Мне нужно вывезти Линкину маму и сестрёнку, но знать ей самой об этом пока рано. Иначе она всё время будет об этом думать и не сможет работать.
Все Линкины крики в постели, демонстративное вызывающе-распутное поведение и тяжеленное обучение всему тому, чему я её учу, – это каторжный труд, и пока всё должно остаться как есть. Линку надо выводить из этого кошмара, но я сейчас не знаю, как.
Наступил день, когда наконец-то о нас вспомнил Куратор. Что-то он долго отсутствовал. Наверное, тоже отдыхал.
Псевдогея валить не пришлось. Мы, по крайней мере, об этом не слышали: от газетчиков такого не скроешь, и Куратор, видимо, тоже получил премию.
– Я гляжу, у вас, вернее, у нас, появилась новая девочка. Что за девочка и зачем она нам? Какая-то она странная. Для обычных девочек, что вьются вокруг вас, она слишком серьёзна. Вы сняли для своих утех профессоршу из университета?
Ну да, ну да. Так я и поверил, что Куратор не знает фамилии и координат Алексы. Хотя, может, и не знает – мы никуда и никогда её одну не отпускаем.
– Прошу не путать сладкое с фиолетовым. Густав и я – это две большие разницы, хотя оба – задницы обыкновенные. То же самое и Лейла с Алексой. Девочка появилась именно у нас, к вам она никакого отношения не имеет и иметь не будет, если мы не хотим лишних проблем на свою многострадальную голову. Моя голова и так загружена лишним. Для того чтобы она была у вас, мы должны находиться в соседней стране, а ещё лучше – на другом континенте. Да и то надо будет потратить несколько лишних лет, которых ни у кого из нас нет.
Я взял уже привычную театральную паузу. Интриговать старого интригана иногда очень интересно, можно нести такую пургу, что сам офигеешь от своей наглости, и именно это я сейчас и собрался проворачивать. Тем более что я нашёл не только микрофоны в нашем доме, но и два места, на которых постоянно стояли машины с наблюдателями Густава. Было бы прикольно заминировать их. Можно обычными дымовухами, но, к сожалению, нельзя светиться.
– Тогда непонятно, зачем она нужна. Или вы занимаетесь благотворительностью? – На физиономии Куратора появилась заинтересованность.
– Хорошее слово, но помогать просто так мне не позволяет моя жаба. Мне не слишком легко достаются деньги. Всё значительно проще, Куратор. Есть такое умное слово «симбионт». Я не сильно понимаю, как его склонять, поэтому объясню своими словами.
Однажды в одном большом городе, в котором мы периодически гуляем, какие-то не слишком разумные, но излишне возбуждённые греки пытались всем скопом познакомиться с очень грустной девочкой, которая этого не сильно хотела. Мы предложили грекам немного отдохнуть прямо на асфальте, и они согласились, а девочку забрали с собой. Так уж получилось, что в процессе общения с группой несознательных соотечественников девочка немножечко поломалась, и мы забрали её с собой ещё дальше. То есть к себе домой.
Сначала мы и сами не знали, за каким необычным овощем она нам нужна, но Лейла воспылала к девочке материнской любовью, у неё это бывает. Вечно пытается подобрать кошечек, щеночков и хомячков. Даже с тараканами живёт душа в душу, но это напрягает уже меня, приходится через некоторое время топить этот зоопарк, так как, когда мы катаемся на яхте, все эти лишние квартиранты отвлекают Лейлу от исполнения ею сексуальных обязанностей.
С девочкой реально проще и, как оказалось, намного удобнее. Она хорошо готовит, убирает наш свинарник, учит нас этому очень непростому местному языку, охраняет наш дом значительно лучше цепной собаки, ходит с Лейлой по магазинам и, что самое главное, ест значительно меньше хомячка. Видимо, стесняется.
Кроме того, я понял ещё одну маленькую вещь: она нравится Лейле. И как женщина, и как мужчина. Я не против нетрадиционной женской любви, если она не мешает Лейле исполнять своё основное предназначение и работать ещё лучше на том фронте работ, для которого мы её оставляли.
То, что девочка ведёт себя не совсем стандартно, это ещё понятнее. Совсем недавно у неё сдох любимый хомячок. В том смысле, что она потеряла невинность и великую любовь. Её хомячок оказался сусликом. Забрав её невинность и оставив ей о себе память, он отрастил ноги, как у страуса, и свалил в неизвестном направлении.
Девочка оказалась с головой. Память о суслике оставила у профильного очень хорошего и дорогого доктора, а потом нажралась и отправилась гулять по ночному городу, где и познакомилась ещё с некоторым количеством соотечественников-сусликов, а затем и с нами.
Пусть пока будет. Надоест, утоплю сам. В таких делах мне ни помощники, ни свидетели не нужны. Моральный климат в своём маленьком коллективе я никому не доверяю. Чуть что не так, проблем не оберёшься. Поэтому всегда держу руку на пульсе.
Кстати. Нам уже пора работать. Не потому что нам надоело отдыхать, а потому что надо делать остальную навеску к делам, и у нас кончаются патроны. Мы немного постреляли и стреляем каждую неделю по несколько раз. Если не стрелять, то руки забывают, как это делать, а глаза переключаются на другие цели. В рабочей обстановке это смертельно опасно. К тому же Батыру тоже необходимы его профильные игрушки, потому что он не стрелок, а подрывник. Всё же инженерная разведка даёт несколько иные знания, которых нет у всех остальных, что не может меня не радовать.
