л из Тайной канцелярии. Тяжелые ворота опять скрипели и визжали за его спиной.
Б. Сыроечковский
Предания
На экзамене сына
Воспитатель великого князя Павла Петровича граф Никита Иванович Панин несколько раз выражал Петру III желание, чтобы государь обратил внимание на успехи обучения его питомца и почтил бы своим присутствием экзамен. Но Петр III постоянно отказывался под предлогом, что он «ничего не смыслит в этих вещах». Наконец, вследствие усиленных просьб двух своих дядей, принцев голштинских, император согласился удовлетворить желание Панина, и великий князь был ему представлен. Когда испытание кончилось, Петр III, обратясь к своим дядям, громко сказал:
— Господа, говоря между нами, я думаю, что этот плутишка знает эти предметы лучше нас.
Молитва помогла
По окончанию курса наук в кадетском корпусе Аракчеев был выпущен офицером в артиллерию и оставлен при корпусе преподавателем, а через несколько лет переведен в гатчинские войска великого князя Павла Петровича. Своим неутомимым трудолюбием и неуклонным исполнением служебных обязанностей он обратил на себя внимание наследника престола, который полюбил его, хотя нередко распекал жестоким образом, преимущественно за неисправности других.
Однажды, когда Аракчееву крепко досталось за упущения по службе караульного офицера, он побежал с горя в церковь, стал молиться, класть земные поклоны и даже зарыдал, чувствуя, что навсегда лишился милости Павла Петровича. В церкви уже никого не было, кроме пономаря, который тушил свечи. Вдруг Аракчеев услышал шаги и, обернувшись, увидел великого князя.
— О чем ты плачешь? — ласково спросил его наследник престола.
— Мне больно лишиться милости вашего императорского высочества.
— Да ты вовсе не лишился ее! И никогда не лишишься, если будешь служить так, как до сих пор. Молить Богу и служи верно, ты знаешь: за Богом — молитва, за царем — служба не пропадают!
Аракчеев бросился перед великим князем на колени и в избытке чувств воскликнул:
— У меня только и есть, что Бог да вы!
Павел Петрович велел ему встать и идти за собой из церкви; потом, остановившись, быстро посмотрел на него и сказал:
— Ступай домой. Со временем я сделаю из тебя человека.
С этой минуты Аракчеев стал одним из самых близких лиц к великому князю.
Оскорбление цесаревича
В последние годы царствования Екатерины II между нею и цесаревичем Павлом Петровичем произошло полное охлаждение. Императрица выказывала сыну не только равнодушие, но и явное пренебрежение, а ее любимцы старались всячески его оскорбить.
Однажды на обеде в Зимнем дворце, на котором присутствовал цесаревич с семейством, зашел общий оживленный разговор. Цесаревич не принимал в нем никакого участия. Императрица, желая приобщить его к беседе, спросила его, с чьим мнением он согласен по вопросу, составлявшему суть разговора.
— С мнением князя Платона Александровича Зубова, — ответил цесаревич.
— Разве я сказал какую-нибудь глупость? — нагло рассмеялся фаворит.
Как снег на голову
Через несколько дней после своего восшествия на престол император Павел приказал послать фельдъегеря за одним отставным майором, который давно уже жил в своей деревушке. Майора привезли прямо во дворец и доложили государю.
— Ростопчин! — закричал Павел. — Пойди скажи, что я жалую его в подполковники!
Ростопчин исполнил приказ и вернулся в кабинет.
— Свечин! Пойди скажи, что я жалую его в полковники!
Свечин исполнил приказ.
— Ростопчин! Пойди скажи, что я жалую его в генерал-майоры!
— Свечин! Пойди скажи, что я жалую ему Анненскую ленту!..
Таким образом Ростопчин и Свечин ходили попеременно жаловать майора, не понимая, что это значит, как впрочем, и сам майор, стоявший ни жив ни мертв.
Наконец император спросил:
— Что? Я думаю, он очень удивляется? Что он говорит?
— Ни слова, ваше величество. Напуган очень.
Так позовите его в кабинет.
Майор вошел со страхом и трепетом.
— Поздравляю, ваше превосходительство, с монаршей милостью! — сказал император. При вашем чине нужно иметь и соответствующее состояние. Жалую вам триста душ! Довольны ли вы?
Майор благодарил, как умел, хоть ему и казалось, что все, что с ним происходит, — шутка.
— Как вы думаете, за что я вас жалую? — спросил император.
— Не знаю, ваше величество, не понимаю, чем я заслужил, — пробормотал майор.
— Я, разбирая послужные списки, нашел, что вы при императрице Екатерине были обойдены по службе, и решил доказать, что при мне и старая служба награждается. Прощайте, ваше превосходительство! Грамоты на пожалованные вам милости будут высланы к месту вашего жительства.
Майора тотчас увезли обратно в деревню. Жена встретила его со слезами на глазах. Когда мужа внезапно схватили и увезли в Петербург, она чуть не умерла от испуга и горя.
Пустое пишут!
