– Такси не надо? В сберкассу съездить?!..
Ого, да он был телепатом! Видимо, ментовской сервис охватывал и сферу частного извоза. По отработанному маршруту за сто рублей меня доставили с ветерком (в машине не было ветрового стекла) до – как выяснилось – совсем недалекой сберкассы, а потом и довезли обратно. Теперь с полным основанием я мог продемонстрировать мои обширные водительские познания.
Подготовили меня так классно, что на экзамене, где требовалось нажимать на две кнопки на дурацком компьютере первого поколения, на все каверзы гаишников я отвечал без сучка и задоринки. Впрочем, как я заметил, на ять торжествующе прошли в этот сумрачный московский день и все остальные абитуриенты ГИБДД. Видимо, наш «выпуск» состоял из исключительно талантливых людей. Сердце радовалось за эту когорту исправных будущих водителей…
Но не тут-то было!
Когда пришла пора сдавать практический экзамен по вождению, нас сгрудили, как зэков, во внутреннем дворе грязного цвета здания ГИБДД. Глухая стена в три человеческих роста, с колючей проволокой на верхушке, снующие рядом кряжистые дяди в одинаковой форме и с демонстративно тяжелыми кобурами на причинном месте. О проходящей рядом улице оставалось догадываться, лишь были видны недалекие башни градирни, чадившие, словно крематорий в Освенциме… Не хватало только лающих псов да часовых с пулеметами на мирадорах. Наша пестрая группа, где по возрасту я оказался явным ветераном, сперва вела себя достаточно возбужденно после эйфории блестяще сданного экзамена, но очень быстро притихла и погрустнела. Видимо, дало знать о себе гнетущее биополе своеобразного места.
Все шло хорошо, только мимо… Казалось, о нас позабыли. Чтобы скоротать время, женщины по обыкновению принялись курить американские сигареты, слепленные где-то между Молдавией и Польшей, а мужчины – как и полагается сильному полу – обсуждать, почему-то вполголоса, достоинства иномарок. Когда все продрогли под мелким дождем до мозга костей, наконец появился начальник. Настоящий, долгожданный, обожаемый. Похожий разом на всех офицеров и генералов, прописавшихся сегодня в Кремле!.. Это был маленький кривоногий лейтенант в огромной фуражке-аэродроме и в безразмерных сапогах.
– Ну что, падлы сытые! – любезно обратился он к нам, и стало ясно, как божий день, что командир был с крутого похмелья. – Блатники-ботаники очкастые! Экзамен они, дескать, сдали!.. Знаем мы таких. Заплатили, жиды, бабло – а им компьютеры саботировали…
Видимо, последнее слово он выучил совсем недавно, поэтому произнес его с особым смаком. Я напрягся: сознаюсь, мне было неприятно, что меня из асов теории вождения мгновенно низвели до дилетанта-взяточника… А кривоногий лейтенант продолжал, злой, как перочистка:
– Они ловэ нашим паханам дали, а те компьютеры им перенасрали!
И тут до меня дошло: не зря во время экзамена по теории за пультом сидел рыжемордый старлей-здоровяк. Он был нужен не для того, чтобы следить за нами, которые могли воспользоваться шпаргалками, а – за компьютерами, которые, не приведи Господь, могли объективно сообщить о незнании гаишной паствой дорожного кодекса! Все в зале были одинаково блатными, все заплатили в долларах за то, чтобы не проколоться на теории. А значит, дежурный должен был так заблокировать примитивные компьютеры, больше похожие на детскую игру на корейской электронной приставке, нежели на серьезные машины, чтобы ни один из компьютеров – не дай Бог! – не ответил неправильно. Так и было совершено! Короче, мы оказались круглыми отличниками не потому, что стопроцентно правильно отвечали на каверзы для идиотов, а потому, что своевременно дали взятки благодетельнице Эстреллочке и ей подобным.
Чудес в России, где людей кормит начальство, а не работа, не бывает. Разоблачения похмельного лейтенанта, вещавшего нашей растерявшейся компании с пылкостью библейского пророка, услышал проходивший мимо подполковник. Тот самый, к которому незадолго до гаишного аутодафе я пришел с паролем от Эстреллы Поносовны. Услышал и озверел:
– Подь сюда, Собакин! Ты чево себе позволяешь?!.. Ну-ка, дыхни!
Кривоногий, большеухий лейтенант, внешне удивительно оправдывающий свою говорящую фамилию, подтянул кобуру от пистолета Макарова, которая жестко уперлась ему в ширинку, и на полусогнутых подобострастно подкандыбал к шефу. А тот, видимо, работая на нас, явившихся к нему от влиятельных, полезных знакомых, разбушевался похлеще Фантомаса:
– Стои-и-и и молчи-и-и, Собакин!.. Зачем, понимаешь, происходит задержка с приемкой экзамена?!
Начальник взял маленького лейтенанта за ремень и оттащил в сторону. Стоявший к ним ближе всех, я услышал краем уха:
– То, что у мудаков презервативы рвутся, тебе доказывать не надо? А, Собакин? – многозначительно вопросил командир.
– Никак нет, товарищ подполковник, – пробубнил подавленный Собакин, мысли в черепе которого были тяжелы, как жернова.
– Конечно, не надо! – взорвался начальник. – Ты на себя посмотри!..
