Русский экстрим. Саркастические заметки об особенностях национального возвращения и выживания — страница 19 из 50

Как-то раз мы поехали с ним от Лубянки к Лужникам и, чтобы обойти три светофора, у которых скапливаются неизменные пробки, мой друг решил прокатиться ни много ни мало по… Красной площади! Естественно, первый же гаишник, а там их – тьма-тьмущая, радостно затормозил нас на выезде у Васильевского спуска. Не успел инспектор и рта раскрыть, как мой друг с широкой улыбкой доверительно продекларировал:

– Документы завтра у меня проверите!

Инспектор опешил и даже, как мне показалось, немного обиделся:

– Почему это завтра?

– А потому, что завтра я буду здесь опять проезжать и бутылочку вам интересную с собой захвачу…

Честно говоря, я ждал развязки: бури возмущения со стороны гаишника, тайфуна эмоций, самума оскорбленного достоинства… Инспектор же принял обещание моего друга как должное. Козырнул и отпустил нас на все четыре стороны. И впрямь: самая короткая дорога к сердцу гаишника ведет через желудок! Парадокс в том, что гаишник поверил, что мой друг на самом деле появится на следующий день и непременно с взяткой в руках. Впрочем, иногда, как учит опыт, удается достигнуть с милицией консенсуса и с помощью чисто символической мзды.

Одна моя знакомая – интересная женщина постбальзаковского возраста и весьма удачливый издатель – имеет обыкновение ездить едва ли не каждую неделю к массажистке, салон которой расположен недалеко от Лубянской площади, в двух шагах от основных зданий многочисленных и весьма специализированных структур, возникших на месте советского КГБ. Обычно моя знакомая паркует свой благородный джип в Лубянском проезде, у стен Политехнического музея. Так поступила она и в последний раз, но не тут-то было. Два самых рядовых, судя по погонам, милиционера с землистыми лицами в «бутонах» пубертатного периода подошли к ней, едва она заперла автомобиль:

– Вы знаете, что машину здесь ставить нельзя?

– Кто вам это сказал? Никакого знака, запрещающего парковку, в проезде не вывешено.

Менты замялись:

– Да, но в Москве накануне праздника Победы проводится антитеррористическая операция… Машину здесь ставить нельзя!

– А почему тогда все эти стоят? – удивилась моя знакомая и показала на длинный ряд запаркованных вдоль улицы машин, среди которых вполне органично смотрелась и ее собственная.

– Они давно запарковались, – не растерялись милиционеры. – Вот мы и ходим тут: ждем, когда появятся владельцы машин, чтобы выписать им штрафы за нарушение. Идет же антитеррористическая операция…

– Вы-то к ней какое касательство имеете? – повысила тон моя знакомая, имеющая связи в самых высших столичных сферах. – Это дело специализированных служб безопасности, прежде всего – ФСБ. Тем более – в периметре Лубянской площади. Где ваше дежурное предписание, доказывающее, что вы обязаны нести службу именно на этом участке?

– Но все-таки! – просительно гнусавили хором юные милиционеры. – Здесь, гражданочка, нельзя парковаться… Почему вы не хотите этого понять?

Водительница взглянула на часы и поняла: еще пять минут абсурдного препирательства – и она опоздает на прием к самой лучшей в мире массажистке! Пора было кончать с этой тягомотиной.

– Что вы хотите от меня? – спросила моя знакомая, требовательно глядя милицейским в водянистые глаза. – Говорите! Только быстро и конкретно! Я опаздываю.

Тот из инспекторов, который был чуть постарше, совсем по-мальчишески потер курносый нос и произнес не без стыда:

– Дайте хотя бы сто рублей! На мороженое…

Я русский бы выучил только за то! Ясно, как дважды два, что с такой милицией никакие террористы не опасны для москвичей. Два милиционера – деревенские мальчишки, призванные на срочную службу и отосланные в Москву, подальше от родного дома, – получили от тетеньки заветные сто рублей и поспешили наперегонки к мороженщице за пломбиром.

И в самом деле: «наша служба и опасна и трудна», как поется в знаменитой советской песне. Сегодня эти юные вымогатели в мундирах выпрашивают у прохожих сто рублей, а завтра, получив на плечи более внушительные погоны, начнут выбивать из коммерсантов тысячи долларов. В России такая метаморфоза многопрофильного племени блюстителей порядка никого не удивляет. Тем паче что о «бизнесментах» знают все и вся. Примеров тому – тьма. Вот один из них. И – заметьте! – это не кино, а самые что ни на есть реалии.

Один из моих приятелей по праву считается мрачным компьютерным гением. То он сделает так, что картинки на порносайтах начинают грузиться снизу, а не сверху, как у всех, то придумает мышь вместе с открывалкой для пива, то изобретет такую невероятную мышь, у которой курсор царапает экран… Вдохновение же для своих чернушных компьютерных экспериментов он черпает – в чисто русской манере – в водке. Причем спасается в эти критические моменты только за счет своей низкой общей культуры. Как известно, в том-то и состоит преимущество низкой культуры перед высокой, что первая в отличие от второй позволяет человеку оставаться самим собой, даже когда он напился до синих чертиков.

