— Вот это, — я указал на станок, когда закончил демонстрацию, — должно быть в несколько раз больше. И заменит три десятка прядильщиц. Уверен, что твоему роду, который постоянно кочует, такая нужна будет. Не так много времени остаётся у женщин, чтобы прясть, когда всех накормишь и обиходишь. А платки, пояса из шерсти этих коз, которых мы сейчас поедаем, в России будут покупать за хорошее серебро. И не только в России — моим словам можно верить.
Старейшина усмехнулся. Он обошел машинку, которую в иной реальности знали, как «прялка 'Дженни». В этой жизни… Даже не знаю, как теперь назовут. Это и не особо важно, если механизм получит в России распространение. Даже с учетом того, что уже через год, ну пусть два, такой станок будет и в Англии.
— Кто ты, Искандер? Воин, ремесленник или искуситель? Я ещё не решил, — смеясь, говорил Алкалин.
Но я видел, что смех этот был вымученным. Я дал этому старшине много, очень много поводов для размышлений. Я озвучил советы: какие кондиции можно предложить императрице, чтобы она не разорвала все договоренности в клочья.
Я был уверен, что если башкиры сами предложат выход из сложившегося положения, если они попросят урезонить некоторых русских чиновников, а при этом дадут и собственное обещание — например, участвовать в войне против Османской империи, — Анна Иоанновна примет предложенное.
Более того, я был уверен, что даже Иван Кириллович Кириллов, глава Оренбургской экспедиции, получит определённые выгоды со всего того, что может случиться, если не будет открытого восстания.
Всё достаточно просто… Башкиры могут стать своего рода казачеством. Да, в состав Оренбургского казачества, о формировании которого уже идёт речь, могли бы входить только православные. Но быт, как и служба башкирских мусульман, не обязательно должны подвергаться гонениям.
Я вообще считаю, что раз мы, Российская империя, начинаем экспансию на мусульманские земли, то нужно чётко выработать концепцию и особый подход к исламу. Нужно перехватывать систему образования. И почему бы в той же Уфе или Самаре не открыть медресе?
Обучение мулл может и должно быть под контролем государства. Если в религиозные вопросы не следует вмешиваться, то вот в вопросы обустройства общежития в большой и многонациональной Российской империи — вмешиваться государство обязано.
Устроить мирную жизнь — и есть наша задача.
— Я услышал тебя. Ты мудр, Искандер. Всем бы иметь такое понимание — как складывается наша жизнь, — он повёл рукой, как бы охватывая этим жестом всех своих людей, — и чего мы хотим. Скажу на курултае, что с Россией нужно дружить, что мы можем договориться. Поверь, мой голос будет звучать громко. У меня есть родичи, у меня есть соратники и друзья, которых я попробую также уговорить сказать одни слова со мной, — уже прощаясь, говорил мне башкирский старейшина.
Мы действительно с ним прощались, словно закадычные друзья. И я был даже огорчён, что он, мусульманин, теперь же не может войти в мою команду, да и его социальный статус таков, что он никогда не сможет подчиниться мне. Однако, может быть, это и к лучшему.
— Выполнишь ли ты мою просьбу? — спросил я у своего кочевого приятеля.
— Я пришлю к тебе в Уфу своего человека ещё до наступления больших снегов, — пообещал мне Алкалин.
Впрочем, он сам был более чем заинтересован в том, чтобы провернуть небольшую афёру и якобы продать мне земли в районе Миасса. Там были неподалёку селища башкир — с которыми у Алкалина связи, может, и есть, но весьма отдалённые.
Надеюсь, что у Кондратия Лапы хватит все же терпения не вступить с башкирами, которые живут у Миасса, в конфликт, сразу же, когда он придет туда. Что он дождется.разрешительной бумаги от меня и от башкир. Но Алкалин уже пообещал отправить своих людей к тем башкирам, у Миасса.
Прялку я не отдал. Сперва нужно выйти на договор, а после обсудить экономическое сотрудничество. Однако, мне пообещали по первому моему зову прислать козьей шерсти.
Оренбургский пуховый платок начнет, скорее всего, свое триумфальное шествие куда как раньше. Вот только называться он будет тоже несколько иначе. Может, башкирский платок. Да и не только платки я бы производил.
Многое впереди, и многое будет иначе.
Я покидал стойбище кочевников с чувством выполненного долга. Сделать еще больше, чем я, уже будет не просто сложно, тут потребуется изрядная толика везения. Но если даже один сильный род башкир не будет участвовать в будущем восстании, это уже некоторая победа. А еще… Нужен ответ из Петербурга. Вот если там будут готовы пойти на соглашение, то все может сложиться [в реальной истории, как только в Петербурге узнали всю картину, сразу же последовал приказ свернуть Оренбургскую экспедицию, но было уже поздно, лилась обоюдно кровь].
Ну а мне предстоит идти в Уфу. Так или иначе, но там придется встретиться и с Кирилловым и, вероятно, с Татищевым. То есть с тем человеком, который без всяких сомнений натравил на меня целый отряд подкупленных башкир.
