Прочно установившееся в ее душе пугливо-восторженное настроение не испортило даже запоздалое открытие того, что, оказывается, любезнейший инопланетянин Жора-Гога принес ей в полдень в подарок георгины, срезанные ранним утром на ее же собственном участке.
Панегирик осечке, или «Тульский боржом»
«Ресторан «Сейджи»: императорская рыба самолетом Токио – Москва».
Когда брат жены – бизнесмен из «новых русских» – позвонил мне и позвал на охоту, он застал меня за серьезным занятием: я выпивал на кухне с давним товарищем.
Сережка, друг по жизни, а значит – почти брат, приехал ко мне совершенно неожиданно. Он сразу попросил с морозца выпить и очень обрадовался, когда нашел у меня в привезенном из Франции, купленном в «Юзин сантр» за Парижем сундуке, заменяющем бар, бутылку «запарижской» – из Запорожья – перцовки с аппетитной хохлушкой на этикетке. Честно говоря, я в тот вечер сачковал: был с похмелья. Опять трескать водку мне не хотелось, поэтому практически всю бутылку опрокинул в себя Серега. С закусью у меня в доме дело обстояло туго. Короче, на голодный желудок, только под сладкие «берлинские печенья» из подмосковного «Ашана», мой друг загрузился под самую завязку. Тут-то и приспел звонок братана Толяна:
– Брателло, а не поехать ли нам на охоту?
По простоте душевной я поначалу решил, что мой «сродственник» зачитался шпионскими романами и маскирует таким образом зернистую идею оторваться по бабам. Дескать, ей охота и мне охота, вот и вся охота! Однако Толян был принципиален:
– Махнем в Тульскую область! Егеря обещают кабанчика… На крайняк – лося!
Сперва я от такой смелой идеи опешил: раньше я никогда в жизни не охотился, да и оружия у меня в доме сроду не водилось. Но Анатолию, уроженцу Урала, потомственному следопыту и стрелку танка в запасе, подобные доводы показались несерьезными.
– Брателло, что ты из себя хлюпика строишь! – пристыдил меня он. – Только представь: ты приходишь домой и, как первобытный добытчик, сгружаешь перед женой гору дикого мяса… Ты сразу истинным мужиком себя почуешь! Ферштейн?
Мне же достоинства «первобытной охоты» не показались столь очевидными:
– А что если никакой дичи у нас не получится? Что тогда?.. Кроме того, у меня и одежки подходящей нет. Тут нужны теплые, непромокаемые сапоги, свитер толстый…
Братан собрался обидеться:
– Ты меня позоришь! Чтоб я да остался без добычи?!.. Такого в жизни не бывало. Поверь, или кабанчика, или лося мы завалим – к бабке не ходить! Я дам тебе мой немецкий карабин… В крайнем разе заскочим на обратном пути на рынок и там мясом отоваримся! Скажем, что сами набили… А насчет одежды не беспокойся: у меня все, как на подлодке, в двойном комплекте, экипируем тебя не хуже Рэмбо.
Более возражать я не мог, да и – честно говоря – было ужасно любопытно, как я превращусь в Сталлоне, а братан станет «заваливать» настоящего кабана.
– Согласен, – дал отмашку я и тут же в лучших традициях фонда Брижит Бордо пошел на компромисс с непомерно интеллигентской совестью: – Чур только я стрелять не буду. Ружья мне не надо.
Братан был великодушен:
– Ну и отлично. Просто так посмотришь, а я – ясный перец! – за двоих отличусь…
Я принялся рассказывать об Анатолии и его лихой охоте Сереге, надеясь, что тот почувствует себя третьим лишним, быстренько хлопнет последнюю рюмку с хохлушкой и отправится, довольный, домой, но мой кореш был уже «под газом» и завелся не на шутку:
– Решать, конечно, тебе… Но я не ожидал, что ты меня вот так грубо выставишь! А я, может, тоже хочу на охоту! Или ты стесняешься меня с Толяном познакомить?
Последняя Серегина фраза была явным ударом ниже пояса, и мне не оставалось ничего иного, как перезвонить Толяну и попросить его прихватить вместе со мной на встречу с дикой природой еще и Сережу.
– Ладно, бери его, если парень стоящий, – был великодушен братан, судя по невнятному выговору успевший уже где-то стремительно наклюкаться. – Только учти: тебя обмундирую, но одежды теплой у меня больше нет. И вообще: обеспечить амуницией целый батальон я при всем желании не смогу.
Однако Серегу это никак не смутило.
– Я – человек сельский, – глубокомысленно произнес он, намекая на свою дачу в подмосковной Загрязнянке. – Морозов и снега не боюсь! Да и зима в этом году какая-то нерусская, теплая… Кроме того, у нас с собой будет, разве не так?
При этом Сережка подмигнул и звонко ударил себя двумя пальцами правой руки по горлу. У постсовков этот знак похож на пароль скрещенных антенн у муравьев: все ясно на уровне рефлексов! Значит, из теплых вещей у Сереги будет бутылка водки.
Я встретил предложение друга с пониманием и в ближайшем продуктовом киоске, торгующем всякой плохо перевариваемой желудком дребеденью двадцать четыре часа в сутки, купил литровую бутылку самарской водки с непорочным названием «Родник». Пусть будет на всякий случай. Так сказать, неприкосновенный запас – как средство от непредвиденного недомогания… На всякий случай еще прихватил пачку бумажных носовых платков и щетку с зубной пастой. Вот и вся экипировка! Правда, Серега было потянулся к пачке презервативов, но я его осадил:
– Без баловства! Мы же на настоящую охоту едем!