Это одна из причин, для чего я его оставлял, но ему тоже необходимо тренироваться – про руки я уже говорил. Бабахать он нигде не будет – тиров не напасёшься, но быть должно. В некоторых случаях это достаточно удобно.
Сейчас придумали столько забавных штук, что вашего псевдогея можно было распылить на атомы, не сильно напрягаясь. Так что я составил ещё один список и на всякий случай снял гараж побольше. Можно подогнать тележку прямо туда и оставить рядом. Тележка тоже должна быть больше, но мы вернем, как разгрузим.
Мне совсем не понравилась прошлая передача. Я просил вас не заниматься ерундой. Вы совсем не бережёте «пернатых», а о людях надо заботиться. Я не собираюсь совершать ненужных телодвижений. Мы всей группой помним о шалостях и глупостях, совершённых нами в Пакистане, а нам понравилось в Греции, но на пляжах, а не в одиночной камере для смертников. Нас не надо так тупо контролировать, если что надо, спросите прямо, язык у вас есть.
Вот это я сплёл! Домашняя заготовка, но отбарабанил как по нотам. По-моему, Куратору понравилось. Тем более что из Лейлы и Алексы получился просто потрясающий ночной дуэт. Куратор наверняка прослушал несколько раз – он не сильно удивился, услышав информацию о внезапно возникшей нетрадиционной сексуальной ориентации Лейлы.
– С девочкой понятно. С просьбами решаемо. С Густавом была его инициатива. Его ребята получили грамотный урок. Мне понравился отчёт Густава, но у него пропал человек в городе, в котором вы так любите гулять. Вот этот отчёт мне не понравился. И зачем вы провоцируете столько драк?
Невезучего «пернатого» Густава не нашли? Вот это подарок! Хотя могли и не найти. Мы старательно закидали его мусором и очистили от лишних предметов, включая качественные, но фальшивые документы.
Наёмника могли выкинуть только на переработке бытового мусора и только там вызвать полицию, а могли и не вызывать. Зачем им лишняя полиция? Хозяева переработки в том числе и подобного мусора тоже знают, где находится море и как держаться за лопату. В крайнем случае печка у них есть, а сгорающий мусор воняет много больше сгорающего трупа. Все в округе уже давно привыкли к этому не слишком приятному амбре и не сильно разбираются в оттенках сгорающего гуано.
– Вот видите. Вы даже умеете задавать правильные вопросы. Я не знаю, что произошло с «пернатым» Густава, но скажу проще. Вам мог бы не понравиться отчёт Густава о прошлой передаче. Батыр не только умеет раскидывать деревяшки с гвоздями, но и прекрасно ставит растяжки и прикапывает «картошку»[3].
После Афгана мы все умеем это делать, даже Лейлу уже научили на всякий случай.
Теперь по поводу драк. Вы о тренировках что-нибудь слышали? Бегуны тренируются на дорожках, стрелки – в тире, боксёры – в зале и на ринге, а Лейла учится стрелять не только глазками и раздвигать ноги. Для Лейлы и Батыра это необходимый тренинг. Мы учимся, Куратор. Для того чтобы выжить в этом непростом мире, надо не только кататься на яхте и снимать девок, чтобы пустить пыль в глаза.
Не держите меня за идиота. На эти шалости я спустил уже столько денег, что фантики давным-давно закончились, а траты на яхту мне кажутся детскими утренниками. Это ваши наёмники могут сутками жрать виски и трахать все, что шевелится в прямой видимости, потому что вы их содержите. У меня такой возможности нет. Мне необходима трезвая голова, чтобы решать задачи со многими неизвестными, и пьяни рядом с собой я не потерплю. Все мои это знают. Море рядом, а утопить можно не только кошечку или хомячка. С гарантией, что не найдут. Поэтому много сидеть нельзя. Люди расслабляются, а это плохо для дела. Либо надо работать, либо заниматься развлечениями с пользой для дела. Вследствие этого и драки в кабаках. Выпускаем Лейлу, провоцируем, даём в рожу и сваливаем. Для Лейлы это основная практика и тренинг. Практика в общении с людьми – она не всем даёт в рожу, некоторым достаётся сразу с ноги и не выше пояса.
После ваших диких наёмников у Лейлы неправильная реакция на мужиков. Только не надо путать с работой. По приказу она пропустит через себя роту «зелёных беретов», причём «береты» едва уползут в казарму. По моему приказу, вас за такой приказ она просто пристрелит.
Меня Лейла только терпит, потому что знает, кому она обязана своей никчёмной жизнью, а Батыра с трудом терпит рядом. Подобный приказ должен быть обоснованным и крайне необходимым, потому что после него её придётся убирать, а она мне нужна. Поэтому пока я не нашёл себе ещё одну Лейлу, я такого приказа от вас не выполню.
Для этого и девочка. Чтобы у Лейлы не съехала башня от постоянного общения с мужиками и она не взялась за автомат вместо ножей. Тогда всем станет кисло. Отчего и говорю постоянно: уберите наёмников. Хотя бы из прямой видимости. Нервы у Лейлы не такие железные, как у меня, а нажимать на курок «Узи» я её уже научил. Объясните это Густаву, если не понимают сами «пернатые».