Под такую музыку работа шла без остановок, хотя случалось, что под горячим африканским солнцем кое-кто и не выдерживал бешеного ритма. Тут сразу же появлялись санитары, Николая с Томом на время аврала тоже прикомандировали к доставлявшим ослабевших в судовой лазарет. Там уже врач оказывал беднягам первую помощь и быстро ставил их на ноги. Погрузка не прекращалась ни на минуту.
К вечеру работу закончили и угольщик отвалил. Капитан поблагодарил команду и объявил, что в час принимали до ста семидесяти тонн угля, повторили рекорд погрузки по всей эскадре. Офицеры и матросы с радостью встретили сообщение о денежной премии за отличную работу. Побольше тем, кто первым заполнил свой отсек в угольных трюмах, а всем остальным — поменьше. И сразу же началась новая работа — приборка. Чистоту усердно наводили по всем корабельным закоулкам, разве только что до днища не добрались. Отмывались и сами.
Скоро и крейсер, и команда вновь обрели элегантный и бравый вид.
Но устали. Поэтому так приятно было расположиться в кубрике у мисок с густым мясным варевом и подносов, на которых громоздились толстые ломти свежевыпеченных булок и кубики сливочного масла. На бананы и прочую тропическую преснятину никто и смотреть не хотел, а вот маринованные огурчики и морковь из родной Англии шли нарасхват. Да тут еще и командир расщедрился и из своих запасов велел выдать по бутылке пива на брата. Запотевшие, прямо из холодильника. Ужин вышел на славу. Меню было хотя и не самое изысканное, но вполне подходящее для здоровых мужчин, с которых за день сошло семь потов.
За столом собралась публика солидная, знающие себе цену мастера большого и сложного корабельного хозяйства, классные специалисты из машинных отделений, трюмов, орудийных башен. Те, что заслужили свои нашивки долгими годами службы, настоящая баковая аристократия, без которой на корабле офицеры как без рук. Поэтому в отличие от кают-компаний, где не принято за столом говорить о делах служебных, здесь со знанием дела обсуждались не вопросы политики или светской жизни, а повседневная жизнь на крейсере. Слушать было интересно, тем более что обоих гостей приняли как своих, без пресловутой британской чопорности. Особенно, когда узнали, что один из них бывший заводской механик, а второй, хотя и кормится в газетном деле, но раньше работал на шахте.
— Ну, ребята, сегодня отлично сработали, заправились быстро. К тому же на борту все обошлось — ни увечий, ни поломок, — удовлетворенно заметил старший боцман.
— Нам не привыкать, в плавании такой аврал случается каждую неделю. Расход угля большой.
— На этот раз и недели не пройдет, как опять будем грузиться, — проворчал старшина из кочегарки. — Вместо фирменного «кардифа» опять мусор прислали. От такого угля жара нет, одна копоть, потом еще шлак из топок выскребать придется.
— Это лорды из Адмиралтейства экономят, уголь из старых запасов нам сбывают. Тот, что уже на складах полежал, да повыветрился.
— Они правильно делают, — авторитетно пояснил баталер[2]. — Хороший уголь для серьезного дела берегут. У нас операция кончилась, начался учебный поход, вот и сбывают второй сорт. Угольщики и другие суда вспомогательного флота тоже тренируются, чтобы обеспечить эскадру всем необходимым. Так что в конечном счете экономия получается весьма заметная.
— На чем же экономия? — поинтересовался Николай.
— Ты сам посчитай — уголь свой, транспорты свои, грузимся сами. Ни у кого разрешения и всяких там виз спрашивать не надо. Пошлин за перевозку и погрузку-выгрузку тоже не надо платить. А уже в штабах место и время заранее определяют, в большом секрете держат. Поэтому-то британский флот может внезапно подойти к любым берегам. Недаром наши крейсера называют «защитники торговли», одно их появление многие спорные вопросы решает и гарантирует английской промышленности стабильный сбыт продукции и закупки сырья. Так что все расходы на свое содержание военный флот окупает многократно, — пояснил баталер и снисходительно добавил: — Вы, американцы, нация молодая, всему этому еще научитесь.
— Красиво, баталер, объясняешь, но только моим парням шуровать у топок в такую жару будет не сладко. Да еще когда с мостика командуют «полный ход».
— Что верно, то верно. Только наша «Артемида» больше пяти часов полного хода все равно дать не сможет.
— Вы нашу старушку не обижайте, — вступился за крейсер сам боцман. — На всем флоте ни одна самая резвая посудина больше чем восемь часов «полного хода» не даст.
— Как же так? — удивился Том. — Ведь все газеты пишут, что британские военные корабли самые быстроходные.
— Есть такие. Только максимальную скорость все они дают на ограниченное время — на испытаниях или в бою. Обычно ходим на средней, или как ее еще называют «крейсерской» скорости. На ней машины не так быстро изнашиваются, да и расход угля меньше. Ведь на ходу его все время надо из бункеров к топкам подавать, все лопатами да на вагонетках. Через несколько часов хода топки надо от шлака очищать и бункера снова из трюмов углем наполнять. Работа каторжная, особенно если качает на океанской волне, — ответил старший кочегар.
