Русский экстрим. Саркастические заметки об особенностях национального возвращения и выживания — страница 42 из 50

– Быстрее! – скомандовал вице-спикер одному из охранников (второй остался на всякий случай стеречь меня). – Бежим к метро! – И, выждав момент, когда поток машин на Тверской несколько утих, профессиональный политик (я чуть было не написал: «подлитик») понесся к спасительному тротуару, высоко, совершенно по-жеребячьи, задирая ноги. Впрочем, как мне показалось, даже в этой откровенно комической ситуации он стремился быть на высоте – нес свое студнеобразное тело фуршетного патриота с поистине императорским достоинством. Не успел его широкий затылок пропасть в толпе пешеходов, как у моих ног со скрипом тормозов остановилась черная «Волга».

– Ваши документы! – потребовали вылезшие из нее два тихих человека без особых примет, не считая одинаковых серых пиджаков.

– А вы-то кем будете? – удивился я. – Вас кто звал?

– Без разницы! – снагличал один из «тихих», а другой махнул в воздухе, как фокусник волшебной палочкой, удостоверением Федеральной службы безопасности.

– Ошибаетесь, любезный! Разница есть. – В ответ я достал из кармана свое журналистское удостоверение. – Машина вице-спикера нарушает правила дорожного движения, при этом сам народный герой, вместо того чтобы извиниться за своего водителя перед потерпевшими, бежит с места происшествия. Сенсация для первой полосы, не правда ли?! Да и «Эхо Москвы» за это ухватится…

– Я вижу, вы ищете неприятностей, – привычно принялся меня тромбовать второй «тихий», но осекся, запнулся: по разделительной полосе, мигая всем аварийным иконостасом, на большой скорости двигалась прямо на нас задним ходом роскошная БМВ, сопровождаемая машиной ГАИ. Автомобили остановились у вице-спикеровского «болида», и из БМВ вылез человек, похожий, как две капли воды, на известного диктора с телевидения.

– Где этот гад? – не путаясь в дипломатических оборотах, спросил сходу телевизионщик.

– Сбежал, – пояснил я.

– А вы что тут… – начали было «тихие», но их обрезал угодливый гаишник: – Вот и второй потерпевший. Машина с мигалкой им весь бок процарапала.

И тут я сообразил запоздало, что произошло. «Болид» вице-спикера, несшийся по центральной улице Москвы на жуткой скорости по встречной полосе, с трудом ушел от лобового столкновения с телевизионным БМВ и, уже останавливаясь, в последний момент раздолбал мой автомобиль. И если у меня – к счастью – пострадало только боковое зеркало заднего вида, у БМВ был основательно помят весь бок. Дожидаясь приезда инспектора ГАИ, водитель БМВ послушно оставался на месте происшествия, тогда как машина депутата хотела сбежать, но задела при этом и мой «опель»…

«Тихие» переглянулись между собой и поняли, что при таком раскладе качать права им особо не приходится. Тем более что гаишник изначально занял сторону нашего журналистского лобби. «Затрахали эти толстопузые на мигалках! – шипел он. – Разъездились тут!»

– С кем не бывает? – пошел на попятную один из офицеров, никак не ожидавший, что оба пострадавших от депутатской машины окажутся журналистами. – Страховые агентства во всем разберутся… Да и вы, судя по вашим авто, люди не самые бедные: не на жигулях ездите.

– Зато на своих ездим, а не на казенных! – взвыл телевизионщик. – Да что там разбираться! Ваш «пассажир» нам две машины разбил, а сам сбежал!

– Не он, а товарищ Иванов, водитель его, – примиряющее уточнил «тихий». – У этого кретина уже третье дорожное происшествие за месяц.

– А чего вы хотите? – удивился мой коллега. – Вы впредь водителей в ваш гараж не по фамилиям выбирайте – Иванов, Петров, Сидоров, – а по мастерству вождения. Неужто не ясно?!

Возражать полковник – не меньше! – ничего не стал. А в это время гаишник и второй эфэсбэшник вовсю общались с кем-то очень деловым по переговорному устройству, установленному в автомобиле офицеров в штатском, явившихся вызволять из беды знатного политика.

– Документы у них мы проверили. Проверили, говорю! – кричал в трубку милиционер. – Журналисты это, понимаете?!.. Ну, да, я и говорю: не рабочие-мастурбайтеры какие-нибудь, а самые настоящие журналисты. Один – с телевидения, другой – из газеты. Оба потерпевшие…

Услышав вместо становящегося все более привычным в России немецкого «гастарбайтер» для обозначения иностранного рабочего гаишное «мастурбайтер», мы с коллегой не могли не рассмеяться. Как утверждают мудрецы, от великого до смешного лишь один шаг. Но где его найдешь в нашей жизни, великое-то? Вот и остается довольствоваться удирающим вице-спикером с пупкообразными глазами. Смешное же творится с нами каждый Божий день: до слез обхохочешься!


…Помимо погоды истинная народная забота в бывшем «совке» – это противопожарная безопасность. По большому счету никто из «дорогих россиян» не знает, что это такое, но к борьбе с огнем все обитатели России относятся с необычайной серьезностью. Видимо, это рудимент языческого страха славян перед огнем. При этом такая антипожарная напряженка великолепно уживается с кромешным, абсолютно полным пофигизмом: «Господь дал, Господь взял… Все не погорит!»

