Глушил я всех обитателей этого дома отдыха только с одной целью. Мне надо было поговорить с Савиничем без лишних глаз и ушей и проверить всю базу отдыха на чужую прослушку. Причём последнее я делал в его присутствии, заодно и свои микрофоны поставил в нужных мне местах. Прослушка у меня в домике стояла и стоит до сих пор, что и сподвигло меня на коллективную пьянку и, соответственно, поиск записывающей аппаратуры.
То, что рассказал Лёшка, мне не слишком нравится, но это всё из серии «а куда было деваться?». Выхода у ребят действительно не было. Вернулись они уже в совсем другую страну, и я этого не учёл. С другой стороны, я об этом в Пакистане и не подозревал. Страны, которую я знал, не просто не было – и страну, и людей вывернуло наизнанку. К сожалению, узнал я об этом только в аэропорту.
Реваз, помыкавшись дома, себя не нашёл. Дорога в спорт ему была заказана, а в гражданской жизни он уже жить не привык. В милицию или любую госструктуру пойти было можно, тем более что у родственников есть неплохие связи. Но кому он там был нужен?
После плена, контузии и школы Куратора дорога у Реваза была только одна, и он это очень быстро понял. Такие, как он, его стране были не нужны, зато он по-прежнему был необходим Куратору, и Реваза очень быстро нашёл его человек с пакетом денег. Теперь Реваз возглавляет, как наверняка пишут в милицейских сводках, небольшую объединённую преступную группировку.
Группировка промышляет всем понемногу от банального рэкета и грабежей до почти честной скупки объектов недвижимости по всему побережью по моей схеме. Денег на это ни человек Куратора, ни сам Реваз, ни его родственники не жалеют. К Ревазу и Савиничу как-то очень быстро примкнул Мартынюк и в очень короткое время стал правой рукой Реваза.
Кстати говоря, деньги, что я привёз, ребята не взяли. Категорически. И первым возмутился Мартынюк, затем подключился Реваз и только после них – Лёшка. Поколебавшись, я настаивать не стал, но у меня сразу возникло подозрение, что что-то здесь нечисто. Слишком сильно выступал именно Мартынюк.
Реваз очухался только к вечеру. Проснулись-то они все к обеду, но отошли от забега в разное время, уже ближе к вечеру, и Реваз в числе последних. Нажраться все могли ещё раз, поэтому всё пойло, кроме ящика пива, я спрятал в море. Ну да, в любом другом месте легко нашли бы, а в море никто не догадался. Могли бы съездить в посёлок, но я принципиально возмутился. Мы же сюда не ханку жрать приехали, а делом заниматься, да и рыбалку мне пообещали. Мартын побухтел слегка для приличия, но в бутылку не полез, а сесть за руль в таком состоянии могли только я и Лёшка. Все остальные были сильно не в духе.
Савинич, взяв в кулачок тридцать тысяч долларов, ещё утром улетел в Москву. Я всё же попросил его съездить к родителям моего погибшего друга и передать им денег, раз у меня никого из родственников нет, и отдать мою фотографию, сделанную с ним позавчера. Тогда мама догадается, что я жив, но приехать пока не могу.
Мы долго разговаривали с Лёшкой, и он многое мне рассказал об их теперешней жизни, а я поведал о погибшем в Афганистане друге. Для Лёшки просьба не прозвучала необычно. Он и сам поступил бы так же, таким же образом поступил с мамой и сестрой Линки, передав женщине деньги, письмо и максимально, по моему совету, застращав, чтобы она спряталась у родственников в деревне.
Сегодняшнее состояние рядом с Ревазом Лёшку здорово тяготит, и мы договорились, что я заберу его с собой в Грецию. Лёха мне там нужен, а чем его занять, я найду.
Братья настойчиво уговаривают меня купить прогулочную или транспортную посудину и катать людей или возить грузы между островами. Я пока думаю, но Лёшке однозначно идея понравится: жить на море там и жить рядом с морем здесь – это две большие разницы. Я видел, с каким неприкрытым восторгом Лёшка слушал рассказы Лейлы о жизни в Греции и катании на яхте. Механик он действительно от бога, так что движок на любой лодке или на пароме будет работать лучше, чем швейцарские часы. Да и вообще, работой по его специальности я Савинича загружу за гланды. Есть у меня ещё парочка задумок.
Реваза я отвёл подальше вдоль берега и посадил на мелкую, обкатанную морским прибоем гальку так, чтобы к нам никто близко незаметно не подошел. После чего достал из сумки прибор для поиска жучков и достал у него один из пряжки ремня. Реваз смотрел на меня со всё возрастающим удивлением, а увидев подслушивающее устройство, моментально налился злобой.
– Савинич, сука. Удавлю паскуду!
Но я не дал ему долго разоряться. Убрав жучок в контейнер, который достал из своей сумки, я отнёс его на пяток шагов в сторону и вернулся обратно.
– Это не Савинич.
Реваз моментально заткнулся.
– Такие же жучки стоят во всех комнатах нашего домика, отчего я и принялся проверять всю базу на прослушку и поиск записывающей аппаратуры. Жучки есть везде в твоём доме, в доме Савинича, в твоём джипе и джипе Савинича, а вот в доме Мартынюка и джипе Мартынюка жучков нет. Странно, не правда ли?
Аппаратура приёма и записи в двух местах. В доме, где живут братья Мартынюка, находится основной блок на все жучки, стоящие на этой базе. Братья Мартына с его ближайшими подручными получили непередаваемое удовольствие, слушая, как Лейла кричит в экстазе.
