У входа в сектор D полисмент с сержантскими нашивками на форменном скафандре сумрачно оглядел сине-красные шарфики с эмблемой «Реактора» и отправил ребят к сектору L. Пришлось облетать половину станции, зато места достались просто атомные, почти за самыми воротами, где восемь широких бортиков, меридианами опоясывающих игровую пустоту, собираются прозрачным соцветием.
Славик пристегнулся к креслу между Пряником и Пумбой и осмотрелся. Диспозиция была, на его взгляд, не самая шикарная, но скамейка запасных «Астрохимика» просматривалась отсюда довольно неплохо. Славик потер руки и огляделся. Справа через пять или шесть рядов, за прозрачной, хлипкой на вид перегородкой соседнего сектора махали желто-зелеными флажками болельщики «Астрохимика». Пусть себе машут. Славик чуть приглушил канал комментаторов.
— Эй, пацаны, — сказал Ганя, висевший за спиной Пумбы, — я тут заганее пгетупгежу: вы Аньке не говогите, что мы на матч ходили.
— А что так? — Марек моментально сделал стойку: хлебом не корми — дай поехидничать.
— Она со мной пгосилась, а я совгал, что билетов нет.
— Он боится девушку потерять, — развеселился Марек.
— Правильно, что не взял, — одобрил Пумба. — А спросит, так и скажи прямо: нехрен бабе на пустоболе делать.
— Пумба, тебя слушать срамно. — Марек напустил на себя серьезный вид. — Ганс столько искал девушку с именем без рычащих… У него ж с Магинами и Игинами никаких шансов.
— Иди ты к попу, пгидугок! — Ганя попробовал дотянуться до Марека, но через Штыря в толстом скафандре это плохо получилось. — Гонишь тут, а у самого отгодясь девчонки не было!
«Хорошо бы устроить чек-ап до начала матча», — думал Славик, вполуха слушая веселую болтовню приятелей. Сейчас, пожалуй, самое время. Он отыскал глазами черлидинг-гроуп. Девчонки в веселых желто-зеленых скафандрах с пышными юбочками, размахивая святящимися метелками, изображали в центре стадиона какую-то сложную танцевальную композицию.
— Куда пялишься, Славян? — Пумба дружески боднул соседа шлемом.
— Тихо ты. Хочу проектор опробовать, — сказал Славик. — Видишь девчонок в центре поля? Сейчас я туда картинку отправлю.
— Не получится. — Пряник, оказывается, тоже слушал их беседу. — Любой мало-мальский стадион оборудуют рекламогасителями.
Славик ухмыльнулся:
— Поглядим.
Он отчетливо видел, как на левом фланге у кувыркающихся девушек возникла в пустоте новая желто-зеленая фигурка.
— Забой, — сказал Штырь.
— Классно, — сказал Марек, — только непатриотично.
— Кгасиво, — присоединился Ганя.
— Чо-то я не вруливаю. Где картинка-то? — стормозил Пумба.
— Девчонок пегесчитай. Было двенадцать, а тепегь тгинадцать… или четыгнадцать.
— Ух, ты! — Пумба аж подпрыгнул на своем кресле.
У группы поддержки тем временем началось хитрое перестроение: фигурки замедлили движение, запутались и смешались. Славик ухмыльнулся и быстро отключил репроектор.
— Ерунда какая-то! — Пряник никак не мог поверить в происходящее. — Рекламогасители отслеживают источник сигнала и расфокусируют любое изображение ярче двухсот люменов.
— Дилетанту это понять сложновато. — Славик снисходительно похлопал Пряника по макушке шлема. — Слышал про эффект гравитационной рефракции? Могу транслировать изображение хоть за угол дома, и ни один сканер не зацепит.
— Дифракция… — повторил Пумба, его лицо за стеклом шлема приняло потрясенное выражение.
— Да… згя я, наверное, Аньку не взял, — пробормотал Ганя.
Пумба повернулся, дабы брякнуть по этому поводу что-нибудь весомое, но в это время заревела бравурная музыка, и команды начали выходить в игровое пространство. На тон выше загалдели и без того оживленные трибуны, шестеро комментаторов наперегонки принялись описывать происходящее. Славик дал на стекло шлема десятикратное увеличение. Он отчетливо видел, как завертелась в пустоте блестящая монетка, как толстая перчатка судьи ловко, словно змея — птичку, выхватила ее из черноты космоса, как почти разом кивнули оба капитана и, нарезая ногами широкие полукружия, покатились к своим командам по несуществующему льду вакуума.
Через полминуты первые игровые семерки уже заняли свои места, голкиперы медленно переворачивались в воротах, обживая пустоту штрафной зоны. Стихли трибуны, затаились комментаторы. Главный арбитр, похожий на большую хищную птицу, замер над центральной точкой сбрасывания. Двое нападающих неторопливо и осторожно, словно боясь эту птицу спугнуть, с разных сторон приблизились к светящемуся оранжевым светляку и опустили широкие крюки плюшек на уровень своих ботинок. Они походили друг на друга, как братья-близнецы. Славик даже подумал, что если поменять двадцатому номеру «Астрохимика» шлем, перчатки и штанины спортивного скафандра с желтого на красный, а рукава, грудь и спину перекрасить из зеленого в синий, то он станет похож на своего оппонента как отражение в зеркале. Мысль была странной, и додумать ее Славик не успел, потому что судья сделал резкое движение рукой и взмыл вверх, а двое нападающих со страшным, конечно же воображаемым, треском ударили плюшкой о плюшку.
