На общность городов-побратимов Харькова и Петербурга указывают страницы в биографиях поэтов Велимира Хлебникова, Александра Введенского, Владимира Нарбута, Владимира Щировского, Владимира Лифшица, прозаиков Израиля Меттера, Георгия Владимова, художников Ильи Репина и его учеников Алексея Кокеля и Александра Савинова, а также учеников Петрова-Водкина – Григория Бондаренко и братьев Анатолия и Виктора Прошкиных.
Издание проиллюстрировано большим количеством репродукций живописных и графических работ известных русских художников XX в., чьи жизнь и творчество были и останутся связанными с родственными городами. В книге использовано более 250 картин из известной харьковской коллекции Ильи Лучковского, о которой в перестроечное время писал журнал «Огонек». Вряд ли любитель живописи равнодушно пройдет мимо таких имен, как К. Петров-Водкин, З. Серебрякова, А. Бенуа, А. Лентулов, А. Куприн, П. Кончаловский, Р. Фальк, Н. Альтман, А. Тышлер, И. Машков, А. Осмеркин. Издание – не цветное, но и в графическом виде репродукции неплохо соседствуют с текстами. Известный искусствовед академик Д. Сарабьянов заметил, что в собрание Лучковского входят и имена, «которые прочно скреплены с Харьковом – городом, имевшим свою школу, своих интересных художников-новаторов. К числу таких относятся В.Д. Ермилов, И.И. Иванов, К.А. Сторожниченко. В Харькове родился и был с ним связан замечательный живописец Александр Шевченко – соратник Михаила Ларионова, теоретик неопримитивизма и кубизма…».
Какие тексты опубликованы в «ДвуРечье»?
Известный писатель Юрий Милославский представлен прежде не публиковавшимися сочинениями. Бывший студиец, друг и оппонент поэта Бориса Чичибабина, живущий меж американским Нью-Йорком и канадским Монреалем, в первом десятилетии нового века стал активно участвовать в харьковских литературных проектах.
Санкт-петербургский поэт и педагог Алексей Машевский опубликовал в этом томе эссе об обериутах «Чинари».
Привлекшее внимание искусство- и литературоведов объемное исследование В. Яськова «Хлебников. Косарев. Харьков» дает панораму художественно-литературной жизни первой советской столицы Украины 1920–1930-х гг., например, рассказывает об известных сестрах Синяковых, с которыми дружили жившие некоторое время в Харькове Есенин, Маяковский, Хлебников (одна из них вышла замуж за поэта Н. Асеева).
Любители русской словесности до сих пор вспоминают первую харьковскую презентацию альманаха, которая сопровождалась выставкой акварелей М. Волошина из собрания Коктебельского дома-музея поэта. А на гала-вечере поэтов «ДвуРечья» любители поэзии смогли услышать со сцены не только питерцев – А. Кушнера, Е. Ушакову, лауреата премии имени Н. Заболоцкого Александра Фролова, лауреата премии имени Б. Пастернака Ивана Дуду, лауреата премии имени А. Ахматовой Александра Танкова, поэта и прозаика Веронику Капустину, но также харьковских составителей, Анну Минакову, прозаика Юрия Цаплина и гостей «ДвуРечья» – казанского поэта Алексея Остудина и пишущего на украинском языке лауреата Национальной премии имени Т. Шевченко Анатолия Кичинского (Херсон).
В начале 2006 г. был дан старт и книжной серии «ДвуРечье» – поэтическими сборниками харьковчанки Ирины Евсы («Трофейный пейзаж»), петербуржцев Ивана Дуды («Планы на осень») и Александра Леонтьева («Окраина»). Их фестивальные творческие вечера с презентацией новых книг прошли в Киеве и Харькове. Автором идеи и редактором литературной серии «ДвуРечье», активным воплотителем фестиваля в жизнь стал Андрей Дмитриев.
В связи с уходом из жизни Е.П. Кушнарева проект был прекращен. К сожалению, политик, отстаивавший русские общие ценности на Украине – единство языка, территории и православия, – трагически погиб, и есть все основания считать, что гибель его связана с принципиальной гражданской позицией, антиоранжевой.
