Пересыпкин слегка покраснел.
Янковски чуть не рассмеялся: так забавно видеть стыдливый румянец на физиономии Пересыпкина. Перцовка побывал на трех планетах и всюду оставлял за собой разбитые сердца, в том числе одно – на Ашкрофте, хотя специалисты утверждали, что это невозможно.
Но Полярник был терпеливым исследователем. Он обжег взглядом Янковски и вновь обернулся к Пересыпкину.
– Насколько я знаю, вы встречаетесь с мисс Котце, – продолжал он. – Разрешите дать вам один совет. Если вы работаете мясником, не стоит заводить дружбу со свиньями. – Полярник похоронил жену перед тем, как улететь в космос. Сжег корабли, как говорится. – Давайте выпьем, джентльмены! Завтра забастовка. Ее надо прекратить.
И прекратят. Куда они денутся?
Понедельник (12)
– Ну что, сегодня? – спросил Кольдеве, потирая руки.
– Ага. Через несколько часов. Буры любят поспать, – ответил Шеель.
– Надеюсь, они все-таки вылезут. Я так понимаю, идея давно назрела. Ты знаешь, что на прошлой неделе проповеди длились в среднем два часа?
– Я с удовольствием убрал бы с дороги кое-кого из этих горластых проповедников.
– Рауль говорил, цензор Лю Шу так рассвирепел, что собрался подать прошение об отставке. И то верно. Что толку вылавливать крамолу в телепередачах, если эти буры все равно целое воскресенье слушают ее в церкви? И еще восьмая категория! Была бы хоть седьмая – тогда бы мы могли швыряться в них грязью. Ну ладно. Что слышно из батальона?
– Я говорил с Малининым. Он велел разбить самогонный аппарат. Я так и сделал. А еще он говорит, что медики на острове гонят классный самогон. Если майор Хенке их не разгонит, можно будет поживиться.
– Да, это неплохо. – Кольдеве потянулся и зевнул. – А что, до сих пор неизвестно, что произошло с Менсиесом?
– Разведка пришла к выводу, что это был несчастный случай. Странный, однако, случай…
– А что это тогда были за мужики с пистолетами, которых положил одиннадцатый?
Шеель пожал плечами,
– Рауль встал?
– Я оставил его отсыпаться. Он выглядел усталым. А как ты думаешь… – начал он и не договорил.
Шеель рассмеялся.
– Если ты хочешь спросить, догадываются ли эти божьи коровки, к чему идет дело…
Кольдеве воздел руки к небу.
– …Если бы моя правая рука знала это, она не сказала бы левой, – закончил Шеель. – Не забывай, наша задача – наблюдать и не вмешиваться. – И, не упустив возможности отомстить, туманно добавил: – Я провел опрос общественного мнения…
– Да? И кого же ты опросил? – поинтересовался Кольдеве.
– Двоих. Нас с тобой.
– Руди, тебе кто-нибудь говорил, что ты старый мошенник?
– Малинин мне это твердит ежедневно. Вчера вечером они спорили о черных раковинах каури из Новой Каледонии.
– Ну, и как ты думаешь?
– Временами мне кажется, что она позволит ему взять верх.
– Я рад, что он все же послушался моего совета и нашел себе другое хобби, – сказал Кольдеве. – Пусть спит до восьми. А потом – за дело!
В восемь тридцать Окладников стоял в башне своего «кадиллака».
– С чего начинать? – спросил он у Санмартина, который осматривал пустынные улицы Йоханнесбурга.
– С магазинов. Хотя бы вон с той книжной лавки. И дальше по улице.
«Братья» хотели продемонстрировать единство народа. Задачей батальона было это единство нарушить. Симадзу, со свойственной ему расторопностью, щедро, как навоз по полю, разнес слух, что во всех лавках, которые не откроются вовремя, сорвут вывески. Помимо местных, бурских нечестивцев, город был наводнен ковбоями из Ридинга и множеством воров, которых Санмартин еще не видел. А у служащих пограничной полиции, которые, разбившись попарно, патрулировали город, было много более важных проблем, чем мелкое воровство.
Стрелки прикрепили к стальной дверной раме буксировочные цепи. Из ювелирного магазина по соседству, размахивая руками, выскочил его владелец.
– Рад вас видеть, сэр, – сказал Окладников. – Пожалуйста, не закрывайте сегодня слишком рано.
Ювелир сделал вид, что ничего не понял. Водитель Окладникова завел мотор, и дверь книжной лавки вылетела, как пробка из бутылки.
Ювелир исчез. Секундой позже ставни на окнах его магазина исчезли, как по мановению волшебной [палочки. Окладников двинулся дальше, к табачной I лавке. Санмартин спрыгнул на землю.
– Продолжай, Сергей! Школьные учителя соберутся минут через десять.
– Пока! – крикнул Окладников. – Желаю [удачи!
Санмартин быстро шагал по улице. Некоторые ла-вочники поспешно распахивали ставни. Хорошо. Это Добрый знак. На бульваре Ди-Таль его подвезли на самоходке, с которой предусмотрительно сняли миномет и заменили большой цистерной с брандспойтом. Мехлис лично держал в руках конец брандспойта и расставаться с ним не собирался.
Демонстранты, собравшиеся у школы Якобуса Юса, уже были взбудоражены.
