ПСС в кобуре на ноге и метательные ножи в ножнах на руках я снимать не стал. Зачем? Старики секунд тридцать рассматривали мою разукрашенную спину, после чего парализованный Старик сказал:
– Одевайся. Всё сам понимаешь. Что ты предлагаешь, старший лейтенант?
Я натянул футболку, но маскхалат надевать не стал и опять пристроился рядом на полу. Нечего отсвечивать напротив леса. Вряд ли Батыр будет следить за домом, но от греха.
– Я могу вас отсюда вывезти. Здесь недалеко грузовая машина с греками, преданными лично мне. Дом в Кавосе они уже купили, но это проблему не решит. Необходимо срочно предупредить людей из известного вам списка, а я этого сделать не могу. Мне надо возвращаться в Керкиру. Времени у меня в обрез. Максимум три дня. Не вернусь – и сам подставлюсь, и вас из-под удара не выведу. – Решения у меня не было. – Убить Майкопффа – не выход. Я давно бы его уже грохнул, но это не решение моей проблемы. Совсем недавно я выследил, где он здесь живёт. Судя по всему, этот дом – место его постоянного проживания в Греции.
Убью. А толку? Сеть без Куратора долго не продержится, но нет никакой гарантии, что на его агентов у ЦРУ нет выхода напрямую. Через двадцать лет герои-афганцы могут прийти во власть и выбраться наверх в силовых структурах нашей страны. Майкопфф десять лет работал на вербовке пленных в Пакистане. Народу завербовал немерено, а методы использовал самые грязные.
Грузина Реваза Беридзе он сломал на родственниках. Пока мы сидели в плену, наша страна развалилась, и Грузия стала отдельным государством, а значит, проходным двором – все границы рухнули. Зная о том, что Реваз любит своих младших сестёр, Майкопфф показал фотографии, на которых они выходят из школы и идут на тренировку в бассейн, и тут же отвёл его на групповое изнасилование одной из европеек, что были на базе. Моджахеды, замучив девчонку до смерти, порвали её на куски на его глазах, и парень поплыл. Понимая, что Майкопфф от него не отстанет, Реваз хотел покончить с собой, но я не дал. Неделю его в камере уговаривал, но вроде настроил мстить. Сдохнуть никогда не поздно, а одному действительно обидно. Такой, как Реваз, не отступится. Если он Майкопффа поймает, голыми руками на куски порвёт, а он поймает. Я ему в этом помогу, мне только до Союза надо добраться. Мне даже на связь к Ревазу некого отправить. Больше года сижу в Греции и бандита из себя изображаю. – Я замолчал.
– Он не Майкопфф. Он Дернов Николай Павлович. Бывший ответственный работник Международного отдела. Пришёл в отдел из КГБ. Седов его родной дядя. Люди, которых Седов выдал Дернову, по большей части разведчики, а последние девятеро – ответственные работники Международного отдела, курировавшие распределение средств коммунистическим партиям Европы и контролировавшие специальные операции отдела и КГБ по всей Европе и Северной Африке. Они до сих пор живут в своих домах с охраной, но ты эту охрану вскроешь.
Старик знал, что говорил. Я не скрыл ничего. Не видел смысла.
– Выйди, старший лейтенант, нам надо поговорить, – приказал мне Старик.
– Мне некуда. Если только ползком на веранду. Мне нельзя появляться днём у дома. Наблюдатель может быть в любом месте, – сказал я и, не вставая, перетёк на веранду.
Разведчики говорили тихо, да я и не прислушивался. У них инструкции жестче, чем в войсковой разведке, и выход один был. Только один, но до такой степени поганый, что дальше просто некуда.
Я видел глаза парализованного разведчика. Он устал ждать и надеяться, он больше не хотел жить, но умереть просто так и умереть во имя спасения людей из списка Седова для него огромная разница. Садовнику надо ехать по адресам, а Старик должен остаться и дождаться Куратора. Другого выхода у нас нет. Это понимали все.
Можно было бы спрятать его в Кавосе, но Старик на это не пойдёт. Слишком большой риск ради жалкого существования. Он хотел умереть в своём доме, в котором прожил последние годы.
Я ушёл на рассвете следующего дня, отдав старикам полную запись разговора Седова с Куратором, адрес дома в Салониках, где жили братья, и номер сотового телефона старшего брата. Я очень надеюсь, что Садовник выйдет на связь – мне он крайне необходим. Это единственный человек, на которого я могу здесь положиться. Слова, которые он скажет по телефону старшему брату, мы тоже обговорили.
Садовник не будет предупреждать ответственных работников Международного отдела – они просто не будут с ним разговаривать. Отгородившись охраной от всего мира, партийные чинуши до сих пор считают себя небожителями. Но Куратор их не тронет и не сдаст в ЦРУ – он оставит этих людей для себя. Это очень богатые люди, и Куратор будет доить их постепенно.
Садовник поедет сначала по разведчикам-нелегалам. Этим людям надо падать глубже или уходить в Россию, но пойдут ли они на это, я не знал. Именно Старик был резидентом разведывательной сети спецотдела в Южной Европе и на Балканах, а Садовник был его связным. Остальные люди из этого списка тоже являются ключевыми резидентами и имеют свои разведывательные сети в разных странах Европы, Африки и Ближнего Востока.