— Мой тебе совет — завтра прикажи своим парням побольше угля заранее приготовить. Пригодится, — сказал плотный комендор с короткой седой бородой.
— Ты что же это, старый самопал, разнюхал? Давай, признавайся!
— Думаю, в ближайшее время «Артемиде» придется на всех скоростях погонять, — ухмыльнулся комендор. — Артиллерийский офицер приказал мне завтра для главного калибра стволики готовить.
Новость явно произвела впечатление на всех собравшихся. Старший кочегар залпом допил свое пиво и поспешил оставить кубрик.
— Что это за стволики? — спросил Николай, хотя хорошо знал ответ.
Комендор охотно отозвался:
— При выстреле у пушки в канале ствола бывает жарче, чем у дьявола в пекле. Высокую температуру и давление пороховых газов сталь долго не выдерживает, прогорает. Иное орудие сотню выстрелов сделает и уже надо ствол менять — в нем снаряд как горошина в бутылке болтается. Меткости нет, да и дальность выстрела не та…
— Раньше орудия дольше служили, — заметил боцман. — Мой дед с лордом Нельсоном французов топил. Рассказывал, что его к совсем древней пушке приставили. Так в нее враз по три ядра забивали и еще добавляли картечный заряд. Ничего, выдерживала…
— Ну, старина, в те времена сходились борт к борту, тут не промахнешься. Сегодня техника другая. Поэтому, чтобы орудия раньше времени не износились, на учебных стрельбах в них вставляем стволы меньшего калибра, а то и просто винтовочные стволы. Закрепляем и щелкаем по мишеням — очень удобно для тренировки молодых наводчиков.
— Не только удобно, но и выгодно, — поспешил добавить дотошный баталер, — на одних снарядах и пороховых зарядах экономия огромная.
— Но боевые стрельбы все же проводите?
— Проводим, но только наш командир их не любит.
— Почему?
— На прошлых стрельбах в капитанской каюте графин с коллекционной мадерой раскололся! Ха-ха-ха!
— Ну-ну, нечего зубоскалить, что о нас гости подумают, — вмешался боцман, пряча в усах улыбку. — Эти пушкари во время залпов так корабль встряхивают, что, бывает, переборки коробятся и заклепки вылетают. Штурман всякий раз ругается — компасы начинают врать, все приходится заново отлаживать. Тут не только графин треснет…
— Вон на «Бленхейме» в кают-компании все зеркала полопались…
— Как вы крепите эти стволики? — рискнул спросить Николай. Комендор начал было объяснять, но потом махнул рукой:
— Если интересуешься, приходи завтра в носовую башню.
— Офицер возражать не будет?
— Я ему скажу. Ты заодно и снарядный подъемник посмотришь. Как механик нашим поможешь — что-то там заедает.
ГЛАВА 14
В башню Николай влез не без труда. Место незнакомое, надо осмотреться. Распрямился было во весь рост и впечатался лбом в какую-то скобу. Потер ушибленное место.
— Тесновато здесь у вас…
— Это точно…
— Ничего, мы уже привыкли…
— Здесь тесно, как на Пикадилли вечером в субботу… — раздались сочувственные голоса.
— Ты бы побывал на старых кораблях, — поспешил утешить старший комендор. — Там на батарейных палубах и во всех помещениях ходили только согнувшись. Теснота была невообразимая. Отец рассказывал, что на его фрегате капитан, когда брился, открывал на потолке своей каюты световой люк, а зеркало и тазик с горячей водой ему вестовой выставлял прямо на верхнюю палубу. Только так и мог он распрямиться во весь свой рост. Зато голос имел громовой — команды подавал так, что в любой шторм на всех реях и палубах было слышно!..
В креплении стволиков ничего нового не обнаружилось. На Балтике при учебных стрельбах все делалось не хуже. Но вот несколько колонок цифр, накрашенных суриком прямо на броне, заинтересовали. Одного взгляда было достаточно, чтобы догадаться — это же упрощенные таблицы для стрельбы. По ним любой артиллерист и без офицера быстро сможет сделать приблизительный расчет и произвести выстрел. Очень удобно — в бою всякое может случиться.
— Что, на нашу красавицу засмотрелся? — хитро прищурился комендор. Повыше цифр и верно была приклеена цветная картинка. Благообразная девица, в старинном платье с толстой книгой в руках.
— Это кто же такая?
— Наша заступница, святая Варвара. Покровительница всех артиллеристов.
— Артиллеристов? Первый раз слышу, — искренне удивился Николай. Совсем не ожидая обнаружить в своих познаниях такой пробел.
— У нас по традиции у каждого мастерства особый святой имеется. — Комендор значительно осмотрел свое хозяйство, огладил седую бородку. — Мы Варвару почитаем. Почему? Очень ее жизнь на нашу походит. В давние времена жила она в крепостной башне, ученые книги читала, а когда враги на ее родной город напали, поразила их испепеляющим огнем. В том бою и сама мученическую смерть приняла. Вот поэтому все, кто на своей работе может внезапно от огня умереть, к ней с молитвой обращается. Так оно надежнее, особенно в наши дни, когда стали применять эти бездымные пороха и всякую новую взрывчатку.