По воцарении императора Павла, к Безбородко пришли спросить, можно ли пропустить в Россию иностранные газеты, где, между прочими рассуждениями, помещено выражение: «Проснись, Павел!»
— Пустое пишут, — отвечал Безбородко, — уже так проснулся, что и нам никому спать не дает!
Отказался от награды
Император Павел по своем восшествии на престол освободил содержавшегося в Шлиссельбургской крепости писателя Н.И. Новикова и хотел пожаловать ему Анненскую ленту. Новиков не принял ее, сказав:
— Государь, что будут говорить о покойной императрице, когда вы пожалуете такой важный знак отличия человеку, которого она содержала в крепости?..
Сват
Возвращаясь после коронации в 1797 году из Москвы в Петербург окружным путем, Павел недалеко от Минска увидел на дороге барышню и молодого мужчину, стоявших на коленях и с надеждой смотревших в его сторону. Император приказал остановить лошадей, вышел из экипажа и спросил у молодых, что им нужно. Девушка, оказавшаяся из знатной и богатой семьи, любила молодого человека, но он был беден, и ее мать воспротивилась браку. Государь дал слово девушке похлопотать за нее, и тотчас же принялся за сватовство. Он достал свою дорожную шкатулку, написал письмо несговорчивой матери и, так как ее поместье находилось всего в трех верстах от большой дороги, послал туда письмо с фельдъегерем. Нетрудно догадаться, что такому свату барыня не смогла отказать.
Сын оказал отцу протекцию
Однажды император Павел, заехав в кадетский корпус, был в хорошем настроении, шутил с кадетами и позволял им в своем присутствии многие вольности.
— Кем ты хочешь быть? — спросил государь в малолетнем отделении одного воспитанника.
— Гусаром!
— Хорошо, будешь!.. А ты кем хочешь быть, — обратился Павел к другому мальчику.
— Государем! — смело ответил кадет, глядя в глаза императору.
— Не советую, брат, это тяжелое ремесло. Лучше ступай в гусары.
— Нет, я хочу стать государем.
— Зачем? — удивился Павел.
— Чтобы перевезти в Петербург папеньку и маменьку.
— А где же сейчас твой папенька?
— Он далеко, служит майором в украинском гарнизоне.
— Ну, это мы и сами сделаем, — пообещал государь, ласково потрепав кадета по щеке, и велел бывшему с ним дежурному генерал-адъютанту записать фамилию и место службы отца кадета.
Через месяц отец явился в корпус к сыну и с изумлением узнал причину милости императора, который перевел его в Сенатский полк и приказал выдать несколько тысяч рублей «на подъем и обмундирование».
Кредиторы не пускают
До сведения Павла дошло, что офицер петербургского гренадерского полка Дяхтерев намеревается бежать за границу.
— Справедлив ли слух, что ты хочешь бежать за границу? — сурово спросил его император.
— Правда, государь, — признался смелый и умный Дяхтерев. — Но, к несчастью, кредиторы меня не пускают.
Этот ответ очень понравился Павлу, и он велел выдать Дяхтереву значительную сумму денег для погашения долгов и купить ему за счет казны дорожную коляску.
Дуэль состоялась
В последний год царствования Екатерины II в Петербург из Германии приехал какой-то влиятельный князек, имевший чрезвычайно красивую наружность. Цель его поездки заключалась в том, чтобы обратить на себя благосклонное внимание императрицы. Ему отвели квартиру во дворце, и он катался по городу всегда в сопровождении чиновника Министерства иностранных дел, нарочно назначенного состоять при нем. Несмотря на все интриги любимца государыни князя П. А. Зубова, приезжий гость приезжий гость все более начинал нравиться Екатерине.
В это время в Измайловском полку служил поручик князь Щербатов — молодой человек пылкого нрава, иногда предававшийся увлечениям и шалостям своих лет. Однажды он сидел в театре в первом ряду кресел, одетый в модный кафтан и с суковатой палкой в руке. Рядом с ним разместился немецкий князек с приставленным к нему чиновником. В антракте Щербатов спросил своего соседа: как ему нравятся русские актеры? Чопорный князек ничего не ответил. Щербатов повторил вопрос по-немецки. Тогда князек, окинув его гордым и презрительным взглядом, обратился к приставленному к нему чиновнику:
— Как у вас дерзки молодые люди! Они так смело навязываются со своими разговорами!
— Ах ты, немецкая свинья! — закричал взбешенный Щербатов. — Я — русский князь!
С этими словами он ударил своей палкой по лицу надменного немца. Окровавленного, того тотчас увезли из театра, но уже не во дворец, а в гостиницу. Зубов поспешил доложить императрице, что после столь неприятного приключения неприлично оставлять побитого князька при дворце.
Екатерина на следующий день послала через Зубова побитому немцу табакерку со своим портретом передала свое крайнее сожаление о случившимся. Князек с признательностью принял в дар табакерку и тотчас уехал на родину, намекнув Зубову, что считает его главным виновником этой истории и найдет время поквитаться с ним.