— Теперь многое забылось, надо заново вспоминать. Я же принимал участие в англо-бурской войне, в ней как раз и требовались дешевые боеприпасы. Их расход был очень большой.
— Согласен, но и в дешевизне надо знать меру. Нам, ради этой экономии, прислали часть снарядов, изготовленных из чугуна. Они же при выстреле плохо выдерживают давление пороховых газов. Это раньше чугунными ядрами пуляли, а сейчас такие дешевые снаряды, бывает, прямо в стволе орудия раскалываются как орехи. Так что после стрельбы приходилось с собственной палубы их осколки сгребать. Опять же шимоза эта японская. Спасибо тем, кто нам на полигон начиненные ею снаряды прислал, мы все их устройство разобрали и в рапортах описали. Ответ был такой: нам она не годится. Верно, японские снаряды броню пробить не могут, но там, где ее нет, они какие пробоины делают. В шесть квадратных метров!
Ладно, ты меня пойми правильно, просто с тобой как с другом-артил- леристом душу отвожу.
— Японцам бои за Порт-Артур дорого обошлись, — сказал Николай. — Известно, что от наших снарядов и мин они там треть своего флота потеряли. Их флагманский броненосец «Микаса» до сих пор ремонтируется, после того как получил 22 попадания наших крупнокалиберных снарядов.
— Скажи-ка мне лучше, правда, что тут японских шпионов полным-полно? Слухи разные ходят. Я же догадываюсь, чем ты занимаешься, поэтому только один вопрос и задаю.
— В этих краях своя война, Семен. Вы у себя на броненосце несите вахту и не теряйте бдительности. А мне, как только катер оборудуют, пора отправляться на промысел акул… Такая вот теперь у меня работа.
Мастера работу кончили к утру, и, увидев ее результат, Николай тихо ахнул. Щегольской катер, сиявший свежей краской и надраенной медью, превратился в грязную и покрытую ржавчиной посудину. Даже в рубку вставили треснувшее стекло.
— Вы не смотрите, каков он снаружи, — с гордостью произнес главный механик. — Машину довели до ума, полный ход дает с места, не дымит, не искрит. Как видите, лишнюю тяжесть — пулеметы и торпедный аппарат — сняли, так что скорость сможете дать всем на удивление.
— Кто будет в машине?
— Приказано дать нашего машиниста, самого лучшего. Вот этих орлов прислали с берега.
Перед Николаем вытянулись трое унтер-офицеров. Ну дядя Миша — постарался! Все трое — грудь колесом, лица каменные, кулаки пудовые.
— Здорово, братцы. Быстро пройдите вот сюда и переодевайтесь в цивильное. Уходим, пока не рассвело.
— Верно, отчаливайте поскорее. Уж больно у катера получился развратный вид. Если кому-нибудь из строевых офицеров попадетесь на глаза, вот будет скандалище!
— Так точно. Получился морской кабак. Вид такой, какой нам и требуется.
Пока шли к месту выбранной стоянки, Николай проинструктировал свою небольшую команду, сделал все необходимые приготовления. Свернули к мысу у входа в пролив, где размещался один из постов французской береговой охраны. С него открывался замечательный вид на окрестности, а корабли российской эскадры были все как на ладони.
У крохотного причала катер встретил французский капрал, нетвердой рукой взял под козырек.
— Здорово, старина Шульц! Вижу, ты обзавелся новой собственной посудиной! Ну и срамота!
— Доброе утро, Жан! — весело ответил Николай. — Купил по дешевке, решил «Акулой» назвать. Надо бы ее обмыть, чтобы лучше плавала. Вот и ящик коньяка привез!
— Замечательно! Ты хотя и немец, но хороший парень. Когда тебе повезет в делах, купишь что-нибудь поприличнее. Пошли на пост, там русский мичман водкой угощает. Морис отдыхает, но я еще держусь.
После стакана коньяка капрал тоже отправился на отдых, а Николай вернулся к русоголовому, пухлощекому мичману.
— Петр Иванович, дорогой, что же это он у вас по берегу без присмотра бродит? Так ведь может все испортить, ненужный интерес к нашим делам начнет проявлять или своему начальству докладывать.
— Николай Васильевич, вторые сутки держусь. Все время про Париж и Францию говорим. Хорошо, что я там два года провел, есть что вспомнить. Но как они водку пьют — малюсенькими глоточками и без закуски. Да она еще и теплая!
— Ничего, Петя, ты служить еще только начинаешь. Потом поймешь, это задание не самое трудное. Ты наблюдение сам-то ведешь?
— Так точно. Место замечательное, все подходы просматриваются.
— Что-нибудь подозрительное заметил?
— На закате видел один остроносый пароходик, по виду как прогулочная яхта. Только шел он странным курсом, до порта не дошел, а юркнул в залив на той стороне.
— Спасибо, мимо пойдем, посмотрю на него в бинокль. Ну, а ты сам, Петр Иванович, днем поспи, а как сумерки настанут, опять начинайте Париж вспоминать.
К причалу городка «Акула» тащилась еле-еле, густо дымила и всем своим неказистым видом вызывала усмешки на палубах встречных судов. На набережной Николай опять заглянул к Тонтеле.