Уважаемые читатели, друзья. Предлагаю вам посмотреть мои книги. На все большие скидки
Цикл «Внук Петра» (попаданец в тело Петра III)
https://author.today/work/288114/edit/content
Цикл «Сперанский» (попаданец в тело Михаила Михайловича Сперанского)
https://author.today/work/355683/edit/content
Цикл «Лжец на троне» (попаданец в тело Лжедмитрия 1)
https://author.today/work/317412/edit/content
Цикл из 2-х книг «Индоевропеец» (бронзовый век)
https://author.today/work/343657/edit/content
Книга «Экспедиция туда, но не обратно» (пропадает археологическая экспедиция в 9 век)
https://author.today/work/259212/edit/content
Постап. Приключенческий роман «Апокалипсис завтра»
https://author.today/work/293704/edit/content
Глава 12
— Тебе нужен какой-нибудь материнский совет?
— Не особенно.
— Слава Богу, а то у меня его нет.
Кинофильм «Секс по дружбе».
Османская империя. Ферма Алийбекее
2 сентября 1734 года
Алийбекее — так назвали ферму, организованную султан-валиде нынешнего падишаха Османской империи, Салихой-Султан. Этот большой производственный и сельскохозяйственный комплекс гудел теперь словно потревоженный пчелиный улей. Не оставалось ни одного человека, который бы стоял и ничего не делал. Все куда-то бежали — даже охрана.
Ещё бы! К своей матери прибыл сам султан Махмуд I. Он делал это крайне редко, но всегда такие приезды сопровождались немалыми церемониями, выездами, пирами, охотой, смотринами новых наложниц.
В общем, той ещё суетой.
В отличие от многих предшественниц, что носили титул валиде-султан, Салиха почти не принимала участия государственных делах империи. И не потому, что сама отказалась — нет, сыновья не позволяли. Причём не старший, тот, что занял престол Османа, а второй сын. Ну и не обладала эта женщина таким характером, который заставил бы ее остаться в Истамбуле-Константинополе и бороться за влияние над сыном-султаном.
Не желая участвовать в придворных интригах, Салиха удалилась. Но не бездействовала, а занималась тем, что могла делать. Возможно, именно она была тем человеком, который наиболее деятельно помогал своему сыну. Не советами, не интригами или очередными красавицами, каких поставляли в султанский гарем. А делами.
Алийбекее. Только эта ферма была способна прокормить практически половину всего Стамбула. А ещё здесь производились различные товары, были даже оружейные мастера, создававшие настоящие шедевры огнестрельного оружия.
Так что мать помогала своему сыну, создав своего рода экспериментальную научно-исследовательскую базу. Тут и селекцией, пусть не системной и не особо профессионально, занимались. Тут же выводили породы лошадей. Здесь работали архитекторы, которые занимались конструированием фонтанов, столь любимых матерью султана.
Салиха хотела показать своему сыну, насколько эффективно можно вести хозяйство, не зависеть от каких-либо поставок продовольствия извне — и снабжать большие города. Таких бы ферм сотни две, и можно было бы поднять хозяйство на новый уровень.
Хотя… Валиде-султан Сулейха не всё знала. Она не ведала, что султан Махмуд I нередко просит казначея послать еще… еще, а потом еще немного денег, чтобы ферма матери, ее детище, казалась сверхприбыльной. Но кое-что действительно приносило прибыль. Например, оливковые рощи или овцеводство.
Вот только Махмуд I, если и был озабочен модернизацией своего государства, то посматривал скорее в сторону вооружения и тактик ведения боя. Он оказался первым, кто смог по-настоящему оценить европейское оружие и манеру воевать.
И очень пристально Махмуд I наблюдал за Россией. Немалое количество людей в Османской империи связали взлёт Российской державы именно с ее модернизацией. Вот только они были уверены: то, что произошло в России, невозможно повторить в условиях Османской империи.
Наверняка Махмуд I не знал в деталях биографию русского царя Петра Великого. Ведь и он, первый русский император, столкнулся с реакцией со стороны церкви, с немалым сопротивлением старого боярства. И не в меньшей степени, чем такое возможно в Османской империи.
И Пётр Алексеевич всё это ломал через колено — чего Махмуду Первому никто бы не позволил сделать. Как, впрочем, и его преемникам, если история пойдёт тем же путём. И не позволят не жёны и советники, а янычары. Вот оно, что так сильно отличается между империями теперь: Петр создавал гвардию, которая сама стала носителем всего нового; а Махмуду досталась гвардия, янычары, которые оставались носителями всего старого.
Если по всей ферме Алийбекее, занимающей огромное пространство, метались люди, то в одной комнате небольшого дворца, принадлежавшего султан-валиде, царило спокойствие и умиротворение. Под страхом немедленной казни слугам было запрещено входить в покои матери султана, когда там находился сам падишах.
Если бы кто-нибудь всё-таки вошёл, то увидел бы такую картину, которая полностью перевернула бы представление и о власти, и о характере самого повелителя Османской империи.