Теперь оставалось только встретиться с Толей.
– Мы готовы, – с задором ветерана скаутского движения отрапортовал я ему по телефону. – Ты где?
– В п. де! – Мой братан был поэтически настроен, и это, как я знал по богатому опыту общения с ним, не предвещало ничего хорошего.
– И все-таки, где встретимся? – настаивал я. – Или ты передумал с ней… с той самой… ну, с охотой?
Такой наглости Анатолий от меня не ждал:
– Как передумал?! Коллектив к разврату готов! Едем-едем! Вот только дай мне полчаса, я тут поздравляю с Новым годом руководство одного из наших смежных предприятий. И помчимся с ветерком!
Я отчаянно прозрел: Анатолий успел хорошенько надраться и с минуты на минуту перейдет на автопилот. Это означало, как говаривал мой сосед-лингвист, умерший от чрезмерной дозы денатурата, «тотальный фулл-стоп». Тогда с Толяном можно будет общаться с таким же успехом, как с тенью отца Гамлета.
– Толя, держи себя в руках! – с обреченностью супруги завзятого алкаша взвизгнул я. – Умоляю, больше сегодня не пей!
Но мой отчаянный призыв понимания не встретил.
– Я не пьянствую, а общаюсь с трудовым коллективом. Так сказать, выполняю свой долг как руководитель демократического типа, – неожиданно серьезно заявил братан, владеющий предприятием по производству металлической арматуры. И добавил в классическом советском фольклорном стиле: – Вот всю водку до конца допьем и больше сегодня уже не будем.
Под звон бокалов и далекие крики «Ура!» в трубке мобильного телефона мне удалось условиться с Анатолием о встрече у станции метро «Динамо». Не помню, кому пришла идея договориться о свидании именно у магазина «Игрушки», но мысль эта оказалась если не трагической, то – по крайней мере – опрометчивой. Снег валил валом, тротуар замесили грязной холодной кашей, пешеходы зверели от сырости и недоперепития. Мы с Сережкой, как кремлевские часовые, простояли полчаса у входа в пластиковый сарай с надписью «Игрушки» и продрогли хуже цуциков. В конце концов я вытащил негнущимися пальцами «мобилу» из кармана и набрал Анатолия:
– Ты где?!..
– В п. де! – продолжал оставаться в поэтическом регистре братан. – Где-где! У «Игрушек» этих гребаных! Уж полчаса тебя, паразита, жду…
Стоп, стоп! Выходит, здесь есть еще одна лавка с игрушками. Я пошел против автомобильного движения вдоль Ленинградского проспекта, с ужасом считая притулившиеся один к другому сараи, в которых почему-то дружно прописались именно магазины игрушек. (Если у российских детей по образу и подобию этих коммерческих уродов сформируется представление о детском мире, то он будет походить на городскую свалку). У четвертого или пятого из них я увидел братана, властно опирающегося на плечо шофера-охранника Юры. Если мы с Сережкой совершенно одурели от мороза, то Толя – наоборот – протрезвел от режущего лицо ветра со снегом, окурки выворачивающего вместе с челюстью.
Мы забились в машину и первым делом моя замерзшая рука потянулась к заветной бутылке. Мы припали к «Роднику» с жадностью бедуинов, вышедших вечером в рамадан к оазису с колодцем. Когда от литра водки осталась только половина, я почувствовал, что мы уже можем говорить с Толяном почти на равных.
– Закусить есть что-нибудь? – выдавил я, наконец оторвавшись от водочного горлышка.
– Ты, братан, или неизлечимо избалован, или уже вдребезги пьян. И то, и другое одинаково плохо и неприлично, – наставительно изрек Анатолий и властным жестом отобрал у меня бутылку. Брезгливо посмотрел на этикетку – «Опять паленую купили, жлобы!» – и отточенным жестом влил себе в горло одним махом граммов двести.
Короче, когда мы выехали за пределы Москвы, от чистого «Родника» оставалась только безнадежно пустая тара. И тут все мы жутко захотели есть. Благо на краю дороги вырос дурацкий теремок с очередной надписью «Русская сказка». Мы заказали в нем шашлыки, оставив в залог сто евро, а сами отправились к братану домой – собирать амуницию. Дом Толяна был скромным. Не то чтобы очень большим, но на его первом этаже вполне можно было бы незаметно разместить аквариум с бегемотами… Через полчаса мы опять заехали в недалекую «Сказку», забрали уже приготовленные для нас мясо с луком и грузинский лаваш и с наслаждением сожрали шашлыки прямо в машине, не останавливаясь.
Водитель-охранник Юра, переманенный Анатолием из какой-то из служб государственной безопасности, осуждающе зыркал на нас в зеркало заднего видения джипа, но вел машину по обледенелой дороге мастерски. Мы останавливались только для того, чтобы справить естественные потребности. Причем демонстративно делали это не у постов дорожных служб милиции, как другие, боявшиеся нападения контролирующих трассу многочисленных бандитских группировок, а с видом на природу – там, где нашим душам хотелось, в любом месте. Ведь мы ощущали себя истинными джентльменами с большой дороги. Мы были вооружены до зубов: у Анатолия был с собой фирменный карабин «Браунинг», плюс еще у Юры – его берданка и табельный пистолет Макарова под мышкой.