«О чем вы кино снимали? Это же не наши… Как вам не совестно? Дума предлагает переосмыслить отношение к афганской войне, а вы…» – «Вы показали банду мародеров! По какому праву?» – «Вы сняли фильм про военных преступников, каждая новелла – это преступление! Вы показываете крохоборов и пьяниц! Это оскорбление чести и достоинства!» – «Почему не было собирательного образа положительных героев? Как вообще фильм может быть без положительного героя? Кто вообще главный герой? Я не понимаю!..»
Ок, «оскорбление патриотических чувств» как средняя температура по больничке. Ментальный градусник, поставленный подмышку неосоветской вакханалии псевдопатриотизма, – такой диагноз резонирует с тем, что происходило после просмотра фильма «Братство», посвященного 30-летию вывода советских войск из Афганистана (действие происходит в 1988-м; фильм основан на реальных событиях). Павел Лунгин, выступивший перед показом, сказал: «Это художественный фильм, это не отчет о проведенной операции. Он снят по мотивам мемуаров Николая Дмитриевича Ковалева и воспоминаниям ряда других афганцев. Надо просто уловить дух этих людей… Надеюсь, у зрителя в душе что-то откликнется!» – но увы. После почти двухчасового просмотра половина экспертов внезапно взорвалась, хотя причин для вызывающего поведения не было: на войне как на войне… Однако у присутствующих «своя правда» и свои «двойные стандарты».
«Господин Лунгин не воспитатель, он – режиссер. Но он гражданин нашей страны… Разве в США или Англии такое бы сняли о своей стране?» – «Это заказ! Заказ, чтобы разрушить нас, ведь СССР – оплот мира, а тут показывают… та-акое показывают…» – «На какие деньги вы сняли это кино? Фильм противоречит Конституции РФ и военно-патриотическому воспитанию! Это называется информационная агрессия! Мы будем готовить исковое заявление!» – «Обещали про героизм и братство, а на деле что?» – «Нужно поднять вопрос о недопустимости использования искусства… искусства как подрывной деятельности в идеологии молодого поколения нашей страны!» – «Здесь показали, что в армии беспредел, что генерал пьет водку… вы показали истории отельных людей, но в реальности таких людей очень мало! Такого не могло быть!» – «Это фильм не пойдет в зачет афганцам!» – «Я раздосадован тем, что видел почти два часа!» – «Нет у нас таких дикостей в армии!»
На экране – люди со всеми их слабостями и одновременно со всей их мощью: люди на бессмысленной и беспощадной бойне, которую ныне, также бессмысленно и беспощадно, пытаются едва ли не приравнять по значимости к Великой Отечественной. Приравнять в том числе для того, чтобы переписать историю на школьных уроках мужества: удобно иметь живых героев, даже если их подвиги вскормлены кровью, которая не должна была пролиться. «Как люди, работающие с молодежью, будут работать с молодым поколением, если оно посмотрит этот фильм? Кто после этого пойдет в армию?» – возмущенный голос из зала, обсценная лексичка на последних рядах, алло-это-министерство-культуры?..
«И не надо нас ругать за тысячи убитых: у нас на дорогах больше гибнет, а тут война!» – «То, что люди так восприняли ваш фильм, говорит о том, что нечто берет за душу. Но… слишком много водки!» (свист в зале) – «Очень много водки! Художник может, имеет право показать так, как он видит, но…» – «Не имеет права!..» (свист в зале) – «Настолько красивые съемки! А детали омрачают… Вот разведрота вперлась в кишлак: омерзительная драка воинов-интернационалистов друг с другом… как такое возможно? Нельзя показывать! Министерство не должно давать прокатное удостоверение!» – «Этот фильм поставлен, чтобы опозорить честь и достоинство советского человека! А мы берем эстафету патриотического воспитания. Да, были недостатки, но тут… безобразие! Я возмущен тем, что вам дали возможность показать такой фильм!» – «Такого не может быть в советской армии!»
О художественных достоинствах и недостатках картины говорить сейчас нет смысла, ибо когда к делу шьют идеологию, которую пытаются навязать обществу, дабы скрыть уродливые язвы этого самого общества, – пиши пропало. Кстати, один из разработчиков программы «Патриотическое воспитание в РФ», профессор Комков, высказался компромиссно: «Мы увидели мощнейшую социальную драму, сделанную очень талантливо! И претензии у меня не к Лунгину как к художнику, а к тем советникам и консультантам, которые были указаны в титрах… Но наша идеология – патриотизм: подрастающее поколение мы должны воспитывать в духе любви к родине. И то, что мы увидели, не пройдет даром: этого не вычеркнуть, это было… Но надо понимать, что можно, а что нельзя показывать! Надо оберегать сердца и души наших детей, иначе потом они уничтожат нашу прекрасную родину!». Лидер Российского Союза ветеранов Афганистана Александр Разумов ему вторит: «Очень талантливый режиссер, талантливые артисты, неплохие съемки. Но что мы покажем молодежи? Какой вывод они сделают?» – поистине беспрецедентная забота о дикорастущих юных душах вызывает закономерное недоумение: история лакируется, ретушируется, идеологический Photoshop работает бесперебойно… Что же касается «униженных и оскорбленных» афганцев и экспертов, то ощущение того, что многие приглашенные были агрессивно настроены по отношению к «Братству» еще до просмотра ленты, не покидало: и маячила тень пресловутой «Матильды», на скорую руку оскорбившей пресловутые чувства пресловутых верующих, и возмущению не было конца.