В джипе Мартынюка именно аппаратура слежения, настроенная на маяки в твоём джипе и в пряжке твоего любимого ремня. То есть он знает обо всех твоих перемещениях и всех местах, где ты бываешь без него.
Предвосхищая твой вопрос, меня в Греции тоже плотно контролируют, но это делают люди Куратора и Лейла по его заданию, а тебя пасёт твой лучший друг Серёжа Мартынюк. Сам или по чьему заданию, узнавай сам.
Жучки профессиональные, а аппаратура такая, что у вас в стране в открытом доступе появится ещё очень нескоро. Вполне возможно, что таким образом Куратор готовит тебе замену, либо Мартын собирается занять твоё место самостоятельно.
Савиничу не нравится то, чем ты занимаешься. Ему твои дела не интересны, и он тебе честно об этом говорит. Ты что думаешь, если человек тебе правду в лицо высказывает, он нож в спину засадит? Лёшка не знает, как от тебя без проблем уйти. Ты же сразу начнёшь слюнями брызгать.
Кстати, сегодня утром я послал Лёшку по своим делам, и обратно он к тебе не вернётся. Все дела, на которые ты его поставил, уже давно контролируют люди Мартына, а за их косяки ты гоняешь Савинича. Иногда такое отношение к ним людям надоедает, и они начинают искать себе новое место для жизни.
Ты своими выступлениями и мелкими придирками совсем достал Лёшку. Ты забыл, откуда мы все вылезли? Тебе напомнить, что Савинич был с нами? Так с чего ты из него мальчика для битья сделал? Аппаратуру, что тебя слушает, я искал вместе с ним. Удивлён он был не меньше тебя, такое изумление не подделаешь. Ты сам знаешь, что Лешка – человек простодушный и на подлость просто не способен.
У Мартынюка помимо братьев есть минимум трое доверенных людей, знающих об аппаратуре, которая стоит у них в доме в кладовке, и работающих лично с ним. Во всех остальных домиках, включая общую столовую, где мы вчера бухали, жучков нет. Я дважды проверил.
– Откуда у тебя такой прибор?
Разумеется, подозрительность у Реваза в крови. Ещё бы! Он собрался спиртзавод отжимать, а тут такая засада.
– С собой привёз, а там мне сделал один умный мальчик, который у меня на зарплате. Тебе тоже неплохо было бы завести такого мальчика, если ты хочешь ещё немного пожить в своё удовольствие. Уезжать буду, я тебе всё это оставлю и пользоваться научу, у меня не один такой комплект. Все мои ключевые помощники пользуются такими приборами и не только ими. Существует ещё несколько единиц полезной техники. У меня Куратор под боком, а о его прослушке я знал ещё в казематах базы.
Твои дела здесь мне тоже не интересны. Всё, что я говорил тогда при Кураторе, осталось в прошлом, но у нас с тобой имеется одно совместное дело, а в процессе может вырасти ещё несколько.
– Что за дело?
Реваз не включался. Он был пока в небольшом шоке, но быстро приходил в себя.
– Куратор. Это основное дело, которое нам надо решить в самое ближайшее время, если ты собираешься жить дальше спокойно. Меня с некоторых пор это не сильно беспокоит. Мне сделали настоящие документы нескольких европейских государств, и сдёрнуть я могу в любой момент, но нельзя оставлять за спиной таких врагов, как Куратор.
Я знаю, где он живёт. Причём живёт уже давно. Почти наверняка весь наш компромат лежит у него в доме. Но особняк очень непростой, и одному мне его не взять. Сильно подозреваю, что дом, в котором живёт Куратор, используется как оперативная база Центрального разведывательного управления США в том регионе. Слишком большой сам особняк и прилегающая к нему территория, слишком хорошо он укреплён и слишком много охраны. Поэтому я считаю, что весь компромат на нашу группу и на остальных личных агентов Куратора лежит в этом доме.
Захватить или убить Куратора вне его базы можно, но это проблему не решит. Именно поэтому надо брать всех скопом. Но это всё будет не завтра. Первоочередная задача – это твои проблемы. Вчера ночью я поставил прослушивающую аппаратуру в дом, где живут помощники Мартынюка, и в джип самого Мартына. Там же в джипе стоит маяк слежения. Последние два дня он общался с двумя своими людьми именно в машине. Скорее всего, это привычное место инструктажа. Когда мы уходили гулять, Мартын с двумя своими людьми снова направились к джипу. Вернёмся, дам тебе послушать, о чём они говорили.
Извини. До вчерашнего дня я и тебе не слишком верил. Я был почти уверен, что прослушка в моём доме – дело твоих рук. Пока о нашем разговоре никому не говори. За пару дней определим круг людей, работающих с Мартыном, тогда и начнёшь двигаться.
Теперь по другим твоим проблемам. Ты собрался расширяться, но у тебя мало оружия, а то, что есть, уже стреляло. У меня есть две неплохие идеи. Первая – растрясти Куратора на стволы, а вторая – продавать оружие самому. Обе идеи осуществимы, но тебе необходимо сделать некоторые шаги. У тебя есть доверенные люди, которые вообще не связаны с теми, кто состоит в твоей группировке, а главное, никогда не пересекались с Мартыном? – Проговаривая всё это, я следил за реакцией Реваза, но он включался очень медленно. Эти два года его сильно изменили.