Теперь Алексей мог позволить себе задать вопрос:
— Давно это стряслось?
— Посчитай сам — мне было двенадцать.
— Порядочно.
— Мы должны разыскать его любой ценой.
— Думаешь, кто-то признает свою вину?
Зиба мрачно усмехнулась:
— Посмотрим. Трудно рассчитывать, что человек сам полезет в петлю.
На полной скорости машина пронеслась по луже и мутная волна ударила в лобовое стекло, сразу рассыпавшись пеной. Зиба обошла серебристый «Опель», чуть не обтершись об него левым крылом — в зеркальце Алексей увидел как водитель выругался с перекошенным от злости лицом.
— Отец ничего не знает об этом?
— Нет, конечно. Иначе он бы давно все перевернул.
— Это были его друзья?
— Да, прикатили чисто мужской компанией на дачу. Я как раз была там. Веселились как могли, дурачились. Выпили, конечно. Потащились в сад, стали играть в детские игры. Я тащилась — бегала от одного к другому, хохотала до упаду.
— Отец, наверно, знает, где кого искать.
— Не хочу к нему приставать — сразу заподозрит неладное. Сама доберусь. Сомневаешься?
— Если только сбросишь скорость. Метров через триста снова поворот.
— Ты прав. Сейчас не стоит попусту рисковать.
Зиба плавно перешла на шестьдесят километров в час, первый раз в жизни она ехала так медленно.
— Нам с тобой понадобится оружие. Для самообороны. Пристреливать в затылок я не собираюсь — слишком легкая смерть.
— У людей из круга твоего отца наверняка сейчас крутые телохранители.
— О том и речь. Возьми наше обеспечение на себя. Поспрашивай что лучше — «Макаров» или «TT».
— Надо еще, как минимум, научиться палить.
— Я слыхала про стрельбище «Русского легиона» в Мытищах. Кинем монету, пройдем «курс молодого бойца».
Алексей наглядно почувствовал смысл выражения о благих намерениях, которыми вымощена дорога в ад. Он добился того, чего хотел — жена вспомнила ту вытесненную в подсознание травму, о которой со значительным видом разглагольствовал врач.
Что ей привиделось в дальнем углу сада при порыве ветра, несущего грозовые облака? Что всплыло со дна памяти? Тогда, первого мая она вернулась на дачу и сразу заснула. Защитная реакция ребенка? И больше ни в какую не соглашалась ехать на дачу. Но лицо она видела — наверно было уже темно.
Где он сам тогда слонялся, с какими пацанами валял дурака? Почему не почувствовал ужаса этой незнакомой далекой девчонки, которой суждено было стать самым близким ему человеком?
Они уже ехали по городским улицам, Зиба аккуратно следовала всем правилам дорожного движения.
Каллистратова перевели в крошечный, всего на три палаты больничный отсек при следственном изоляторе. Левченко знал, что этой небольшой победы ему не простят.
«А что если они разыграли все как по нотам? Не столько вытрясти признание из подозреваемого, сколько заставить меня раскрыться — насколько фээсбэшник заинтересован в расследовании? В любом случае я сделал то, что обязан был сделать.»
Каллистратов лежал один в двухместной палате с зарешеченным окном. Деревянный крашеный пол, кровать с нормальным матрацем, относительная чистота.
— Как устроился? — чтобы подбодрить Олега майор перешел на дружеское «ты».
— Не выкинут меня завтра отсюда? Сорокаградусной температуры нет, кровавого поноса тоже. На ногах держусь.
— Не переживай — неделю я выбил. Здорово тебя прижали?
— Ничего, уже отошел.
— Смотри, могут подкинуть собрата по несчастью. Лишнего не говори.
Каллистратов ощупал тонкими пальцами свое исхудавшее лицо.
— А что через неделю?
— Срок большой, многое может случиться. Кстати, сегодня жди гостей. Скоро должна быть Алла с передачей. Все как полагается — сам советовал какие деликатесы здесь лучше идут. Держись молодцом, не расстраивай женщину.
— Ее пустят прямо сюда, в палату?
— Все уже оговорено. Баланс уступок. Никому не хочется попасть на ковер к начальству, тем более по такому скользкому поводу. Услуга за услугу — мне нужна небольшая консультация. Погляди-ка на эту штуку.
Левченко достал из свертка закопченный мастерок со странными буквами:
— Орудие труда. Только я его нашел не на стройке.
Олег молча разглядывал предмет, довольно тяжелый для своих небольших размеров.
— Какой-то интересный сплав. Древнееврейские буквы. Сокровенное имя Бога, — он мог говорить только короткими фразами, легкие болели при каждом вдохе. — Но к археологии эта штука не имеет отношения. Ей не больше ста лет. «Каменщики» часто использовали каббалистические символы.
— Так чутье меня не подвело, это их игрушка?
— Четыре буквы у них часто встречаются. На самых разных регалиях. Например, в золотом треугольнике на груди масонского орла. Откуда взялась эта штука?
— Она из частной квартиры.
