речаются довольно часто, но так далеко мы не уклонялись. Вам доводилось их видеть? — помощник явно обрадовался вопросу. Ему и самому не хотелось вспоминать о прошедшем. И когда Николай сообщил, что видел айсберги в Северной Атлантике на пути из Нью-Йорка, толстяк охотно заговорил на посторонние темы.
— Судно справа по борту! — раздалось с мостика.
Вскоре поравнялись с пароходом под греческим флагом, чей возраст вызывал уважение, а внешний вид сочувствие. После прошедшего шторма он выглядел разбитым и растерзанным, словно плавучая мишень после боевых стрельб.
— Нуждаетесь в помощи? — прокричал в рупор помощник.
— Пароход «Скирос», следую рейсом Монтевидео — Дурбан. Спасибо, в помощи не нуждаюсь! — прозвучал ответ.
— Счастливого плаванья! Вахтенный, занеси в журнал запись о встрече. Укажи место. Широта… Долгота… Да-да, долгота 30 градусов, 19,6 минут.
Ддя Николая последняя цифра прозвучала как привет из дома. Это же меридиан Пулковской обсерватории. Отсюда, точно на север за тысячи верст лежат Санкт-Петербург, Пулково, Кронштадт, Ораниенбаум — такие родные и знакомые места…
Господи, мне-то сколько еще у чужих берегов болтаться?
Да, расчувствовался. Видно, и в самом деле шторм у мыса Бурь все силы вымотал. До Дурбана-то рукой подать. А в Африке этой уже недолго осталось пребывать. В последней шифровке об этом ясно сказано.
Дурбан и в самом деле оказался деловым городом. За горбатым скалистым мысом, о который разбивался океанский прибой, открылась тихая голубая лагуна. На одном берету сам город, на другом порт. По всей лагуне разбросаны вешки и буйки, обозначающие мели. Говорят, во время отлива можно посуху перейти с одного берега на другой. Но в самом порту у причалов кипит работа, пыхтят землечерпалки, роют судоходные каналы, снуют лодки и буксиры. Как пишут местные газеты, только за последние годы товарооборот Дурбана увеличился более чем в три раза. Пароходные компании нарасхват берут уголь из близлежащих шахт, склады забиты сахаром, шерстью, хлопком, а недавно построенная дорога протянулась прямиком к золотым рудникам Трансвааля.
Место бойкое, здесь можно узнать много интересного. Ага, уже встречают. Вон с причала машет один из братьев Пракаша.
ГЛАВА 23
На следующий день Николай отправился оформлять бумаги в мэрию. У главного входа обратил внимание на городской герб: золотые башни, красные львы, ленты и всякие завитушки. Но под гербом многозначительный девиз: «Одерживает верх тот, кто начинал скромнее». Надо понимать, это своего рода предупреждение старому и богатому Кейптауну. Очень хорошо, именно этого принципа будем придерживаться и мы. Согласно местной традиции, и ради экономии, начнем с просьбы об открытии маленького-маленького магазинчика.
В вестибюле мэрии неожиданно встретил Алана Кемпа. Сам первый подошел прихрамывая, на этот раз улыбнулся душевно, дружески потряс руку. Передал привет от Тома, который собирает материал для своей статьи в Трансваале, спросил о делах. Сказал, что в Дурбане оказался проездом, вроде как случайно. Случайно?
Однако додумать обстоятельства этой встречи Николай не успел. За спиной услышал русскую речь. Жалобно прозвучал молодой женский голос:
— Папаша, что же теперь с нами будет?
Обернулся. Кучка мужчин и женщин жалась у стены. Одеты кто во что, явно с чужого плеча, грязные свалявшиеся волосы, бледные изможденные лица. Взглянул на задавшую вопрос девушку, большие карие глаза полны слез.
— Это эмигранты с затонувшего парохода. «Спирос» подобрал их, и сегодня утром доставил в Дурбан. У них ни вещей, ни денег. В мэрии сейчас решают, где бы их разместить, может быть, миссионеры помогут, — пояснил Алан.
Николай кивнул:
— Люди в беде, надо помочь. Кто из вас говорит по-немецки?
Отозвался один из мужчин. С трудом подбирал слова, больше показывал на пальцах. Потом обратился к девушке:
— Людмила, подсоби.
Та пришла на помощь и дело пошло веселее. Выяснилось — они русские, кто из Тамбова, кто из Орла. Дома ни земли, ни работы. Плыли в Аргентину, где по вольным степям уже крестьянствуют их родные. Но не доплыли, у парохода что-то сломалось, стали тонуть. Кое-как разместились в лодках, всех разнесло в разные стороны. К счастью, их спас греческий пароход. Вот только оказались не в Аргентине, а в Африке.
— Ничего, и в Африке люди живут. На соседней улице находится французское консульство. Обратитесь, скажите, что вы русские подданные, там помогут, — сказал Николай. Увидел сомнение на лицах земляков. Веско повторил: — Там помогут.
Нельзя же прямо сказать, что знаешь о соглашении, по которому французские дипломаты обязаны представлять российские интересы и оказывать содействие гражданам Российской империи в некоторых отдаленных уголках земли. Такая осведомленность американского торговца могла бы вызвать только подозрения. Алан стоит рядом, еще подошел кто-то из чиновников мэрии.
Улыбнулся девушке:
— Где вы так хорошо научились говорить по-немецки?
