На заимке готовились к пиру горой. Толян уже сторговался с Петровичем, который отдавал нам козочку и половину лося. Выправили надлежащие документы – на тот случай, если нас остановит на обратном пути милиция, – и сделку, согласно охотничьей традиции, теперь предстояло обмыть. Посему на огромной, черной от копоти сковородке дядя Коля-африканер, зажав в углу рта вонючую сигаретку, жарил в каптерке на портативной газовой плитке печень, обильно сдобренную крупно нарубленным луком и черным перцем. Перемешивая печень, он ловко орудовал финским ножом как поварешкой, и я заметил, что на правой руке с лаконичной татуировкой «Раб КПСС» у него не хватает указательного пальца. Поймав мой заполошенный взгляд, мэтр тульского сафари демонстративно потушил о стальную ладонь домусоленную сигаретку и, поигрывая обрубком пальца, мило пошутил:
– Медведь откусил!
За окном сгущалась почти полярная ночь. Толян и Петрович, словно главы двух государств на светском рауте в дни саммита, по-путински вразвалку, торжественно вошли в столовку и ввели за собой свои команды.
На столе наподобие чугунка для поджаривания грешников чернела необъемная сковорода. У электрической печки восторженно отогревался Серега, развернувший розовым веером пальцы ног. Рядом, на колченогой тумбочке, водрузили спешно промытые граненые стаканы и китайские чашки в яркий горошек с отколотыми ручками. В газетном кулечке доставили алюминиевые ложки и вилки, все жадно их расхватали: какой добытчик без оружия? Когда я вгляделся в доставшуюся мне выщербленную ложку, то с удивлением обнаружил на ней надпись-наколку выдолбленную, видимо, в качестве завета грядущим поколениям финкой кого-то из предшественников-охотников. «Лови, сука, мясо!» – любезно рекомендовал безымянный доброжелатель.
И пир победителей пошел горой! Знак к его открытию подал, естественно, Петрович, который поднял китайскую чашку с водкой и прокричал незнамо отчего на чисто мандаринском наречии:
– Кампай!
«Беленькая» оказалась, надо признать, весьма кстати. Ее пили и за охоту вообще, и за егерей поочередно, и особо за Толяна как за главного спонсора мужской забавы, и лично за премудрого Петровича, и даже за выжившего в снегах, несмотря на капризы суровой природы и полное отсутствие рейтуз и кальсон, Серегу… Печень же дяди Коли-африканера, как и следовало ожидать, вызвала у публики бурный гастрономический фурор. Пригревшийся у калорифера, окончательно вернувшийся к жизни, умиленный Сережа мурлыкал, как кот, щурясь на лампу без абажура:
– Ей-богу, мужики, я в жизни ничего вкуснее не пробовал!
С ответным тостом не преминул выступить и братан Толян. Он запоздало рассмотрел счет, выставленный ему за дичь прехитрым Петровичем, и несколько припух от многозначности суммы. Тем не менее до конца остался истинным олигархом. Выдохнул с хрипотцей:
– Пусть бабло победит зло!..
А потом Петрович взял с топчана тульскую гармошку-трехрядку – и понеслось в темноту жизнеутверждающей россыпью: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!..»
Зверятина была разрублена по увесистым кускам и разложена в багажнике Слона по четырем черным мешкам, в каких обычно выбрасывают мусор. Наша охотничья добыча! Больше всех загрузился Сережа; он решил взять с собой еще и мослы лося и его голову. Как объяснил Серега:
– Для студня все сгодится. Особенно – мозги и губы… Надо только паяльной лампой волосы спалить…
Честно говоря, мне почему-то не хотелось брать мою долю: помимо экологических угрызений совести, недобрые предчувствия мучили меня. И не напрасно. Жена, увидев, как я поутру вхожу в дверь, опираясь на лосиную ногу, решительно отказалась впускать меня в дом, и мне пришлось сложить мясо в снегу на балконе. Никто у нас в семье так и не решился ни приготовить его, ни съесть. Всю дичь я в конце концов раздал под Рождество друзьям и знакомым…
Впрочем, это будет потом, позднее. А пока мы мчались по направлению к Москве по невидимой дороге, вновь вверив свои маленькие и кровожадные жизни Юре с его специальными, шпионскими навыками вождения.
Одну бутылку «Беленькой» нам удалось с собой заначить, и братан с Серегой не без моей спорадической помощи быстро водку оприходовали. Меня это не пугало: и на сей раз не пропадем! Земля круглая – сполземся!.. Толян первым отвалился на спинку сиденья и басовито захрапел, чуть запоздав, его поддержал тоненькой фистулой Сережа. Если руководитель нашей экспедиции спал плотно и основательно, Серега вскрикивал и всхлипывал во сне, а однажды, как мне показалось, вскинулся и даже проснулся. Правда, быстро опять забылся под убаюкивающее урчание Слоновьего мотора, Сережа только произнес совершенно внятно, не по-сонному:
– Мы рождены, чтобы сказку сделать… – И, словно извиняясь, уточнил: – Сделать пылью…
Не долго сопротивлялся общению с Морфеем и я. Мне приснился Петрович с кустистыми лосиными рогами, почему-то увешанными красными пачками «Примы». Он молодецки стоял у входа в таежный сортир. При этом старший егерь пил, прихлебывая, «Беленькую» из зеленой в белый горошек, купленной в сельпо, китайской чашки с отбитой ручкой. Заметив меня, бог охоты тряханул ветвистой головой и воинственно крикнул:
– Банзай! – А потом пригрозил мне извилистым пальцем, похожим на непомерно толстый, людоедский штопор, и наставительно изрек: – Некрасивых гейш не бывает, бывает мало саке.
