Гипотетическое членство России в ЕС и НАТО было бы важно главным образом как движитель российской модернизации. Однако Евросоюз по объективным причинам и НАТО по причинам субъективным не стали в 1990-е годы для РФ таким локомотивом роста. К середине 2000-х годов она прошла наиболее сложный период постсоветского развития. К этому же времени ЕС и НАТО существенно изменились и выглядят для Москвы не столь привлекательно, как прежде. Евросоюз все больше воспринимается как забюрократизированное образование, проводящее социалистическую экономическую политику, препятствующую экономическому росту. Североатлантический альянс после 11 сентября 2001 года оказался в стороне от главного направления обеспечения международной безопасности — борьбы с международным терроризмом. Когда Россия будет соответствовать критериям членства в этих организациях, оно не будет ей необходимо. ЕС и НАТО также смотрят на сегодняшнюю РФ гораздо критичнее, чем в 1990-е годы. Когда Россия приблизится к стандартам приема в эти институциональные объединения, ее членство в них Евросоюзом и США может быть сочтено дестабилизирующим. В этих условиях Россия должна не присоединяться к Западу как к некоему набору ценностей, норм и технологий, а сама становиться им. Основная функция государства западного типа заключается в обеспечении безопасности, гарантий свобод и т. п. для всех своих граждан. Траектория такой «вестернизации» России в XXI веке может пролегать от России царской через кайзеровскую (Rechtsstaat) к свободной, демократической и суверенной стране.
7.5. Конфронтация или сотрудничество
Определим движители, характеризующие возрастания и спады напряженностей в дву- и многосторонних межгосударственных отношениях. Источниками в этом процессе являются государства и их лидеры. Подсистемами являются региональные державы. Базисными факторами — смыслы и качество жизни.
ООН для РФ — это его Совет Безопасности, а он — это Россия, располагающая правом вето. Она стремится не столько к демократизации международных отношений путем расширения Совета Безопасности, увеличения числа его постоянных членов и роли Генеральной Ассамблеи, сколько к ограничению американской гегемонии и утверждению многополюсности.
От других международных организаций ООН главным образом отличается своей универсальностью и легитимирующей способностью. Решения Генеральной Ассамблеи ООН обладают большой моральной силой, решения Совета Безопасности (СБ) — высшей политической легитимностью. Проблема неспособности СБ принимать решения, как это было в ходе кризисов в Косово в 1999 году и в Ираке в 2003 году, кроется в разногласиях между США и некоторыми другими крупными странами, в первую очередь Россией и КНР. Выход из сложившейся ситуации может быть найден в рамках формулы «США плюс ООН». Для успеха такого подхода требуется встречное движение США от своей гегемонии к активному лидерству, а также критиков односторонних действий США Франции, Германии и сторонников многополярного мира России и Китая. Реформа мироуправления требует прежде всего наличия у американской правящей элиты просвещенного эгоизма.
В настоящее время РФ является одним из столпов системы глобальной безопасности, постоянным членом Совета Безопасности ООН, одним из депозитариев Договора о нераспространении ядерного оружия, участником Режима контроля над распространением ракетных технологий, Лондонского клуба ядерных поставщиков, Комитета Цангера, Вассенаарских соглашений, Инициативы по контролю над распространением ОМП и других соглашений. Активное участие России в укреплении соответствующих режимов и работе созданных для этого органов поднимает ее авторитет как государства с мировым кругозором. Безынициативность, утрата интереса к тому, что прямо, непосредственно и немедленно затрагивает интересы той или иной страны, ведут ее к провинциализации политического мышления и действий и, как следствие, к маргинализации.
Первостепенное значение для «включенности» России в систему международной безопасности имеют ее отношения с Организацией Североатлантического договора.
Обладающее ядерным оружием государство считается военным полюсом, потенциал которого гарантирует возможность интенсивного воздействия на другие страны и систему международных отношений фактом своего существования и угрозой использования, демонстрацией политической воли и решительности руководства вести в случае необходимости вооруженную борьбу. В понятие «военный полюс» входит совокупность установлений (военная доктрина, доктрина национальной безопасности, концепция государственной внешней политики, официальные заявления и поведение политических лидеров государства, отношение общественного мнения к возможности применения силы и др.), институтов и средств, определяющих военную силу как главное орудие политики данного государства.
Главным символом холодной войны для СССР было НАТО, являвшееся в ее годы главным символом коллективного Запада. После окончания этого периода конфронтации отношения с этим военным блоком стали индикатором новых отношений между бывшими противниками. Несмотря на то что начиная с 2000-х годов значение и роль НАТО подвергаются переосмыслению, отношения Российской Федерации с Североатлантическим альянсом сохраняют принципиально важное значение для обеих сторон. Еще в 1990 году в Лондонской декларации НАТО заявило, что Советский Союз и страны ОВД не являются больше его противниками.