Оттопыренные фуражкой безразмерные уши Собакина обрели пунцовый цвет и стали похожими на два сырых бифштекса.
– Есть начать приемку! – с ударением в слове «начать» на первый слог отрапортовал лейтенант и, топая сапогами, убежал в заднюю часть огромного двора.
Откуда ни возьмись, появился старый жигуленок, за рулем которого виднелась фуражка с кокардой Собакина. Он вылез и скомандовал:
– Первая четверка – в машину!
Стремясь поскорее отделаться, я подсуетился и влез в первую партию добровольцев на расстрел. Лейтенант усадил за руль молодую сельдеобразную женщину, демонстративно строившую подполковнику глазки как старому знакомому. Сам Собакин важно расположился рядом с рулем, привычно упершись сапогами в педали параллельного вождения. На заднее сиденье влезла бочком троица других кандидатов в самоубийцы, в том числе и я.
– Поехали! – совсем по-гагарински лихо произнес Собакин и махнул рукой.
Кокетливая селедка с глазками дала газ, но не отпустила во время сцепления – и жигуль заглох, даже не достигнув первой скорости. Собакин понимающе кашлянул. Опять скомандовал, на этот раз – скороговоркой, стараясь вложить в посыл всю свою сокровенную энергию. Мне даже показалось, что в это мгновение лейтенант стал похожим на знаменитого потомственного иллюзиониста:
– Выжимаем сцепление, заводим, ставим на скорость, даем газ!.. И поехали-и-и!
Но волшебного эффекта «Сезам, брекекекс!» все равно не последовало: дама за рулем упорно не могла разобраться со своими ногами и руками. Они у нее безнадежно путались и заплетались. Причем, чем больше она старалась скоординировать их импульсивные движения, тем нескладнее у нее это получалось. Машина прыгала на месте, утробно урча и изрыгая клубы черного вонючего дыма. Подполковник, сперва снисходительно наблюдавший за этим позором российской автомобильной мысли, решил ретироваться: дескать, пардон, мадам, государственные дела не ждут!.. И мы остались целиком и полностью на милость бравого лейтенанта Собакина.
– Да! – озабоченно крякнул тот и сдвинул фуражку-аэродром на несуществующий затылок.
Не надо было быть античным философом, чтобы понять: сельдеобразное существо сидело за рулем автомобиля максимум во второй раз. Однако, учитывая деликатность ситуации, уже проштрафившемуся перед подполковником Собакину надо было без промедления принимать командирское решение. Казнить нельзя помиловать. И бравый лейтенант нашел выход из, казалось бы, патового положения.
– Вы только ничего не трогайте, – примирительно посоветовал подопытной даме Собакин. – Я сам все сделаю.
Он посучил ногами по педалям параллельного вождения, одновременно крутанул ключ зажигания, перехватил левой рукой бесхозный руль – и благодарный жигуленок сперва ожил, а потом важно выехал за ворота нашего Гулага. Сразу за оградой Собакин остановил машину и попросил у экзаменуемой ее зачетную ведомость.
– Через месяц можете прийти за водительскими правами, – вынес вердикт лейтенант, стараясь не встречаться с дамой глазами. Видимо, он навсегда прощался с ней, при таких своеобразных навыках вождения обреченной поцеловаться на полной скорости с первым же телеграфным столбом. Мне вспомнилась старая водительская байка, вполне соответствующая ситуации.
…К заправке со страшным грохотом на всех парах подлетает учебная машина. За рулем женщина:
– Полный бак! Скорее!
– Подождите. Мотор сначала выключите!
– А я его уже выключила. Это инструктор дрожит…
Наша же дама – которая вовсе не из анекдота – заглянула на прощание в зеркало заднего видения, взбила легкой рукой воздушную прическу и побежала, довольная, ловить попутку. А Собакин, окончательно вошедший в роль, провозгласил поставленным голосом циркового конферансье-шпреха:
– Следующий номер нашей программы!
Представление продолжалось. Хоть без коней и медведей, но продолжалось!
Толстенький молодой человек с бачками-котлетками отлип от моего горячего бока и перебрался на водительское место. Наконец-то мы с соседкой-блондинкой, такой маленькой, что она вполне могла бы работать куклой на капоте лимузинов молодоженов, вольготно расположились на заднем сиденье. Мы расправили плечи и только собрались вдохнуть полной грудью, но миг тотальной свободы еще не наступил, Не успел новый подследственный Собакина отъехать от грязно-серого барака ГИБДД, как кресло под экзаменуемым трагически затрещало и обвалилось вперед – так, что водитель уперся носом в самый центр руля.
– Стоп! – возопил лейтенант, едва успев подстраховать экзаменуемого и заглушить мотор.
Обессилевший жигуль уперся в пышную кучу мусора у бордюра дороги. Если бы Собакин умел плакать, он бы наверняка разрыдался, как Мария Магдалина. А так из его птичьей груди лишь вырвалась ямбом невоспроизводимая тирада весьма красноречивого содержания. Облегчив похмельную душу, лейтенант выбежал из тарантаса и подошел к багажному отделению. Оттуда был извлечен… пустой фанерный ящик из-под марокканских апельсинов!
– Вылезай! – приказал возбужденно дышащий эфирными маслами Собакин молодому человеку с битками на висках.