«Фильм снят очень хорошо, но кино – это средство массовой информации! Оно должно влиять, воспитывать человека, а не вскрывать язвы. Везде есть дедовщина, но зачем это афишировать?» – «За шмотки дрались советские солдаты, значит?» – «Нам сейчас нужны такие фильмы как „Белое солнце пустыни“ или „Они сражались за Родину“… А у вас что?» – «Фильм имеет идеологическую направленность: против той страны, которая была, и которая есть сейчас. Это фильм для запада, для американцев. Его вообще не надо выпускать!» – «Кто дал вам деньги на это всё?»
Далее на сцене появляется православный националист, по совместительству кинокритик Егор Холмогоров, пространно рассуждающий о том, что Павел Лунгин представил определенную версию кинематографа, который был популярен в США (например, вьетнамская война с ее бессмысленностью). Вспоминает «Апокалипсис сегодня» и уточняет, что будто бы перенесся в 1980-е, увидев у Лунгина «ту же степень умеренного занудства». «Истинный патриот» всея Руси не выбирает суждений: «Это фильм о дегенератах, это каталог военных преступлений. Этот фильм можно отдать в военную прокуратуру. Идеология фильма враждебна по отношению к нашей государственности». Опасается «эксперт» и того, что молодые люди, которые могут отправиться в наши дни на очередную войну, вдруг увидят этот «представляющий угрозу нравственности» фильм… Фильм, в котором просто и честно показана частная правда частной жизни.
Ну а что же господин режиссер? Павел Семенович, закономерно удивленный столь «теплому приему», резюмировал: «Если вы хотите, как в сталинские времена, мазать всех положительных героев красной краской, а отрицательных – черной, то эта стилистика уже не работает. Неужели у вас не было чувства жалости, ощущения того, что война бесполезна?! Я делал этот фильм, любя этих людей, они храбрые, они настоящие… Мне очень жаль, что вы этого не увидели, ведь основной смысл фильма – „Я не люблю войну!“ В „Братстве“ столько юмора, столько любви к людям! Искусство действует через моменты, оно не может действовать „вообще“… Да, в вас говорит сейчас чувство обиды: вам родина не додала… На самом деле, произведение искусства должно взывать к памяти и совести. Шекспир брал хроники и писал о движениях души… Я не Шекспир. Но я не снимаю агитки! И мой фильм „Остров“ тоже не агитка. Поэтому не надо говорить, кто из героев „Братства“ неправдоподобен. Люди констатируют: „Мы идем в заложники!“: разве это не героизм?.. А что тогда героизм?.. Не надо праведных криков, мы не на трибуне. Если в фильме не говорить правду, его никто не воспримет».
«Мы не хотим видеть единичных преступлений!» – «А что, когда советские солдаты входили в Германию, там что, ничего не было? Ни мародерства, ни изнасилований? Но мы же не говорим об этом!» – «Надо, чтобы наши дети смотрели на Афганистан как на героическую часть нашей страны!» – «Есть Комитет по науке, образованию и культуре: пусть Павел Семенович Лунгин на наших сценариях снимает теперь фильмы!..»
Finita la comedia. Вопрос в другом: как долго и с какой периодичностью будет переписываться история и кто будет решать, что можно, а что не следует смотреть (читать, слушать, etc.) народу-победителю. И при чем тут искусство, кстати.
P. S. Фильм вышел в прокат 10 мая 2019-го.
Весна 2019
Досточтимая Робина Куртин«Стать лучшей версией себя»
Беседуем с всемирно известной буддийской монахиней д. Робиной Куртин, ученицей выдающихся тибетских учителей традиции гелуг – ламы Тубтена Йеше и ламы Сопы Ринпоче. «Перемены» опубликовали серию материалов[79] – интервью и тезисы досточтимой, – касающихся контроля над собственной психикой. Исключительно важного контроля, основанного на древних буддийских техниках наблюдения за своим строптивым умом. Последний, бесспорно, требует умелого укрощения, если субъект намерен сохранить здравый рассудок и целостность «в этой безумной сансаре». Данное эссе предваряет нашу беседу с монахиней (автору сего довелось присутствовать на ее лекциях в разные годы): полный текст, включающий уникальное интервью, можно прочесть в веб-журнале «Перемены».
Нам не нужен никакой творец, мы все можем сделать сами.
Она любит Лондон, Нью-Йорк, глобусы, теннис, Баха, сиднейских лебедей, все живое. Она говорит о так называемой буддийской сделке: