Включенными в международное сообщество Запада оказались даже отдельные социальные модели, исповедующие иные, нежели он, ценности. Это — Япония, Южная Корея, Сингапур… Их союзничество с США связано не с уникальной природой отношений между ними, а с военно-стратегическими соображениями локального характера, зависимостью от Вашингтона как защитника и гегемона.
Эти внутренняя и внешняя войны определили поведение и стратегическую культуру стран Запада. В такой же степени стратегическую культуру России во времена раннего Московского государства диктовала Степь, а привычки Китая и Индии формировала большая удаленность от других центров силы. Соседство со Степью сделало неизбежным элементом стратегии России экспансию и собирание земель. Географическая удаленность китайской и индийской цивилизаций воспрепятствовала выработке ими навыков действовать в союзах: далеко расположенный партнер не имел физической возможности прийти на помощь. В настоящее время все три важнейшие стратегические культуры не-Запада сталкиваются с обстоятельствами, вынуждающими их адаптироваться к новым геополитическим реалиям современного глобального мира.
Территориальная экспансия РФ ограничена ее демографией и международной политикой в Евразии. В результате поражения СССР в холодной войне и ограниченных возможностей России вдоль ее границ возникли новые суверенные государства и разнообразные интересы крупных внешних игроков. Не полагаясь на свою силу, РФ строит международные институты, выступает с многосторонними инициативами, в частности создания «Большой Евразии» в результате осуществления стратегического плана формирования на евразийском пространстве международного сообщества, плотность которого будет выше, а отношения между участниками — теснее, чем с третьими сторонами.
Индия и Китай постепенно становятся не объектом политики России и Запада, а самостоятельными источниками экспансии регионального и глобального значения. Она должна принимать современные формы многостороннего сотрудничества, иначе неизбежно приведет к жесткому противодействию со стороны их малых, средних и даже великих соседей. Индия и Япония приветствуют продвигаемые США концепции уравновешивания КНР.
В начале XVIII века возможность такой экспансии на Востоке была заблокирована Россией. Продвигаясь в западном направлении, Московское царство, Российская империя и СССР успешно присоединили к себе части Европы. На остальных географических векторах Запад не встречал ограничений и оставался постоянным источником экспансии. В 1648–1789 и 1789–1914 годах могущество Запада распространялось по миру и к своему закату заняло всю обитаемую сушу за исключением России и Японии.
В первой и второй Тридцатилетних войнах источником конфликта были силы, обойденные в сложившейся системе прав и привилегий.
«То, что получило всеобщее определение как “возвращение силовой политики”, было на самом деле концом силовой монополии, которой располагали до этого державы статус-кво».
Эдуард Халлетт «Тэд» Карр, британский историк, политолог, политический философ, дипломат, журналист и исследователь международных отношений, противник эмпиризма в историографии (1939 г.)
В первой четверти XXI века силовая монополия нарушена в традиционном и военном измерениях. Операция РФ в Сирии впервые после 1991 года ограничила Соединенные Штаты Америки в праве произвольно использовать смену политического режима как наиболее простой способ решения внешнеполитических проблем за пределами Запада. Реализация китайской стратегия «Пояса и пути» может привести к концу монополии Запада в области экономической и «мягкой» силы. В последние годы экономическое могущество КНР и готовность этой страны его распространять привели к тому, что у малых и средних стран за пределами китайской периферии появилась альтернатива международным экономическим институтам, контролируемым США и их союзниками.
Инициатива конфронтации по-прежнему парадоксально принадлежит тем, кто должен держаться за существующий порядок вещей.
«Именно гегемоны — как недавно коронованные, так и перспективные (данный тип государства, насколько мне известно, вообще не обсуждался в литературе) — больше всего годятся на роль ревизионистских государств и наиболее к этому мотивированы».
Рэндалл Швеллер, профессор политологии и директор программы исследования реалистичной внешней политики в Университете штата Огайо (в статье 2015 г.)
В настоящее время к силовой политике наиболее активно обращаются государства — победители в холодной войне — США и их европейские союзники. Количество осуществленных ими за 27 лет вооруженных интервенций несопоставимо с аналогичными деяниями всех остальных стран мира.