Когда я пришел устраиваться на новую работу, в отделе кадров меня одарили листком-бегунком, который непременно надо было заполнить подписями надлежащих инстанций – иначе в редакцию не примут. И в числе автографов начальников всевозможных рангов стояла и подпись начальника пожарной охраны. Опрометчиво рассудив, что общение с главным пожарником учреждения это не более чем пустая формальность, я решил начать свой обход именно с него. Потомок Гефеста предстал передо мной в виде сморщенного человечка непонятного возраста и в малиновом пиджаке.

– Не хотите, значит, гореть-то? – не мудрствуя лукаво, прямиком начал он.

Что за бред?! Дядя явно не в порядке.

– Вот что, уважаемый, – осек я казенного пиромана. – Здесь не горячий цех и не патронная мастерская. Поставь те, пожалуйста, подпись на бумажке – вот тут! – и мы расстанемся друзьями… У меня на всякую ерунду нет времени.

– Ого-го, молодой человек!.. Пожар – это не ерунда, а большая трагедия. Вот как красиво на улице Правды «Комсомолка» сгорела! Щепочкой в одночасье спалилась!..

– Позвольте, но это же исключительный случай. Форс-мажор, можно сказать. Сколько пожаров в издательствах бывает – по пальцам можно пересчитать!

– Потому и не бывает, что такие, как мы, то есть, я, – всегда начеку! – гордо выпрямил спину человечек.

Я понял, что мне пощады не будет: угодил, словно кур в ощип!.. А московский правнук Гефеста раздумчиво, как толстовский герой, продолжал:

– От пожара да от тюрьмы не убережешься… Если у нас в издательстве что начнется, так еще хуже, чем на Правде будет. Там, когда «Комсомолка» ясным пламенем занялась, только один человек сгорел. У нас же жертв будут на десятки считать!.. Вот мы с вами, что на шестом этаже, наверняка не спасемся. Представьте себе: лифты встанут при пожаре, все ринутся на лестницу, а она у нас только одна. Что тогда?

– Неправда! – пресек я упадничество в самом зародыше. – В здании есть две запасных лестницы.

– Есть-то они есть! – вздохнул старший пожарник. – Но двери к ним заколочены. Напрочь! В целях экономии тепла в зимний сезон, надо понимать… Нет, те, кто сидит у нас выше третьего этажа, определенно не спасутся при пожаре. Никак не спасутся!

– А как же предусмотренная архитекторами обязательная система автоматического тушения? – Я показал на металлические соски, торчащие сучьим выменем тут и там из грязного, давно не беленного потолка. – Она-то должна сработать, – мне никак не хотелось расставаться с моим трусливым оптимизмом.

– Так эти краны у нас только для видимости, – признался пожарник. – Правда, есть еще одна система тушения. Но не приведи Господь, чтобы она сработала! – успокоил меня заочный борец с огнем.

– Как так? – обмяк я.

– Да вы, я смотрю, совсем не в курсах… – пожалел меня пожарник. – Дело в том, что создавали эту систему еще в тридцатые годы. При каких условиях, ответь те быстренько, огонь гаснет?

– Когда воздуха нет, – отрапортовал я аксиому, заученную еще на беспорядочных уроках физики в школе.

– А когда человек задыхается?

– Когда воздуха нет, – повторил я, правда, почему-то менее уверенно.

– Так вот: создатели нашего с вами здания не придумали ничего лучше, как тушить огонь углекислым газом. Видите дырки в потолке!.. А сколько секунд достаточно человеку, чтобы насмерть отравиться углекислым газом?

– И что же, никакой системы оповещения о подаче газа не предусмотрено? – Я, наконец-то, осознал подвох.

– Ну, зачем же так резко? Так пессимистично! – пристыдил меня человечек. – У нас все заранее предусмотрено. Видите стеклянное панно над входом в кабинет? По идее оно должно зажечься за пятьдесят секунд до аварийной подачи в кабинеты и в коридоры углекислого газа. Считается, что этого времени должно хватить, чтобы люди могли добежать до лестницы.

– Быстро добежать… – Я попытался сосчитать, с какой скоростью придется нестись сотрудникам газеты до мраморной лестницы, но сбился в подсчетах. Быстро придется бежать! Почему я в юности увлекался шахматами, а не забегами на короткие дистанции?!

– Не переживайте так, не надо! – Пожарник не мог не заметить моих моральных страданий. – Скажу вам по секрету: схема оповещения все равно не работает. С тридцатых годов, когда ее при Сталине смонтировали, все лампочки в панно оповещения давным-давно перегорели.

– И их ни разу не меняли? – не поверил я.

Борец с огнем оглянулся, поманил меня рукой к себе поближе, ухватил за лацкан пиджака и прошипел голосом отъявленного заговорщика:

– Ни разу. Вот те крест!.. В целях экономии. Последние силы покинули меня, и я опустился в продавленное кресло. Вот это да! Значит, мы и в самом деле обречены гореть, как грешники в аду.

– Как же тогда с пожарами бороться? – простонал я. – Как жить?

– По-ленински, товарищ! – был готов к чему угодно российский Прометей. – Итак, мой инструктаж, как я чувствую, не пропал зря. Теперь изучите памятку о противопожарной безопасности и поставьте подпись. Вот здесь, в гроссбухе! И – еще одну закорючку, в этой ведомости! Поставили? Вот и хорошо!.. А теперь идите, товарищ, трудиться и ничего не бойтесь, кроме начальства. Считайте, что пожары вам отныне не страшны… Бог не выдаст, свинья не съест!