Ну, конечно же. Те самые поставщики наркоты, которых выпасли связники. Вели машину они двумя мотоциклами и довели её до небольшого, но уютного особнячка за городом прямо на берегу моря. Особнячок стоял на небольшом участке приблизительно размером в два гектара и охранялся десятком павианов с автоматами.
Это мы потом выяснили, осматривая посты охраны ночью с приборами ночного видения, что нам, сирым, с барского плеча подогнал Куратор. Теоретически эти приборы тоже накрылись вместе с грузовиком, что перевозил гранаты, а практически мы Куратору даже благодарны. Местами.
К моему глубокому сожалению, мне пришлось отложить особнячок на потом, так как я был сильно не в форме. Как показал рентген, одно ребро у меня всё же было сломано, а на двух образовались трещины. К тому же Батыр сдуру сказал об этом по телефону Линке, когда она позвонила узнать, как у нас дела. Так что Линка прискакала уже на следующий день – здесь расстояния смешные.
Родственники Батыра улетели, взяв в кулачок больше пятидесяти тысяч долларов, но обещали вернуться за следующей партией денег, а Батыр сидел у нас на оперативной базе, раз в день отзваниваясь Куратору на связной телефон.
Все эти дни, пока я лежал в койке и с небольшим трудом ходил по своим естественным надобностям, вокруг меня хлопотала встревоженная Линка, а я изучал документы, взятые нами у седовласого. Странно, но с фамилией седовласого я угадал. Фамилия его была Седов, а имя-отчество Виктор Алексеевич. Заместитель руководителя спецотдела Международного отдела ЦК КПСС. Ой, ё! Про Международный отдел ЦК, понятно, я слышал, а вот структуру его, естественно, не знал.
Этот отдел курировал и контролировал деятельность всех структур государства за границей, включая Министерство иностранных дел и КГБ, плюс деятельность и финансовую помощь всех коммунистических партий за рубежом. А Седов служил замначальника спецотдела этой непростой, во всех смыслах этого слова, организации и до совсем недавнего времени сидел на собственной даче в Греции. То есть в стране, где очень сильная коммунистическая партия. Причём сидел со своей охраной, которая, не скрываясь, носила очень непростое оружие, которое было создано для подразделений специального назначения Советского Союза. Мне почему-то уже не хочется, чтобы Куратор присылал мне денег. Лучше бы он забыл о нашем существовании навечно.
Никаких личных контактов в документации не было, кроме того, что в маленьком сейфе лежали личные документы, награды, фотоальбом и личная переписка Седова. Наград было немного, но вот их состав меня поразил. Два ордена Ленина, два ордена Боевого Красного Знамени, орден Трудового Красного Знамени, ордена Красной Звезды, Отечественной войны второй степени и семь медалей, среди которых выделялись «За отвагу» и «За победу над Германией».
Вроде нормальный боевой набор наград, вот только я орденские книжки глянул. Во время войны Седов был награждён только «Отечественной войной» и «Отвагой». Сразу после войны его наградили «Звёздочкой», а вот оба «Лукича», «Трудовик» и оба «Боевика» Седов получил после пятьдесят пятого года. Что означает, что этими наградами он был награждён за тайные операции за границей и своевременное прогибание в нужную сторону перед руководством.
Батыр, мельком глянув на всё это великолепие, потерял к нему интерес – деньги и драгоценности отсутствовали, а остальное его не интересовало. А зря. В коробке с наградами оказалось двойное дно, а в тайнике – четыре фотографии с информацией на обороте и маленькие ключики от индивидуальных сейфовых ячеек в хранилищах банков. Сильно подозреваю, что это очередная заначка на чёрный день этого опять-таки очень непростого, во всех смыслах этого слова, человека.
Мне было странно, что держал всё это Седов прямо в доме, но потом я понял. Он привык к тому, что живёт под охраной в месте, на которое никто посягнуть не может. То есть под дипломатической неприкосновенкостью и охраняемый преданными лично ему телохранителями. Теперь мне понятно и то, почему он на меня так смотрел – с искренним, почти детским изумлением. А я перед ним ещё и распинался.
«Какая война в Афганистане? Какие пленные? Афганистан? А где это? Там что, воевали?» – вот что было написано на его холёном лице.
Это слишком далеко от ласкового солнца Греции, его особняка и его положения хозяина жизни. То, что прежний мир рухнул, Седов просто не принял мозгами. Видно, давно здесь живёт и не был в стране в момент её краха. Отсюда и оружейная комната охраны, и сама охрана. Да и особняк Седова и дома для охранников оттуда же. Работая за границей, они попросту не вернулись в страну, а значит, Куратор давно знал об этом человеке, и операция, что я провёл, никакого отношения к ЦРУ не имеет. Именно поэтому Куратора не интересовал сейф в доме. По сравнению с деньгами на счетах это смешные копейки.
Понятно и то, чего боялся Седов – в доме бывал кто-то ещё. Тот, кто занимался всеми бытовыми и деловыми проблемами хозяина особняка, но в этот момент его или, скорее всего, её не было в доме. Поэтому Седов и сдал всё то, о чём знал или мог знать Куратор, и промолчал о том, о чём Куратор даже не подозревал.