– Imperialiste uit! Imperialiste uit! – скандировали они под предводительством трех ораторов. На двоих были деловые костюмы. Третья – женщина в меховом пальто и на высоких каблуках. Санмартин позволил себе слегка улыбнуться. Интересно, куда они дели духовой оркестр? Один из людей Мехлиса спокойно фотографировал демонстрантов – на память.
Здесь же стоял Муслар и при нем пол-отделения стрелков. Вид у него был неуверенный. Санмартин спрыгнул на землю, похлопал его по плечу.
– Что, Эдмунд, раньше не приходилось? Муслар кивнул. Скандирование прекратилось.
– Staan vas?! – вопросил человек с громкоговорителем.
– Die toets deurstaan! – ответила толпа.
– «Имперцы, прочь!» и «Стоять до конца!». Не оригинально. Не беспокойся. По сравнению с теми ребятами на Ашкрофте это цветочки. Вот они действительно были крепким орешком!
– Staan vas?
– Die spit afbyt!
Санмартин принялся не спеша надевать маску. Посмотрел на Мехлиса.
– Пусть сперва накричатся.
Мехлис кивнул. Санмартин обернулся к Муслару:
– Эдмунд, твои ребята свое дело знают. Наденька маску.
Из толпы полетели первые камни. Санмартин шагнул вперед с ручным громкоговорителем. Один камень ударил Санмартина в грудь и отлетел. Санмартин достал пилку для ногтей и, насвистывая песенку «Маленькие оловянные солдатики», принялся преспокойно чистить ногти. Вскоре толпа приутихла. Любопытство возобладало над агрессивностью. Санмартин подмигнул своим.
– Я видел, как Матти проделал такой трюк перед толпой рабочих-рабов.
– Подействовало? – спросил Муслар. Голос у него чуточку дрожал.
– Не-а! – ответил Мехлис с видимым удовольствием.
Санмартин убрал пилку.
– Представитель Его Императорского Величества уполномочил меня позволить вам тихо и мирно дойти до ратуши, никуда не сворачивая, – объявил он. Потом повторил ту же самую фразу на африкаанс – он заучил ее наизусть.
Один из ораторов, плотный мужчина, которого Санмартин знал по досье Реттальи, выхватил у хрупкой женщины лозунг и принялся размахивать им. То, что он при этом говорил, в переводе не нуждалось.
Санмартин снова включил электронное чудо, которое держал в руке, и его голос перекрыл шум толпы.
– Насколько я понимаю, вы не желаете кончить дело миром. В таком случае я приказываю вам разойтись. Все желающие могут принять участие в организованной демонстрации. Остальных просят разойтись по домам. Вам дается минута на размышления.
Он повторил то же самое на африкаанс и успел отступить назад прежде, чем на него обрушился град камней.
Мимо виска Санмартина просвистел здоровенный булыжник. Санмартин обернулся к Муслару. Тот пытался пересчитать толпу, но сбился на четвертой сотне. Ушли лишь немногие, стоявшие с краю.
– Надо их встряхнуть хорошенько, прежде чем они соберут к себе всякую шваль со всего города, – спокойно шепнул Санмартин Муслару.
– Imperialiste! Uit! Staan! Vas! – отрывисто выкрикивали демонстранты. Некоторые из стоявших в первых рядах выбегали вперед на несколько шагов, чтобы запустить камень, потом возвращались в толпу – там они все же чувствовали себя безопаснее.
Самые отчаянные уже надвигались на машину. Санмартин начал отсчет:
– Пять, четыре, три, два, один! – и махнул Мех-лису.
Мехлис не заставил просить себя дважды. В толпу хлынула струя жидкости под давлением. Толпа разбежалась с воплями. Мехлис для забавы полил еще и трибуну с ораторами. Лозунги разлетелись, как листья на ветру.
Санмартин оглянулся с довольным видом.
– Эдмунд, выводи своих ребят. И подбери челюсть. Если твоя маска лопнет, ты об этом пожалеешь. В ваших краях скунсы водятся? Такие зверушки вроде куницы, черно-белые? Ну вот, это искусственно полученный секрет скунса. Мы с Рейниккой потолковали с одним мужичком из биохимиков…
– Надеюсь, того толстяка не хватит удар, – заметил Мехлис, добросовестно поливая всех, кто замешкался.
– Эти бедолаги еще пожалеют, что мы использовали эту штуку вместо пуль, – пояснил Муслару Санмартин. – Дрянь въедается в кожу и вонять будет еще очень долго. А уж что будет с теми, кто носит контактные линзы!
– Вот вам и «Стоять до конца!». Теперь им будет не до демонстраций. От всех, кого мы пометили, еще несколько дней будут шарахаться как от чумы, – добавил Мехлис.
– Тиба тире два. Прием. Ханс, как дела? Кольдеве был на Стелленбошстраат.
– Неплохо. Вполне мирная демонстрация, человек тридцать. Было еще две группы, довольно шумные, но они утихомирились. Отловили с дюжину местных рекрутов, сказавшихся больными. Комендант их сейчас гоняет так, что скоро они пожалеют, что здоровы. Крупный инцидент пока только один. Снайпер.
– Снайпер? – резко переспросил Санмартин. Люди Варяга не испытывали особой любви к городским партизанам.
– Один остроумный парнишка залез на крышу и пару раз пальнул в Караева. Попал в руку. Караев жутко разозлился. Рука у него на перевязи, но в общем ничего страшного. Остроумного мальчика вздернули на фонаре, и на шею ему повесили его собственную винтовку. И рядом поставили часового, чтобы он повисел там некоторое время. Хотим узнать, кто его послал.