Кому надо, поймут и сегодня же доложат: «„Козерог“ сообщает: к нему прибыл объект наблюдения».
Сейчас неторопливо потягивал пиво, слушал чужие разговоры.
— Какой красавец!
— Чем-то напоминает французский «Буве».
— Нет, скорее американский броненосец «Орегон».
— Боже, кто бы мог подумать, что эти желтолицые обзаведутся такими кораблями! Ведь еще совсем недавно их император запрещал своим подданным плавать по морям, а их мастера могли строить только деревянные шаланды, вмещающие не более сорока кулей риса.
— Все они проклятые «подцелыцики»! Мой брат в Глазго имел с ними дело. Его судостроительный завод японцы буквально завалили заказами, но условие ставили одно — ознакомить их с чертежами и разрешить снять копии. Предложили им однажды опытный образец насоса, а в цилиндре дыра. Чтобы скрыть брак, вставили болт с гайками на обоих концах. Так потом узнали, что они скопировали цилиндр точно с этим болтом!
— Что же, и сейчас удается проделывать с японцами подобные операции?
— Это случилось десять лет назад. Теперь они научились в чужих производственных секретах разбираться. Отлично знают, где и что можно раздобыть. Конкуренты серьезные, многое делают сами — освоили новейшие способы литья стали, производство электрических прожекторов, самостоятельно строят паровозы и торговые суда.
О японских достижениях Николай услышал в тот день еще раз. Из клуба отправился вместе с таможенником Джимом, с которым последний год встречался каждую неделю, принимал и отправлял грузы, отмечал праздники, обсуждал последние портовые новости. На этот раз предстояло встретиться со школьным приятелем Джима, чудаком и романтиком, решившим к нелегкой морской службе добавить еще и изучение японского языка. Известно было, что в скромном чине мичмана он находится на броненосце в качестве одного из переводчиков.
Мичман оказался живым и веселым парнем, немного одуревшим от строгих корабельных порядков, царивших под японским флагом. Отпущен он был всего на сутки и горел желанием как можно скорее ознакомиться со всеми достопримечательностями Кейптауна и его окрестностей. Встреча школьных друзей была трогательной, но вскоре Джим извинился — требовалось его присутствие в таможне. Решили празднование встречи продолжить вечером, а пока занимать гостя пришлось Николаю.
Он оказался хлебосольным и гостеприимным хозяином и непревзойденным слушателем. Тем более, что шла испаноамериканская война и, как настоящий патриот, он волновался за судьбу флота дяди Сэма, хотя, как сразу же признался мичману, слабо разбирался в военно-морском деле.
Вскоре среди многих подробностей Николай знал, что спущенный на воду в Англии японский броненосец представляет собой модификацию кораблей серии «Ройял Соверин» с улучшенным бронированием, а его главный калибр может заряжаться на различных углах возвышения и управляться любой из трех систем — электрической, гидравлической или ручной. Узнал, как проходили учебные стрельбы и что во время похода вентиляторы оказались ни к черту. Во внутренних помещениях стояла адская жара, а в артиллерийских погребах температура поднялась до опасного предела и от боеприпасов уже остро воняло эфиром. Не исключено, что придется делать срочный ремонт.
— Как же вы развлекались во время похода? — поинтересовался Николай, не забывавший потчевать словоохотливого гостя.
— Будь я проклят, но единственным развлечением был сон. Эти японцы работают как бешеные и наших специалистов от себя не отпускали ни на шаг. Меня их капитан все свободное время заставлял еще и выписки делать.
— Какие выписки?
— Он просто помешался на вопросах морской тактики, составлял что-то вроде руководства по боевой подготовке и ведению эскадренного боя. За войну с китайцами получил орден и возомнил себя вторым Нельсоном. Пришлось делать ему переводы из наших уставов, излагать статьи из военных журналов.
— Что же из всего этого получилось?
— О, это большой секрет! Свои заметки он тщательно хранит. Только один раз старшим офицерам некоторые положения излагал.
— Я думаю, об этом надо доложить вашему начальству. Что, если японцы придумают какую-нибудь хитрость и нанесут ущерб морскому могуществу Британии?
— Ну, старина, ты и в самом деле ничего не понимаешь во флотских делах! — Мичман самодовольно хлопнул себя по карману. — Точная копия заметок японского капитана уже имеется. Вот как следует встряхнемся с Джимом, передам ее кому следует.
— Так зачем нам ждать Джима? Время-то идет. Встряхнемся, для отдыха моряков Кейптаун самое лучшее место в мире! — Николай взмахнул рукой и Макубата на паре гнедых уже стоял у дверей.
После корабельной рутины всем нужна смена впечатлений. Но каждый делает выбор сам.
От осмотра Обсерватории и Ботанического сада мичман отказался, но дал понять, что предпочитает оценить красоту звезд и цветов иного рода. Поэтому вскоре путники оказались на увитой плющом веранде уютного кафе, где тихо пела скрипка. Посетителей было мало, и появление дамы не могло не остаться незамеченным. Тем более с таким огненным взором и в элегантном платье, которое не скрывало достоинств ее изумительной фигуры. Она как знакомому кивнула Николаю, мило улыбнулась остальным, о чем-то оживленно заговорила с хозяйкой.