Успех в первой холодной войне и вызванное этим ощущение себя вправе перестраивать мир согласно собственным представлениям, интересам и ценностям предопределили изначально обращенный к основам международного порядка ревизионистский напор этих государств. По этой причине в 1990-е и в первой половине 2000-х годов было много разговоров о конце Вестфаля, появлении новой системы координат, в том числе неактуальности классического суверенитета. Больше всего о снижении значения суверенитета говорят те, кто его способен защитить. Сейчас во главе движения вновь встали главные ревизионисты мировой истории — США, провозгласившие устами Трампа стратегию извлечения односторонних выгод. Произошло возвращение к классической для мировой истории борьбе не за ценности, а за ресурсы и доминирование.
Россия никогда не призывала к пересмотру формальной стороны мирового устройства. До 2014 года на официальном и экспертном уровне она подчеркивала необходимость соблюдения международного права, считая Совет Безопасности ООН единственным легитимным органом международного сообщества. Аналогично действовал Китай. Хотя он создавал параллельные контролируемым США международные финансовые институты, он не ставил под сомнение институты политические. Существовавший до последнего времени либеральный мировой порядок экономически Китай полностью устраивал, позволяя ему забирать у Соединенных Штатов ресурсы и рабочие места, копить силы и позиционировать себя альтернативным Западу источником развития для средних и малых государств.
Борьба России с Западом исходит из презумпции необходимости установить некие правила игры. Формально новые, но фактически это означает соблюдение Западом требований, существующих со времен Вестфальского мира 1648 года: не вмешиваться во внутренние дела, уважать суверенное равенство, не стремиться к силовому доминированию над другими. В условиях разворачивающейся второй холодной войны это ставит Москву в более уязвимую позицию. Происходит это потому, что в рамках привычных представлений о целеполагании во внешней политике целью борьбы является максимизация выигрышей, то есть победа, а не соглашение или сделка, фиксирующие результаты противостояний, но не определяющие их цели и задачи. Подозреваемая частью мирового сообщества в ревизионизме Россия стремится к договоренностям. Однако такой ее подход может быть воспринят как позиция относительной слабости.
В середине XIX века, как и сегодня, противники России, действовали в составе коалиции. Но в прошлом основой отношений была монархическая легитимность, исполнявшая функцию подобную современному Уставу ООН, — ограничивать произвол более сильных государств. В настоящее время РФ и КНР и призывают возвратить такую взаимную легитимность.
После 1991 года Соединенные Штаты и их союзники системно и последовательно нарушали базовые принципы международного общения и международного права.
«“Сильные делают то, что хотят, а слабые — то, что им позволяют сильные”, а тем, кто слабее, “лучше подчиниться, чем терпеть величайшие бедствия”».
Фукидид, крупнейший древнегреческий (живший ок. 460 — ок. 400 до н. э.) историк, основатель исторической науки, (исходя из тезиса афинских послов в «Истории Пелопоннесской войны» его авторства)
Это не сработало в случае с Северной Кореей, но получилось с формально более весомым Ираком. Достаточно крупное европейское государство Югославия было демонстративно демонтировано при активной помощи стран ЕС, без промедления признававших откалывающиеся республики бывшей федерации. В европейской истории данный случай уникален — крупнейшие державы Европы пошли на осознанное уничтожение суверенного государства.
В 2003–2011 годах страны Запада осуществили прямые вооруженные интервенции в Афганистане, Ираке и Ливии. В последних двух случаях произошло физическое уничтожение глав государств. Подобный сценарий готовился и для Сирии, но столкнулся в ней с неожиданным препятствием в виде режима Башара Асада, который поддержали Иран и, что сыграло решающую роль, РФ. В конце 2017 года противником США официально объявлен ведущий себя мирно по сравнению с относительно «задиристой» Россией Китай. Россию периодически пытаются изолировать, а против КНР последовательно разворачивается торговая война.
«Восходящие державы» Китай и Россия усомнились в праве США и их союзников узурпировать вопросы международной безопасности, скромно ответили там, где агрессивность превысила все возможные пределы. Но инициаторами системной борьбы стали державы Запада после исчезновения в 1991 году единственного сдерживающего фактора — могущественного СССР. Западу присущи: имманентный ревизионизм, склонность к риску, решимость вносить изменения в существующий порядок, постоянное желание борьбы, отсутствие самоуспокоенности. Проявление этих качеств естественно и безальтернативно. Оно не прекращается до исчезновения геополитического противника как автономной единицы. Как правило, это происходит его включением в состав мира Запада. Наиболее яркий пример этого — Япония после своего поражения во Второй мировой войне и американской оккупации.
Вторая мировая война стала продолжением Первой, мотивированным необходимостью коррекции возникших по ее итогам системных перекосов — недобитой Германии и неспра