— Понеслась, — алчно прошептал Штырь.
К середине второго периода из шести комментаторов, ведущих матч, двое слегка подвыдохлись и ограничивались тем, что время от времени вставляли слово-другое, зато оставшиеся четверо держали темп с упорством крупнокалиберных пулеметов. Двое из них были ведущими известными, фамилии двух оставшихся Славик позабыл, как только услышал.
— Итак, дорогие зрители! — гулко бубнил известный комментатор Перфильев. — Сыграно уже двенадцать минут во втором периоде, — а счет по-прежнему один-один…
— …хотя обе команды играют просто потрясающе, — дискантом подхватывал комментатор Зубкус. — Небольшое преимущество по броскам в створ есть у «Реактора», но Сергей Малкин как всегда стоит насмерть.
— Да! — встревал в разговор приятный тенор номер один. — Малкин молодец, но и Станислав Гжечек уже не раз выручал свою команду!
— Вы совершенно правы, коллега, — соглашался приятный тенор номер два. — Гжечек тоже стоит насмерть…
— …хочу напомнить зрителям, — чуть раздраженно гудел Перфильев, — что оба шара забиты в большинстве. Открыл счет капитан «Реактора» Сергей Васильев, когда Николай Алтаев был удален на две минуты за блокировку противника выхлопом реактивного ранца…
— …и совершенно законно был удален! — поддерживал Перфильева первый тенор.
— Ну за это ганимедцы и были наказаны голом, — перехватывал инициативу Зубкус. — Хотя в начале второго периода «Астрохимик» восстановил равновесие. После того как Янсона удалили на две минуты за превышение скорости в штрафной зоне ворот, меткий бросок Алексея Егорова распечатал ракушку «Реактора»!
— Не забывайте, коллега, — гудел Перфильев, — что бросал Дементьев, а Егоров удачно подставил плюшку…
— …но это никак не принижает его заслуг, — вмешивался тенор номер два.
— Никак не принижает, коллега, — напористо бубнил Перфильев. — Напротив…
— …напротив ворот «Реактора» острая ситуация! — кричали хором оба баритона. — Торрес — Федотову, Федотов — Крамскому. Бросок!..
— Не будет броска, — разочаровывал товарищей по цеху Перфильев. — Шар перехватывает Магометов. Так о чем я говорил, коллеги?
— О том, что обе команды имеют отличный процент реализации большинства… — ловко обходил конкурента Зубкус.
— …и нужно играть очень аккуратно, чтобы избежать удалений… — находил маленькую лазейку первый тенор.
— …которые чреваты пропущенными шарами, — успевал зацепиться второй.
— А «Астрохимик» между тем собирается делать смену, — замечал Перфильев.
— Смена им не помешает! — пищал Зубкус. — Обе команды во втором периоде держат просто невероятный темп игры. Ресурсы ранцев вырабатываются со скоростью света!
— Да и игроки быстро устают, — бубнил Перфильев.
«Все, — подумал Славик, напряженно следивший за игровым пространством. — Надо решаться. Сейчас или никогда, а сейчас — самое удобное время». Он выждал, пока сменится верхний нападающий «Астрохимика», нащупал под плотной тканью скафандра коробку репроектора, надавил указательным пальцем клавишу и прошептал: «Нападающий Дементьев двести шестнадцать, четыре, дробь семь, пять секунд». Изображение в желто-зеленом скафандре возникло возле прозрачного бортика, врубило двигатель ранца и ринулось в круговерть желтых и синих реактивных струй.
Дребезжащий свисток порвал гул стадиона, ржавой бритвой распорол болтовню комментаторов. Арбитр вскинул руку с растопыренной пятерней, рука мигала зеленым и желтым. Нарушение численного состава! Славик моментально нажал на репроектор. Изображение Дементьева исчезло, будто его и не было. Возле бортика в позе глубочайшего недоумения одиноко висел прыгнувший на смену центрфорвард «Астрохимика».
Славика сильно толкнули в спину, он обернулся и стукнулся шлемом о шлем Марека.
— Ты?! Славян, это ты устроил? — Марек был вне себя от восторга.
Сбоку заглядывал Пряник.
— Похоже, что я, — сказал Славик, улыбаясь.
— Эй, вы про чо? — Пумба завертел головой, с трудом отрываясь от созерцания поля.
— Славка своим репроектором устроил удаление! — шепотом проорал Марек.
— Ну?! То-то я смотрю — херня какая-то!
— Тихо, тихо, — уговаривал друзей Славик, которого хлопали в десять рук по плечам, по спине и по шлему. — Гола еще никто не забил… пока.
— Процент реализации большинства у «Реактора» семьдесят шесть и четыре, — подал голос Пряник.
— Вот пусть и реализовывают! — постановил Пумба. — Зря, что ли, Славян старался?
Как выяснилось чуть позже — не зря. На восьмидесятой секунде игры в большинстве Дмитрий Макаров бросил с очень острого угла, Малкин отбил шар щитком, но вывернувшийся откуда-то снизу Евгений Трач отправил рикошет в нижний сектор ракушки. На трибунах поднялся такой рев, что, несмотря на включенный селектор, у Славки заложило уши, а друзья тискали его и колотили по шлему с таким энтузиазмом, будто это он, а не Трач забил гол в ворота «Астрохимика».