Мичман на полуслове прервал свой рассказ об очередных кознях японцев, тяжело засопел:
— Кто такая?
— Виалетта Де-Фармутье, сестра местного банкира.
— Француженка?
— Натуральная, — ответил Николай. — Ее дед, младший брат графа Дюнуа, из Орлеанского дома, бежал в Южную Африку во время Французской революции. Очень солидная семья.
О том, что бабушка Виалетты еврейка, а родителями матери были предприимчивый торговец ситцем из Бомбея и чернокожая дочь вождя племени коса, упоминать не стоило. Главное, что такой набор предков дал отличные результаты и молодая женщина была действительно красива. Кроме всего прочего, она являлась и дальней родственницей Пракаша.
— Можешь меня ей представить? — попросил мичман.
Знакомство состоялось с соблюдением всех приличий. Через некоторое время Николай вспомнил, что его присутствие требуется в магазине, и на время оставил своего спутника. Правда, далеко от кафе он не отлучался и издали наблюдал, как у бокового выхода юркая служанка передала Прака- шу какой-то пакет и тот умчался в фотомастерскую своего брата. Через какое-то время экипаж вернулся и потом пришлось еще долго ждать, до тех пор, пока мичман вновь не замаячил на террасе кафе.
Поздно вечером, оставив вернувшегося из таможни Джима и его школьного товарища догуливать одних, Николай вернулся домой. Пракаш молча положил перед ним пакет. Одного взгляда на еще влажные фотографии было достаточно, чтобы весь хмель вышел из головы. Этот японский капитан знает свое дело и умеет мыслить. Ясно, что он знаком с работами американца Мэхэна[14] и нашего адмирала Макарова. Сейчас о тактике быстроходных броненосцев и крейсеров с новой дальнобойной артиллерией пишут и спорят многие. Все понимают, что рождается оружие огромной разрушительной силы, но как его правильно использовать? Ведь совсем недавно на маневрах учились стрелять чуть ли не в упор, а у многих боевых кораблей до сих пор на носу красуются тараны.
Особенно ценно, что японец обобщил свод наблюдения и делает конкретные предложения. Вот советует, чтобы не запутаться в маневрировании и управлении огнем, в отряде кораблей иметь не более шести единиц. Или по одной цели вести огонь не более чем с трех кораблей. Верно, из-за разрывов чужих снарядов не увидишь своих, так и будешь пулять в белый свет как в копеечку. Тут же и схемы приложены, расчеты.
Ну что же, разведка свою задачу выполнила, информация получена. Теперь над этими листками будут работать наши штабные. Подлинники достанутся англичанам, там, глядишь, еще кто-нибудь копии снимет. Все начнут составлять секретные доклады и инструкции, проводить учения и маневры.
Потом вдруг окажется, что не все предусмотрели, и шестеренки подъемных механизмов орудий не выдерживают нового темпа стрельбы, а недавно принятый на вооружение соседом снаряд легко пробивает броню вашего флагмана. Гонка вооружений продолжится, и все начнется сначала.
ГЛАВА 21
На этом заботы Николая не кончались. Не зря мичман жаловался на плохую работу вентиляторов и жару в отсеках. Выяснилось, что броненосец переводят для срочного ремонта на военно-морскую базу в Саймонстауне, а поскольку работы будут вестись и в районе артиллерийских погребов, то боезапас доставят на хранение в местный арсенал. Упустить такую возможность было бы непростительно.
О таинственной «шимозе», новой японской взрывчатке, говорили на многих флотах. Японцы чем-то обработали хорошо известную всем пикриновую кислоту, и начиненные ею снаряды стали рваться со страшной силой. В последней войне с китайцами они производили огромные разрушения на кораблях, вызывали обширные пожары. Правда, плохо пробивали броню. По слухам, некоторые из таких снарядов, случалось, рвались прямо в канале ствола орудия и уничтожали расчеты своих же артиллеристов. Все это вызывало у профессионалов очень большой интерес к японской новинке.
В создавшейся ситуации приходилось действовать быстро и нарушать некоторые правила конспирации. Николай сам отправился в Саймонстаун.
Старина Боб, с которым он познакомился благодаря общительному баталеру с «Артемиды», курил на крохотной веранде своего дома. Довольно запущенный палисадик и облупившаяся краска на стенах и крыше свидетельствовали о том, что хозяин не слишком много времени уделяет домашним делам. За последние месяцы он явно утратил интерес к окружающему. Вот и сейчас хмуро приветствовал гостя:
— Извини, Питер, на ногах не стою. Вымотался за день.
— Что у тебя случилось?
Этот уже немолодой человек с синими как небо глазами и бурым, продубленным всеми океанскими ветрами лицом был явно раздражен.
— Да весь день у нас в арсенале сумасшедший дом — принимаем японский боезапас. Эти мерзавцы совсем обнаглели, думали, что ради их барахла мы свое хозяйство во двор выбросим. Потом потребовали у своих снарядов выставить собственных часовых. Наш старик чуть сам не сдетонировал от такого нахальства, но нашел помещение, разрешил дверь опечатать. Они и понаклеили бумажек с какими-то каракулями. Завтра опять с ними возиться придется.