В отличие от западных государств для России наиболее адекватным, позволяющим сохранять государственную целостность и идентичность являлся программно-целевой метод политического управления. На протяжении последних столетий социально-представительский тип управления в политической практике фактически отсутствовал.
Поэтому воспроизведение современной политической элитой некоторых форм и методов деятельности номенклатурной системы объясняется генетическими причинами и цивилизационными особенностями России.
Образовательный уровень российской политической элиты и его профиль в целом соответствуют уровню развитой западной. Значения других структурных показателей политико-административных верхов России в целом близки западноевропейским. В РФ также значителен удельный вес выходцев из малых городов, низок процент женщин, более рельефно обозначился представительский отрыв от основных социальных слоев, к которым относятся рабочие, крестьяне, молодежь. Современная политико-административная элита России моложе западной на 7–10 лет.
В политической элите Запада приоритетом выступает социальное происхождение. Оно определяет стартовые возможности, условия и ориентиры первичной и вторичной социализации. В РФ место этого фактора занимают корпоративное происхождение, предшествующая связь с номенклатурной элитой и приверженность лидеру-руководителю.
Формирование международного сообщества не является сферой приложения усилий руководств государств. России требуется адекватная система воспитания национальной политической и деловой элиты, которая будет изначально встроена в элиту международную. Система подготовки и воспитания (МГИМО, КГБ, МИД/Министерство внешней торговли, Комитет молодежных организаций при ЦК ВЛКСМ) давала определенные результаты, но являлась советской и была подчинена определенным целям и задачам. В частности, готовила «бойцов идеологического фронта».
Революционный период конца 1980-х — начала 1990-х годов востребовал советскую интеллигенцию.
Слабость и искусственность многих российских партийных образований не создают возможности нормального воспроизводства политической элиты. Соответственно, слабыми оказываются межпартийные связи с единомышленниками из других стран. Хотя участие в различных форумах, например в Парламентской ассамблее Совета Европы, создает возможности для этого. Особенно перспективными являются отношения со странами, у которых есть опыт молодежного диалога с бывшими противниками — Германией, Францией, Польшей, и с теми, где присутствует устойчивый интерес к России, — с Финляндией, Швецией.
Партнеры России могут помогать интеграции российского общества в глобальное сообщество путем открытия стипендий для обучения российских студентов в университетах Запада и других государств. Расширение этой практики ведет к росту взаимопонимании между будущими лидерами России и передовых стран.
Важную роль играют дискуссионные клубы для всестороннего обсуждения глобальных международных проблем, например: английский Уилтон-парк, изначально созданный как школа для «реориентации» западных немцев после Второй мировой войны и приобщения их к западным ценностям, в годы холодной войны он стал ведущей общезападной дискуссионной площадкой для перспективных политиков, дипломатов, журналистов, а с окончанием противостояния открыт для бывших противников, а международный Валдайский клуб объединяет политиков, политологов, журналистов, его иностранные члены ежегодно встречаются с президентом РФ.
2.2. Кто и как руководил Россией
Анализ характеров и личностных качеств персонажей политического театра приводит к захватывающим выводам. Оценочные показатели их деятельности за периоды пребывания у власти на тех или иных высших должностях в государстве базируются на знаковых исторических фактах.
В первые полтора-два года перестройки внутриполитические процессы в СССР были лишь косвенно связаны с внешней политикой. Первоначальная программа действий Михаила Горбачева была составлена в духе разрядки и мирного сосуществования. Смена лиц во главе внешнеполитического аппарата (включение в состав Политбюро ЦК КПСС Александра Николаевича Яковлева, назначение Эдуарда Амвросиевича Шеварднадзе министром иностранных дел вместо Андрея Андреевича Громыко, Анатолия Федоровича Добрынина секретарем ЦК по международным делам вместо Бориса Николаевича Пономарева, Вадима Андреевича Медведева секретарем ЦК по отношениям с социалистическими странами вместо Константина Викторовича Русакова, Анатолия Сергеевича Черняева помощником Генерального секретаря ЦК по международным делам вместо Андрея Михайловича Александрова-Агентова, назначение Георгия Хосроевича Шахназарова помощником генсека по международным делам, а позднее советником президента СССР) свидетельствовала о намерении Горбачева расставить на ключевых постах своих людей и апгрейдить стиль их работы. Изменения в организации деятельности советской дипломатии были поразительными, но внешняя политика СССР оставалась в целом на прежних позициях. Уже вскоре между ней и внутренней политикой появилась тесная взаимосвязь. Перестроечные реформы требовали большей открытости страны внешнему миру. Добиваясь ее, уже к 1987–1988 годам окружение генерального секретаря пришло к выводу, что для преодоления глубокого недоверия к СССР на Западе необходима глубокая политическая реформа. С этого момента внешняя политика превратилась в дополнительный стимул внутренних перемен в Советском Союзе.