Римская декларация НАТО ноября 1991 года провозгласила широкий подход к проблеме безопасности, включавший партнерство со странами Центральной и Восточной Европы, в том числе Советского Союза и Балтии. На заседании Совета НАТО в декабре 1991 года шла декларативная речь о том, что основой такого партнерства становятся общие ценности. Это партнерство возглавил Совет североатлантического сотрудничества (ССАС), который должен был взять на себя функции: связи между НАТО и бывшими противниками; форума для обсуждения проблем европейской безопасности; канала передачи западного опыта для осуществления реформ в оборонной сфере; широкого распространения демократии и свободы; содействия рыночным реформам; обеспечения прав человека. Основой нового сотрудничества были объявлены приверженность демократическим принципам и соблюдение прав человека.
Совет североатлантического сотрудничества стал площадкой при НАТО. С ее созданием оно фактически стало главной организацией европейской безопасности и ядром системы блокирующих институций (англ. interlocking institutions. — Ю.С.), включавшей также ЕЭС/ЕС, Западноевропейский союз (ЗЕС), Совет Европы и Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). При этом само НАТО не «растворялось» в новых партнерствах, а, несмотря на появление новых проблем и вызовов нестабильности, кризисов, распространения оружия массового поражения (ОМП) и т. п., трансатлантическая связка и европейская опора Североатлантического альянса стали объектами пристального внимания США и их союзников. Еще не расширившись, НАТО уже превратилось в общеевропейскую, по своей компетенции, структуру. Вокруг него сформировалось евроатлантическое пространство, в которое вошли территории стран, бывших противниками в холодной войне. В результате этого РФ стала формально «евроатлантическим» государством.
Сразу после распада СССР руководство РФ рассматривало вопрос о ее присоединении к военно-политическому союзу НАТО. Это было логичным, но рискованным шагом. Принципиальное значение имела готовность Запада принять новую Россию в эту свою организацию. Еще в конце 1991 года президент России Борис Ельцин направил генеральному секретарю НАТО послание, содержавшее фразу о желании России немедленно вступить в этот альянс. Текст этого обращения был составлен таким образом, что при необходимости ключевую фразу можно было трактовать как содержащую опечатку. Натовцы на предложение Ельцина отреагировали вяло, и РФ, через некоторое время, откорректировала содержание письма. После этого инициатива вступления России в НАТО больше не исходила от первого лица государства. Но эту идею обсуждали специалисты-международники и политики либерального направления. По проблеме приема в Североатлантический альянс стран Центральной и Восточной Европы Сергей Караганов, советский и российский политолог и экономист, доктор исторических наук, выдвинул лозунг — «Оказаться у дверей НАТО прежде бывших союзников». А Алексей Арбатов, российский политический деятель, политолог, действительный член РАН, убеждал Запад пригласить в альянс Россию. Логика была в том, чтобы ко времени, когда страны Центральной и Восточной Европы допустят в зал заседаний НАТО, российская делегация уже получила свое место в его президиуме. Отношения с США для Ельцина значили гораздо больше, чем с Европой. Членство в НАТО, для того чтобы вбивать клин между США и их союзниками, РФ не интересовало.
Глава США Билл Клинтон считал, что оставить дверь в НАТО формально открытой для России политически выгоднее, чем заявить, что она никогда не станет участницей этого альянса. Но даже данное гипотетическое допущение воспринималось в американском политическом истеблишменте с большим скептицизмом. Расширение НАТО в 1997 году и Косовский кризис 1999 года фактически закрыли тему российского членства и, несмотря на учрежденное в 1997 году привилегированное партнерство между НАТО и РФ, привели к глубокому отчуждению в отношениях между ними.
Президент РФ Владимир Путин, первым крупным внешнеполитическим шагом которого еще в качестве и.о. главы государства стало приглашение в феврале 2000 года Генерального секретаря НАТО в 1999–2004 годах лорда Джорджа Айла Макнилла Робертсона в Москву, начал свои отношения с НАТО с того же приема, что и его предшественник Борис Ельцин. Вместо ответа на прямой вопрос британского журналиста Дэвида Фроста о возможности членства России в НАТО ее лидер Владимир Путин сказал: «Почему бы нет?» Таким образом, мяч вновь оказался на стороне североатлантического партнера. Осенью 2001 года, в связи со становлением международной антитеррористической коалиции, произошел всплеск спекуляций относительно возможности членства России в НАТО.