Людмила вся зарделась от похвалы:
— В Орле. Рядом с нами немец-часовщик жил, дружила с его дочерьми, вместе росли, друг у друга языку учились.
Таким взглядом одарила, у Николая аж дух захватило.
Орел! Цветущие яблоневые сады на берегах Оки. Они мелькали за окнами вагона, когда свежеиспеченным мичманом ехал в Севастополь. Что за напасть такая! Вчера Пулково вспомнилось, сегодня еще и Орел… Ничего, теперь недолго тут жить осталось, скоро буду дома.
Взял себя в руки, поклонился всем землякам:
— Прошу принять некоторую помощь от чистого сердца.
Достал бумажник и — черт с ними со всеми расчетами, как-нибудь вывернусь — выгреб всю наличность:
— Возьмите!
Чтобы еще чего-нибудь не сболтнуть лишнего, решительно распрощался.
— Ты, Питер, поступил истинно по-христиански. Оказал помощь ближним, попавшим в беду, — промолвил Алан.
— Теперь сам не знаю, чем заплачу за оформление патента на торговлю в Дурбане.
— Об этом не беспокойся. Пойдем, поговорим. Хочу познакомить тебя с одним человеком.
Новый знакомый поджидал неподалеку. Невысок, подвижен, усики стрелками и короткая бородка. Представился владельцем фермы с реки Лимпопо, а еще и старым другом Тома. Себя просил называть Артуром.
В полупустом зале соседней гостиницы сели за столик втроем. За бутылкой виски завели неспешный разговор. Николаю поведали, что на севере, далеко от океанского побережья, лежат обширные равнины. Бродят по ним неисчислимые стада диких животных и мелкие племена кафров, а на холмах поднимаются развалины древних городов с зарытыми в них кладами арабских и португальских купцов. По берегам быстрых рек намыты отмели золотого песка и россыпи алмазов.
— Слушай, Артур, я в Южной Африке живу уже больше двух лет. Про все эти чудеса слышал не один раз, но вкладывать деньги в это не собираюсь. Если бы захотел, то давно бы на приисках золото добывал. Мой бизнес в Кейптауне идет отлично, собираюсь теперь и в Дурбане магазин открыть.
— Сам не хочешь, помоги другим, — живо сменил тему разговора этот фермер. Все яснее становилось, что он совсем не тот, за кого себя выдает.
— Я вот сижу с вами, а не знаю, жива ли моя семья, — продолжал он. — По ночам у нас львы стаями в двадцать- тридцать голов ходят. Скот дерут, на людей нападают. В доме же старик-отец, женщины и дети.
— У вас что, ружей мало? Могу предложить самые лучшие системы и весь припас к ним.
— Ружей хватает, но мой старик почти ослеп, а остальные стрелки никудышные.
— На Лимпопо львы совсем дикие. Одного убьешь, так пока ружье заряжаешь, другие на тебя бросятся, — добавил Алан.
— Вот мой сосед купил своей жене машинку для стрельбы. Теперь смело из дома уезжает. Моя жена тоже хочет такую же. Поможешь раздобыть?
— Машинку ддя стрельбы? — переспросил Николай. Мелькнула догадка, но не поверил. Скорее все это какая-то ошибка в названии новой машины или просто грубоватая шутка.
Но Алан, без улыбки, глянул в упор и пояснил:
— Так его жена называет пулемет.
Наконец-то Николай все понял.
Пулемет оружие новое, по силе огня ни с чем не сравним. Многие крупные фирмы взялись за его производство, в первых системах Максима делают изменения, создают собственные модели, устраивают демонстрации пулеметной стрельбы, переманивают друг у друга мастеров-пулеметчиков. Но в генеральных штабах заказчики жмутся — техника сложная и дорогая, расход патронов чудовищный. Пока же всех переплюнули англичане, решили каждый кавалерийский полк снабдить одним пулеметом.
Продажу такого товара организовать можно. Кому и зачем понадобилась такая «машинка», тоже можно догадаться.
Осторожно спросил:
— За эту торговлю власти британской колонии на каторгу пошлют или только повесят?
— Никто и не узнает. Товар назовем «швейные машинки» и ввоз оформим через португальский Мозамбик. Таможенные расходы оплатим сами, а о сделке Том обещал в своей газете не писать, — ответил Алан.
— Почем сейчас этот товар?
Узнав цену, оба бура с деланным удивлением подняли брови. Но Николай, как заправский купец, дал пояснения — изделие трудоемкое, для его изготовления требуется более двух тысяч операций, почти семьсот часов работы. Конечно, в будущем, если его производство станет более рациональным, то и цена понизится. Хотите, можете подождать.
Но заказчики уже согласно кивали, а Артур добавил:
— Есть еще проблема. Ты же знаешь женскую натуру: если куплю новинку жене, мои сестры захотят точно такую же, да и теща от них не отстанет. Разве всем им откажешь?
— Сколько же всего?
— Для первого раза хватит шести «машинок».
— Так вы всех львов на Лимпопо перестреляете, — пошутил Николай.
— Вместе с ними и львов с Темзы припугнем, — в тон ему ответил Алан.
ГЛАВА 24
Так в тревогах и заботах проходил месяц за месяцем. На восток один за другим шли на пополнение японского флота броненосцы и тяжелые крейсера, построенные на верфях Англии, Франции, Италии. Время от времени в магазин «Американский ковбой» забредал пассажир с очередного рейсового парохода, перебрасывался с хозяином парой слов, делал ерундовую покупку и исчезал с пакетом.