— Может быть досталась по наследству. Или хозяин привез как сувенир из-за границы, — легкие постепенно разрабатывались, воздух словно смазывал их. — Даже нашейная лента тридцатой ступени Шотландского обряда попала в провинциальный Витебск, в частную коллекцию. К человеку, который никакого отношения к Ордену не имел. А это последняя ступень лестницы — «Рыцарь белого и черного Орла, Великий Избранник Кадош». Их девизом было: «Возмездие, Господи».
— Я уже убедился: ни одна секта не может обойтись без врагов. Иначе зачем повиновение, преданность, тайна? А кому возмездие и за что?
— Да в теории вы еще слабоваты, майор. Знаменитая история о тамплиерах, рыцарях-храмовниках безвинно отправленных на костер по приказу французского короля и с благословения папы. Многие масоны считают себя их наследниками. Кстати, я видел фотографию этой ленты с обеих сторон. На обратной стороне вышиты инициалы: Дж. М. Жак Моле — последний гроссмейстер тамплиеров. Эта история мусолится во всех дешевых книжках о масонстве. К рыцарям Храма возводили свою родословную те «каменщики», которые подкапывались под европейских королей и Ватикан. Вообще, они придумали для себя много красивых легенд.
В дверном проеме появилась сумрачная физиономия тюремщика, облаченного в белый халат медбрата. Впрочем, халат был скорее серого цвета, белая ткань сразу серела по соседству с такой рожей.
— Свидание полчаса.
Из-за его спины уже выглядывала Алла, закусившая губу, чтобы не разрыдаться.
Глава шестая. Судный день в богородичном братстве
Левченко слегка задело замечание о его неглубоких познаниях. Но он был человеком необидчивым и согласился с его правотой. Выйдя из здания следственного изолятора ГУОПа, он понял, что должен заехать домой и хоть на часок прилечь.
Все двоилось, троилось. Сперва от дела отца и дочери Альтшуллеров отпочковалась линия с ветеранским фондом. Теперь оказалось, что хозяина сгоревшей квартиры на Никольской тоже надо принять в расчет.
С кухни доносился запах кофе — мать смотрела телевизор. Услышав шаги, она выглянула в прихожую — обычно Левченко не появлялся дома раньше десяти вечера. Она приложила палец к губам — просьба не отвлекать, пока не закончится фильм.
Действие в самом деле приближалось к развязке. Открывая холодильник Максим услышал душераздирающий вопль и невольно обернулся. Длинноволосая красавица на глазах превращалась в клыкастого вампира с признаками трупного разложения на лице. Очкастый парень — очевидно главный герой — после секундного колебания выстрелил в нее в упор, но промахнулся. Пришлось броситься наутек по длинной лестнице, спиралью уходящей вниз.
Левченко достал пластиковую бутыль растительного масла, помидорину и два яйца. Быстро сварганить яичницу, перекусить и отрубиться, предварительно выставив будильник.
— Хватит тебе хлопать дверями, — жалобно попросила мать, хотя и входную дверь и дверцу холодильника он закрыл почти бесшумно.
— Извини, — Левченко аккуратно вылил масло на сковороду и с тоской подумал, что яичница сейчас начнет шипеть вовсю.
Мать сидела с осанкой балерины — высоко поднятый подбородок, расправленные плечи, ровная спина. От ее седых волос пахло духами. Левченко застыл с яйцом в руке, убавил газ, но фильм как раз кончился: очкастый герой вырвался на свежий воздух и попал в объятия преданных друзей.
— Этот фильм с первой минуты держал меня в напряжении, — обернулась мать.
— Так вампир прикидывался девушкой или девушка вампиром?
— Откуда ты явился так рано? Отправили в отпуск за свой счет?
— Отпуск пока не грозит.
— Еще чуть-чуть и у тебя подгорит яичница.
— Я слежу внимательно.
Мать пожала плечами и протянула вперед руку с пультом управления. Телевизор переключился на викторину.
— А теперь ваши ассоциации со словом «лето», — провозгласил ведущий.
— Жара, — ответил Левченко с полным ртом.
— Ты не слишком оригинален, — заметила мать, переворачивая чашечку, чтобы погадать на кофейной гуще.
— А тут, по-моему, оригинальность не требуется.
Левченко быстро проглотил яичницу, стараясь не думать о хозяине мастерка, перевыборах директора фонда, истинной роли Марины, тяжелом взгляде следователя, направленном ему в спину. Но стоило ему отвлечься от настоящего, как в голову лезло прошлое. Судный день в Богородичном братстве.
Он сидел как раз здесь, на кухне — курил, рисовал на бумаге профили. Шел третий час ночи, когда зазвонил телефон. Задыхающийся голос торопливо прошептал о начале Судного дня. Левченко узнал своего человека в братстве, тот помимо участия в радениях и молитвах выполнял еще в случае надобности функции автослесаря — у верхушки имелись фешенебельные лимузины.
Двухметровый бородач Матвеев, главарь всей этой компании давно уже вещал о конце света. Левченко считал его человеком с огромной силой воздействия на людей, но внутренне очень холодным и рациональным. Поэтому он не придавал слишком много значения напыщенным фразам — зачем Матвееву гробить заведение, дающее баснословный доход. Левченко больше интересовала бухгалтерия секты. Новообращенные, порывая связь с семьей, отдавали в секту все свое имущество, но это была только малая часть совокупного дохода.