Михаил Горбачев постепенно избавлялся от характерного для советских руководителей в их общении с Западом двоемыслия. Глава СССР стал переходить в единую с ним систему концептуальных и политических координат. Вначале это происходило на уровне слов и понятий, затем действий.
«Живи и давай жить другим».
Михаил Сергеевич Горбачев, Генеральный секретарь ЦК КПСС в 1985–1991 гг. (о философии мирного сосуществования в интервью американскому журналу Time, весна 1985 г.)
Осенью 1989 года Михаил Горбачев предоставил странам Восточной Европы свободу политического и социально-экономического выбора.
Уверовавшая в силу и незыблемость международного права и осудившая силовые акции СССР в Восточной Европе и Афганистане посткоммунистическая Россия была шокирована натовскими бомбардировками Югославии.
Результатом такой реакции был демарш тогдашнего премьер-министра РФ Евгения Примакова в марте 1999 года, когда с их началом он развернул над Атлантикой свой летевший в США самолет и вернулся в Москву. Принятая в 2000 году взамен «Основных положений» 1993 года Российская военная доктрина вновь стала рассматривать действия НАТО как опасность. В конце 1990-х годов в России разочаровались в Западе как в партнере.
К этому времени многие в США рассуждали о «мире без России». Дефолт 1998 года был воспринят там как «крах российского посткоммунистического транзита». Казалось, что Россия стояла на грани окончательного распада и превращения в несостоявшееся государство (англ. failed state. — Ю.С.). США дистанцировались от нее и готовились ждать развития ситуации.
В Европе же в это время стала популярной противоположная точка зрения: «Россия имеет значение». Политические элиты Германии, Франции, Великобритании пришли к заключению, что Россия была и останется великой державой и европейцам с ней жить бок о бок. Берлин и Париж ставили на вовлечение РФ в разностороннее сотрудничество континентальных государств Европы, а Лондон прежде всего интересовала защита коллективных интересов Запада, включая США, в сфере безопасности.
После того как вместо Андрея Козырева главой МИД РФ стал Евгений Примаков в Москве с середины 1990-х годов партнерство с Западом стали воспринимать не как следование в фарватере его политики, а как сотрудничество. Следствием этого стало то, что в отличие от присутствия РФ в позиции фактически статиста в боснийском кризисе 1992–1995 годов и на конференции в Дейтоне в 1995 году в ситуации 1998–1999 годов в Косово Москва пыталась вести собственную игру.
Самостоятельная политика РФ тогда чуть не привела к боевому столкновению российских и натовских войск в районе косовского аэропорта Слатина. Главнокомандующий НАТО американский генерал Уэсли Кларк был готов силой воспрепятствовать несанкционированному Западом маршу российских десантников из Боснии в Косово и занятию ими этого аэропорта. Спасла положение лишь благоразумная позиция британского подчиненного Кларка генерала Майкла Джексона, которого поддержал премьер-министр Великобритании Тони Блэр.
«Несомненно, в последние годы жизни советской сверхдержавы воздействие внешнего мира на внутриполитические процессы было велико. Обнаружившаяся несостоятельность и последующий крах глобального проекта государственного социализма сделали очевидным тот факт, что СССР оказался в историческом тупике, из которого нет простого и легкого выхода… И все же внешние факторы не играли и не могли сыграть решающую роль в судьбе Советского Союза. Основной причиной гибели советского государства стала внутренняя борьба…»
Виктор Борисович Кувалдин, доктор исторических наук, политолог, исследователь-международник, эксперт Горбачев-Фонда (определяя степень возможной причастности США и Западной Европы к распаду СССР)
«…нет таких доказательств. И уж, во всяком случае, они (включая НАТО) ничего не делали такого, что явно подталкивало бы процесс распада… Все более или менее заметные политики осудили августовский путч, в том числе и в первую очередь Буш, Коль, Майджор, Андреотти, Малруни, Гонсалес… Некоторые, например, те же Гонсалес и Маргарет Тэтчер даже пытались как-то вмешаться в ситуацию, когда Горбачев оказался запертым в Форосе… Так что внешний фактор в развале СССР, действительно, был второстепенным и не влияющим на ход внутреннего процесса по существу…»
Анатолий Сергеевич Черняев, советский историк и партийный деятель, кандидат исторических наук, помощник Генерального секретаря ЦК КПСС, затем Президента СССР Михаила Сергеевича Горбачева по международным делам в 1986–1991 гг. (задаваясь в 1991 г. вопросом: хотели ли западные державы распада СССР?)