А как известно, все новые российские технологии сводятся – по большому счету – к одной старой, но не забытой – к технике производства и охлаждения водки. В общем, на очередном дне рождения, отмечаемом у подруги с традиционным русским размахом, мой приятель-компьютерщик, как всегда, перебрал. Да так, что не нашел ничего лучше, как упасть лицом в подаренный имениннице сливочно-вишневый торт. Верные друзья оказались рядом, выловили из заварного крема с вишневым сиропом голову провинившегося и решили отправить его, бедолагу, домой. Один из приглашенных, тоже компьютерщик, не пивший из-за того, что его лечили от бешенства после укуса тещиной собаки, вызвался отвезти до родных пенат совершенно разобранного товарища. Гости отнесли того за руки и за ноги в старый, боевой жигуль с патриотической надписью «Купил иномарку – продал Родину» на заднем стекле, погрузили, как куль, на сиденье и наивно подумали, что дело с концом.

Но не тут-то было!

Первый же ночной гаишный контроль остановил автомобиль, мчавшийся на скорости, недозволенной даже для Москвы. Едва инспектор собрался проверить документы водителя, как узрел в салоне… бездыханное тело! По вискам уставшего компьютерщика, благополучно пребывавшего в пьяном забытьи, тек вишневый сироп, на затылке его застыл желтоватый крем от торта… Кровь, мозги!.. Милиционер сперва потянулся к кобуре, а потом с ужасом вспомнил, что последний раз был на стрельбище незнамо когда. А что, если, почуяв опасность, «убивец» возьмет и его тоже прихлопнет, шутя, как виноградную мушку?! Скажем, топором – как незабвенный Раскольников?! Или – ледорубом, как Меркадер Троцкого?!..

Некоторым людям удается скрывать свой ум гораздо успешнее, чем собственную глупость. Водителя компьютерной машины вся эта сюрреалистическая картина в стиле «Не ждали» только забавляла. До смеха! До коликов! Видимо, это напоминало ему полузабытую виртуальную хохму под маркой «Мортал комбат». Чтобы довести действие спектакля до полного абсурда, компьютерщик взял и сказал гаишнику:

– Слушай, начальник! А у меня двести долларов есть.

Реакция блюстителя порядка не замедлила последовать:

– Давай их сюда и уматывай! Только жмурика побыстрее выброси где-нибудь на окраине… Нечего с трупом по городу кататься.

Итак, слушайте бесплатный совет от «оборотней в погонах»: граждане водители, от трупов избавляйтесь своевременно, в крайнем случае старайтесь не разъезжать с ними по городу! Ну и, конечно, держите наготове минимум – две сотни «бакинских рублей».

Ох, уж эти две сотни баксов! Сколько связано у каждого из совков с этой самой национальной российской валютой.

…Лежит мужик на пляже в Серебряном бору. Сунул руку в песок и нащупал среди окурков и пивных пробок странной формы сосуд. Вынул. Откупорил. А оттуда джинн вылетает:

– Слушаю и повинуюсь! Выполню любое твое желание, о могучий властелин…

Мужик, не долго думая, говорит:

– У меня заграничного паспорта нет, а оформлять его – замучишься. Достань мне такой паспорт!

– Нет проблем, – исполнительно ответствовал джинн. – Давай двести баксов!..

А теперь непридуманная история от московской Шахразады.

В очередной раз мою машину поцарапали во время стоянки. Я вспомнил о заблаговременно сделанной стопроцентной страховке и отправился в ближайшее отделение моей страховой компании. Там рекомендовать автомобиль для кузовного ремонта категорически отказались.

– Вам надо непременно зарегистрировать царапину на борту в отделении милиции по месту жительства, – сказал мне молодой человек со старым носом, похожим на кусок пемзы. – Одна вот только незадача: участковые милиционеры ничего даром не делают. Боюсь, что взятка, которую они от вас потребуют, будет превышать сумму, которую вы при правильном оформлении документов сможете получить на ремонт по страховому полису… И тем не менее попробуйте! Может, вам повезет. Но обычно исключений не бывает. Готовьте деньги!..

Без большого энтузиазма я направился в родное отделение милиции. Как говорится, старая лошадь дорогу в конюшню и зажмурившись найдет. Вспомнив место, где я когда-то регистрировал прописку и получал еще советский паспорт, я поехал по до боли знакомому адресу. Каково же было мое удивление, когда на пороге еще совсем недавно могучего бастиона российского правопорядка меня встретил… огромный сугроб! Не надо было вызывать Шерлока Холмса, чтобы понять: судя по отсутствию следов на грязном, покрытом городской копотью снегу, милиции в этом доме не было давно, как и ни одной живой души – тоже. К тому же в некоторых комнатах и окна смотрели на меня пустыми глазницами. Стекла оказались выбитыми…

Первым делом я подумал, что погорячился с адресом. Здания в Москве строили и строят по трафаретам, почти все они на одно лицо. К тому же я вполне мог ошибиться и попасть не на ту улицу. Ведь названия им давались чиновниками без особого вдохновения, под копирку: 1-я Парковая, 2-я Парковая, 3-я Парковая… На всякий случай я решил обойти по периметру дом: может, вход в отделение милиции, некогда расположенного на первом этаже большой кирпичной многоэтажки послесталинской застройки, теперь с другого торца?