Русская охота удалась, как и жизнь в этот морозный день…
Баксы в микроволновке и рогатая валькирия
«Зверь, если это дверь, в лес не убежит».
Мой высокопоставленный друг из правления одного из крупнейших российских государственных банков выглядел уставшим и озабоченным. Более того: мне показалось, что на нем лица не было, когда я его встретил у одного нашего давнего общего знакомого. Я и раньше встречал Виктора не в самом лучшем состоянии, но тогда причины для сплина были более чем уважительные. Витя строил дачу и взял с собой в деревню для расчета с рабочими и для оплаты стройматериалов большую сумму в долларах и евро. Сосед позвал его к себе выпить, и, чтобы не таскать деньги по темноте в проулках, Виктор решил спрятать валюту в микроволновой печи. Так вот, вернулся вскоре мой друг домой и увидел сына, преспокойно за обе щеки уминающего гамбургер.
– Ты как его разогрел? – обомлел Виктор.
Ответ был страшен и разрушителен:
– В микроволновке.
Витя потянулся за деньгами и обнаружил свой клад пострадавшим ровно наполовину.
– Евро, – рассказывал Виктор, – распались на бумагу и металл, скукожились все, как туалетная бумага после химчистки… А вот доллар, молодец, хоть бы что! Хоть его в стиральной машине храни… Выходит, не зря наш банк все расчеты проводит только в долларах.
Теперь, однако, с моим другом-банкиром случилась история совсем иного рода.
– Не поверишь, – начал друг издалека, – на мои сорок пять руководство банка решило сделать мне подарок. Все сперва проходило в день рождения как обычно: в нашей столовке для избранных я организовал банкетик – специально пригласил повара-итальянца, приготовившего настоящие спагетти, коктейли разные с сырыми яйцами взбивали, водку пьянствовали… Все – как в лучших дворцах Рима и Флоренции. И тут президент нашего банка берет слово:
– Мы здесь посоветовались и решили сделать нашему дорогому Виктору Борисовичу подарок. Сознаюсь честно: несколько нестандартный…
Ни фига себе, думаю. Жди или космической ракеты, или голой блондинки в целлофане!.. Нет, не угадал, оказывается.
– Тут наш президент товарищ Владимир Владимирович Путин ставит перед бизнесменами большие задачи, – продолжает шеф. – В том числе – и в сфере дальнейшего развития российского села. Национальная программа, можно сказать. Так вот… – И драматическую паузу по системе Станиславского рубит, как будто ведет игру «Как стать миллионером» в телевизоре. Думаю, расщедрилось руководство и расшиблось мне на коттедж на буряковом поле или, на крайняк, на землю под застройку. Неужто по Рублевке где-нибудь? Или по Новой Риге? – Мы решили, дорогой Виктор Борисович, – говорит шеф и смотрит на меня так хитро и многозначительно, – подарить тебе корову. И не простую, а рекордсменку по надоям.
Мне сперва показалось, будто я ослышался: какую корову?! Куда я ее, блин, уродину рогатую, буду ставить-то?!.. А народ вокруг в восторге, аплодирует, целоваться лезет. Нет, думаю, меня так просто не купишь! Сто пудов, это розыгрыш…
А шеф видит мое замешательство и понимающе так говорит:
– Вижу, что ты рад, Витя. Но счастью своему еще до конца не веришь. Это по-человечески очень даже и понятно. А ведь счастью твоему нет конца… Вот тебе все полагающиеся официальные документы на корову датской, я бы даже сказал, – шеф посмотрел на записочку, – айширской, породы по имени Милка. Ты пока что у нас не латифундист, но уже, считай, весьма передовой фермер. А вот тебе еще наш дополнительный подарок: мы купили для твоей новой любимицы грузовик комбикормов, который сейчас стоит вместе с буренкой в Рязанской области. В течение месяца ты должен свою красавицу забрать и определить на постоянное место жительства, Не тушуйся, Виктор! Давай, быстрее вперед! Смело осваивай новое! Так нас учат администрация президента и партия «Единая Россия»… А мы, твои товарищи и коллеги, коровку эту будем к тебе приезжать проведывать… Дои ее на здоровье, дорогой друг и товарищ!
И что же мне теперь прикажете делать? В Москве на балконе у себя эту тварь селить?.. От нее ж одного говна будет сто тонн!
– Постойте, господа! – говорю. – Товарищи, может, еще не поздно назад переиграть? А в случае чего я подарок вполне готов и деньгами взять…
Чувствую, что-то неправильное сморозил. На всякий случай продолжаю примирительно:
– И вообще, я уже много лет убежденный вегетарианец!
А мне в ответ:
– Чтобы ты, Витя, так жил, как прибедняешься! Не срамись, Виктуар!.. Вегетарианцы еще хуже, чем все остальные. Вегетарианцы не едят животных, хуже – они их объедают и обрекают братьев наших меньших на голодную смерть… Нет, дорогой, хоть траву жри, но отказываться тебе никак нельзя.