— На юге, в заливе судно стоит. Пошли мальчишек, пусть там рыбу половят, искупаются и заодно его днище осмотрят.
— Маета, у того берега купаться опасно. Туда акулы из океана заплывают.
— Какие акулы! Вчера эскадра выходила на стрельбы, всю рыбу распугала. Вот возьми, передай их старшему. — Николай выложил на столик крупную купюру.
Чумазая «Акула» несколько дней простояла у причала, ее команда делала вид, что пытается навести порядок на судне. Вскоре на нее уже никто не обращал особого внимания, жизнь в городе и на эскадре шла своим чередом. Десятки пароходов, шхун, катеров и просто рыбачьих пирог приходили в порт и уходили в океан. Неизвестная яхта продолжала оставаться в заливе. Наконец наступил день, когда дядя Миша сообщил:
— Встреча состоится сегодня.
ГЛАВА 61
Вечером того же дня Николай находился в комнате Ольги. Стоял, прижавшись в самом углу, за комодом, прикрытый ширмой, обвешанной платьями и шарфами, издававшими одуряющий запах дешевых духов и пудры. За стеной истошно орал граммофон, звенели бутылки, раздавались веселые голоса гостей пансиона. Искусно прикрытая кружевным подолом смотровая щель и настенное зеркало позволяли просматривать всю комнату. Ее хозяйка отсутствовала, и за небольшими столиком уже сидел первый клиент, белобрысый штабной офицер.
Перед ним, как и положено в таких заведениях, выставлена традиционная тропическая закуска — порезанный тонкими ломтиками ананас и гроздь бананов. К фруктам полагался сифон с содовой водой и приземистая бутылка темного стекла, с яркой этикеткой, на которой изображено множество медалей и фирменных знаков — известный коньяк-горлодер, произведенный на соседнем острове Маврикии.
Офицер явно нервничал, поминутно вытирал пот со лба, курил одну сигарету за другой. Вскакивал из-за стола и прислушивался, затем подходил к зеркалу и долго рассматривал в нем себя. Налил полный фужер коньяка, осушил его залпом. После этого успокоился, сел и с закрытыми глазами барабанил пальцами по столу.
Раздался тихий стук, и в комнату вошли двое посетителей в легких тропических костюмах. Маленький чернявый в очках и второй, повыше и пошире в плечах, с резкими складками в углах рта. Азиатское происхождение обоих не оставляло никаких сомнений. Держались уверенно, без суеты. На лицах неизменная вежливая улыбка.
Беседа шла на английском и продолжалась недолго. Очкарик представил своего друга, господина Тадамити, моряка торгового флота. Рассыпаясь в извинениях и комплиментах, сообщил, что карточный долг глубокоуважаемого российского офицера больше не существует, но обещал вернуть его расписку при следующей встрече. Просил помочь другу, который хотел бы поближе взглянуть на российские корабли. В Токио очень обеспокоены приближением могучей вражеской эскадры, и свидетельство такого авторитетного специалиста в морском деле, как господин Тадамити, поможет убедить многих людей. Тех, кто настаивает на прекращении этой бессмысленной войны и готов начать переговоры о мире. Среди них имеются очень высокопоставленные лица — члены императорской фамилии и видные банкиры Японии. После заключения мира российский офицер, который оказал такие неоценимые услуги народам двух соседних государств, не будет забыт. Как желанного гостя его тепло примут в Токио, а затем он сможет принять самое активное, и весьма выгодное, участие в восстановлении добрососедских отношений между Российской империей и страной Восходящего солнца.
— Япония маленькая и бедная страна, сейчас она едва выдерживает тяготы этой войны, в которую ее втянула Англия, — заговорил второй посетитель. — Японцам не нужно то, что принадлежит России. Мы только хотим вернуть свои старинные владения на берегах Тихого океана, которые захватили Китай и Корея. Мы хотим торговать, а не воевать.
— России эта война также не нужна, — ответил офицер. — После того, как пал Порт-Артур, продолжать поход нашей эскадры на Дальний Восток просто безумие. Это понимают многие.
Услышав это, японец в очках согласно кивнул и напомнил, что накануне войны официальная японская миссия посетила российские военные порты. Там от нее ничего не скрывали. Но сейчас адмирал Рожественский установил такие порядки, что к кораблям никого и близко не подпускают. Требуют называть пароль. Нельзя ли как-нибудь помочь? Потом опять встретимся, обменяемся впечатлениями, сразимся за карточным столом. Это же гораздо приятнее, чем палить друг в друга из пушек.
— Ну, если ваш друг хочет только издали взглянуть на корабли, то это не так уж и страшно. Когда мы увидимся снова?
Решили, что завтра вечером все трое вновь встретятся в пансионе, вернут белобрысому его расписку и весело проведут время.
Трудное русское слово гости старательно повторили несколько раз. В зеркало было видно, как господин Тадамити беззвучно шевелил губами, запоминая пароль на ближайшие сутки.
Прощание было трогательным, комплиментам и заверениям в дружбе, казалось, не будет конца. Вновь прозвучали слова о необходимости поскорее закончить войну и установить мир.
Николай стоял не шевелясь. Мальчишки-ныряльщики по