хирургии. И наш коматозный «брат» Янни – один из тончайших приемов. С его помощью мы вбиваем в их ряды этакий клинышек.
– Ну, у тебя все проработано.
– В сержанте Менсиесе умер великий актер, а с приличного расстояния его вполне можно принять за Терона. У нашего друга есть сосед, которому показали то, что нам нужно.
– Полагаю, это не все.
– Симадзу очень хорош в раскрытии банков информации. В «Фолькскасе»[12] в Претории появилось несколько свежих счетов. Сегодня у Янни имеется сто тридцать тысяч йен, завтра будет еще двести тысяч.
– Да, они обратят на это внимание. Скажи мне, каким образом подобная хитрость внесет раскол в Бонд? А то до меня плохо доходит.
– Мы сделаем еще двадцать – тридцать таких Теронов, и «братья» озвереют, когда будут раскрывать одного за другим десятки «предателей». Мы позволим им разделаться кое с кем.
– Много же из-за вас появится трупов.
– С некоторыми мы поработаем, остальных для вида выпустим.
– Вам нужно ведь найти и настоящих предателей?
– Они сделают выводы из случая с Тероном. После того как «братья» начнут чистку в собственных рядах, мы начнем просеивать тех, кто останется в живых, пока не найдем что-нибудь толковое, – пояснил Ретталья.
– Для высшего блага учителю Терону придется положиться на Бога.
– Нехарактерная для тебя жалостливость!
– Думаю, после того как его найдут утопленным в какой-нибудь трясине, надо устроить вашей жертве достойные похороны.
– Спрашиваешь! В конце концов, он в некотором роде работает на Империю. Мрачный ты какой-то.
– Ладно. После того как рядового Новело расстреляли за изнасилование, у меня был разговор с одной женщиной. Она заявила, что оба акта примерно одинаково омерзительны. Я ее понимаю.
– Юффрау Брувер, я думаю. Ну так откройся мне, друг!
– Ретт, поскольку это гнетет меня, я тебе скажу правду. Ты неимоверно умен для офицера разведки, куда башковитее многих из тех, кого я знаю, но не хочу называть, у которых голова набита суси[13] вместо мозгов. У вас тут настоящий цирк. Мне нравятся танцующие собачки, пони, которые ходят как люди, но когда речь идет о военной разведке… Я вижу, вы тут серьезно подготовились. У меня создается впечатление, что мы тут завязнем.
– Ну вот. То Шу, то ты. С тобой все ясно: кельтская кровь. Что тебе сказать? Как любит говорить адмирал Ли, у нас четыре боевых батальона и могучие звездолеты, – ответил Ретталья.
– А нельзя ли напрямую: тех, кто создает нам проблемы, посадить на корабль и вывезти, – раз уж мы кончили стрелять в ковбоев?
– Это не выход, мой милый, старый друг. Адмирал даже не станет рассматривать такое предложение, на бумаге у него все выглядит иначе. Между нами, то есть мной, тобой и Варягом: тут надо быть все время начеку, иначе проблем не оберешься. Санмартин немного подумал и спросил:
– А чем они могут нам насолить? Что у них есть? Танки? Ядерное оружие?
– К удивлению, ядерные боеголовки у них есть, – сердито прошептал он, – но адмирал не верит. Ты помалкивай на эту тему, тут дело нешуточное. И не шляйтесь в малонаселенных местах, а то у них могут зачесаться руки. А теперь сделай так, чтобы я тебя не видел. В следующий раз, когда будешь здесь, раздавим пузырек. – Ретталья похлопал Санмартина по плечу. – Менсиес ждет тебя в машине. На следующей неделе я буду там и дам тебе возможность проиграть мне какую-нибудь сумму в шахматы.