Скорее всего, спецотдел, заместителем руководителя которого был Седов, занимался помимо связи с коммунистическими и социалистическими партиями в различных странах мира ещё и разведывательной деятельностью в этих странах. Именно списки этих разведчиков интересовали Куратора.
Перед уходом я сфотографировал Садовника, работающего в саду, и лежащего и якобы спящего Старика.
Через три дня я позвонил Куратору из номера местного отеля. Это была максимальная фора по времени, которую я мог дать разведчикам. Батыр все эти дни жил здесь и выбирался в лес, только принося мне еду и воду. Сам я в отеле не появлялся: жить в таком лесу – это удовольствие, а не проблема.
Куратора я встретил в баре отеля и сразу показал фотографии Старика и Садовника, сделанные Полароидом. По этим фотографиям Садовника можно искать годами. Почти наверняка после отъезда он побрился и сменил одежду и документы.
– Почему вызвал вас сюда, Босс. Объект разработки очень плох. Как я и предполагал, живёт он в соседнем доме. Садовник ходит к нему ночами и носит воду и еду. Объект парализован уже несколько лет. Кроме того, у него, видимо, серьёзные проблемы с сердцем, но к местному врачу он не обращается. Пытается лечиться сам. Фотографии я сделал на рассвете. В это время он спит крепче всего.
Можно попробовать пройти и сейчас, но могут увидеть местные жители – дома, как я уже говорил, стоят обособленно, и все чужие на виду. Перед рассветом пройти много проще. Никто не увидит посторонних людей и не вызовет полицию. Номер в местном отеле я снял, но решать, конечно же, вам.
Куратор заночевал в отеле, перед рассветом мы с Батыром сели в его машину и доехали до домов стариков.
Прошли мы через дом Садовника, но его, как я и ожидал, не оказалось на месте. Он уехал три дня назад, сразу после моего ухода, но Куратору знать об этом совсем не обязательно.
– Джокер, здесь записка. – Батыр передал мне клочок бумаги.
Я мельком глянул на текст и отдал Куратору. Написано по-гречески, но языка я не знаю. Разобрал только слово «врач». Куратор глянул на текст и перевёл:
– Написано, что садовник поехал к врачу в Керкиру. Куда идти дальше?
Я указал проход через растения в беседку. Виноград и кустарники росли так густо, что представляли собой туннель, выходящий прямо к веранде соседнего дома. Я прошёл в дом и остановился на пороге. Старый разведчик был жив. Я пропустил Куратора вперёд и включил свет.
– Джокер, останься на улице! – Куратор был взволнован, а Старик решительно спокоен.
Он уже не спал и пристально смотрел на Куратора. Это были минуты триумфа старого разведчика.
Наверное, именно с таким выражением лица люди ложатся на амбразуру дота.
Я вышел во двор и подошёл к Батыру, сидящему в беседке. Куратор присоединился к нам через час. В руках у него был мешок, сделанный из пододеяльника и набитый бумагами. Ни слова не говоря, Куратор прошёл к машине и сел за руль.
Мы уехали тут же. Я знал, что Старик ничего не сказал. Всё, что собрал Куратор в доме и в тайнике Старика, это пустышка. Ложный архив, который забрал Куратор, ни к кому не приведёт, но, чтобы понять это, понадобится очень много времени, которого у него нет.
Тайник Старик показал мне сам. Если бы к моменту нашего приезда Старик оказался мёртв, я должен был найти тайник, но он дождался Куратора и выдал тайник самостоятельно. Выстрела никто не слышал, но яд никто не отменял, и, судя по виду Куратора, допросить Старика и насладиться своим превосходством ему не удалось.
Уже подъезжая к Керкире, Куратор сказал мне:
– Можешь отправлять Батыра в Россию. Тебе что-нибудь ещё нужно? – Куратор говорил отстранённо, мыслями он был где-то далеко.
Понятное дело, пока ты, иуда, бумаги не разберёшь, дальше не стронешься. Торопиться тебе некуда. Всех остальных из списка можно уничтожать последовательно. Этот разведчик был проверкой правдивости информации Седова.
Информация Старика выглядит правдивой, и впереди – громадная работа, и триумф, и слава. Великолепное завершение работы в ЦРУ, как следствие, почёт, уважение руководства, завистливые взгляды сослуживцев и, разумеется, очередные тридцать сребреников.
– Босс, можно, мы съездим втроём? По пути заедем на пару дней к Балодису и Беридзе. После Балодиса Батыр полетит к себе, а мы с Лейлой – к Беридзе и к Мартынюку. Завезём деньги, разведаем обстановку и заберём ту информацию, что они накопали. Заодно провентилируем найм новых людей. На всё про всё максимум полторы-две недели. Звонить буду каждые три дня, если надо, буду звонить чаще. Лейла мне необходима, Босс. Если разговаривать о найме женщин, то это делать лучше Лейле, а я буду озвучивать условия.
В любом случае эта поездка ознакомительная. Только надо открыть на нас счета и перевести на них тысяч по сорок американских денег. Банк должен работать в России, деньги нам нужны там. Батыр прилетит обратно сразу с людьми, им необходимо выдавать авансы.