Непонятно другое. Почему Седова до сих пор не вытрясли американцы? Почему он уже несколько лет живёт свободно? Впрочем, одно предположение у меня есть. Куратор не сдал его, оставив для личного пользования. А это означает, что операция, которую я провёл, это его личные заморочки.
Теперь мне надо ждать действий Куратора. Либо он будет нас уничтожать, для чего наймёт левых боевиков и вызовет меня в отдалённое место. Либо будет продолжать дальше, а значит, должен заплатить денег. Много. Если заплатит мало, значит, он нас почитает за советских недоумков, которые эти деньги считать не умеют, и мне придётся ставить его на место. Что само по себе крайне нежелательно.
Глава 16О пользе прогулок по тропическому острову
Куратор объявился через три недели и четыре дня, дав мне время на почти полное восстановление. За это время вернулись мама Лины и Кис, загруженные новыми впечатлениями и планами по самую маковку. Мы с Линой сказали, что я упал на стройке с лестницы, но обмануть удалось только Кис. Мама Лины оказалась медсестрой и, перевязывая меня после осмотра, просто спросила меня в лоб:
– Пулевое? В бронежилет попала?
Это было настолько неожиданно, что я растерялся.
– Только не ври мне, Андреас. Или как тебя там зовут? Я медсестра с двадцатилетним стажем. Полтора года в Афганистане провела в госпитале в Кабуле и таких ранений насмотрелась достаточно. То, что ты в Афгане был, тоже сразу заметно. Разведка ВДВ? В общем, какая разница. То, чем Лина занимается, опасно?
Пришлось колоться.
– Пулевое. В бронежилет. Я стараюсь не брать её туда, где стреляют. Опасно, но не как на передовой. Совсем иначе, хотя мы её всегда бережём. Самое противное, что уйти она пока никуда не может. Я выведу Лину оттуда, когда будет возможность, и сам уйду, но сейчас это просто нереально.
Как только сменим ей документы, так сразу Лина пропадёт и появится в том месте, где вы будете жить. Только, Анастасия Николаевна, не спрашивайте у меня, на кого мы сейчас работаем, и Лине таких вопросов не задавайте. Примите всё как есть.
Линка из такого дерьма вылезла, по сравнению с которым ваш госпиталь в Кабуле – рай неземной. Поэтому я вас сюда вывез и, чего греха таить, прячу вас. Чтобы через вас по ней не ударили и наоборот. Лучше будет, чтобы она никогда не выходила из этого дома без моего сопровождения. Это необходимо в первую очередь для вашей безопасности. Удачно, что мы с Алексой познакомились. Без неё пришлось бы обращаться к чужим людям.
В это время пришла Линка, и разговор прервался сам собой.
Куратор прилетел прямо в Салоники и вызвал меня в один из отелей города. Номер, конечно же, люкс. Куратор был в номере один. Поздоровавшись, сразу указал на стол, на котором лежал простенький, но большой дипломат.
– Восемьсот тысяч. Ваши двадцать процентов. Оставишь деньги здесь или перевести тебе в Россию?
Я долго не думал, но дипломат всё равно проверил, переворошив пачки с сотенными купюрами. Не хватало мне с бабками ещё и кусок пластида унести.
– Дальше работаем здесь или там?
Часть денег надо передать Батыру, остальные я здесь освою.
– Пока работаем здесь, но нужны ещё люди. Хотя ты справляешься и так. – Куратор был серьёзен и разговаривал без наездов.
– Тогда оставим пока здесь. Я могу отправить Батыра на неделю на родину? Он быстро найдёт там пару необходимых людей или столько, сколько скажете, Босс. Смотря какие цели и задачи. Если такие, как последнее дело, работать буду сам. Если простенькие ликвидации, только организовываю и разведываю, но в целом работаю от ваших заданий. Пока я не особенно напрягался.
Если Куратор отпустит Батыра, с ним и отправлю деньги.
– С Батыром после следующего задания. Пока изучи и через неделю позвони. Объект живёт здесь же, в Греции, на острове Корфу.
Говорить лишнего было нечего.
– Принято, Босс. Это подарок лично от меня и прежнего владельца. Это, конечно, не сабля Мохаммеда, но всё же.
Сказав это, я открыл чехол, с которым пришёл, достал простой длинный футляр, положил на стол и открыл его. Сабля была хороша. Даже и не знаю, откуда у хозяина особняка такое великолепие. Такие сабли называли абордажными. Испанский клинок, резная золотая гарда, богато разукрашенные ножны. Состояние просто изумительное.
– Примите в подарок, Босс. С вами приятно работать.
Куратору явно понравился подарок, а как понравилось мне то, что он его взял! Комнатный Лев две недели в него маячок встраивал, и сейчас Куратора поведут целых шесть пар наблюдателей. Надо же мне знать, где он здесь обитает? А если не в этом городе, не страшно. Доведут его и до Афин, и куда угодно. Вряд ли он базируется в другой стране.
В Афинах, кстати, Куратора ждут ещё две пары мотоциклистов. На всякий случай. Слишком уверенно-непринуждённо Куратор вёл себя в Афинах. Не удивлюсь, если он живёт где-то рядом со столице