Подобного культурного уровня объединительных изданий современной литературы в последние годы нам не встречалось.
О русской Ойкумене, контр-адмирале Старке и харьковском стихотворении
Харьков – Владивосток – Барнаул. XXI в.
…В одиночку я прошел на северный мыс острова Русский, где в новейшие времена поставлен в виду Владивостока большой деревянный крест, укрепленный в основании обкатанными валунами. Гранитные таблички гласят «Любившим Россию и покинувшим ее. В память о трагическом исходе 25 октября 1922 года» и «25 октября 1922 года ушли из Владивостока корабли Сибирской военной флотилии под командованием 44-летнего контр-адмирала Г.К. Старка «Байкал», «Лейтенант Дыдымов», «Защитник», «Диомид», «Эльдорадо», «Патрокл», «Свирь», «Монгугай», «Воевода», «Страж», «Манджур», «Тунгуз», «Парис», «Надежный», «Чифу», «Батарея», «Ординарец», «Пушкарь», «Фарватер», «Стрелок», «Смельчак», «Илья Муромец», «Резвый», «Взрыватель», «Охотск».
Всего названо 25 кораблей. Я перечисляю здесь все эти имена – в память о тех, кто уходил тогда из России в никуда. Рассказывают, что на эти корабли в виду приближения беспощадных отрядов И. Уборевича грузился весь белый Владивосток, и, конечно же, люди не вмещались. Яркая картинка: все пирсы были завалены оставленными чемоданами с вещами. Судьба эмигрантов, как с болью помним, была весьма драматичной, а нередко и трагичной. Думать об этом без боли невозможно – о великом исходе, о нашем расколе и ропоте, о русской трагедии, до сих пор не раскаянной, а потому неисчерпанной, длящейся…
Путь контр-адмирала
Георгий (Юрий) Карлович Старк родился 20 октября 1878 г. в Санкт-Петербурге. Еще лейтенантом он стал героем Цусимской битвы. Особенно прославился в Моонзундском сражении в Финском заливе, командуя Минной дивизией Балтийского флота, что описано в известном романе В. Пикуля «Моонзунд». В период Гражданской войны контр-адмирал Старк командовал дивизией в армии А.В. Колчака, а затем В.О. Каппеля.
Один из участников владивостокского перехода заключал: «Положение кораблей, переполненных пассажирами, часто было на грани гибели, и то, что эта армада дошла благополучно до Кореи, может считаться морским чудом, в основе которого могла лежать только самоотверженная работа адмирала Старка и личного состава».
Сам флотоводец написал впоследствии: «…Вся эта масса кораблей с находившимися на них войсками и беженцами направлялась в Гензан. Будущее Флотилии было окутано полнейшим мраком, в настоящем была борьба со стихией при совершенно невероятной для кораблей обстановке. Заканчивая этим обзором пребывания Флотилии в Российских водах, я полагаю возможным с уверенностью сказать, что Сибирская Флотилия была неповинна в том крахе, который постиг нашу маленькую Приамурскую Государственность. Та часть государственной работы, которая легла на Флотилию, сопровождалась постепенно развивавшимся успехом. Даже в последний момент существования Приамурской Государственности на фоне всеобщей растерянности и хаоса Флотилия сумела сохранить свою целость, что позволило ей выполнить свой последний тяжелый долг перед своими боевыми товарищами – чинами армии – эвакуировать их и их семьи за границу. Помимо причин, создававших крайне тяжелую внешнюю обстановку и не зависевших от политических деятелей Приморья, наша неудача в значительной степени явилась следствием возмутительной разрозненности, распрей и интриг, царивших в среде русской общественности, причастной к этому клочку земли, и политиканства, проевшего насквозь верхи Белой Армии Приморья…»
Увы нам.
Адмирал, который в драматический день отплытия с о. Русский пять дней как отметил свое 44-летие, отказавшись от нескольких предложений служить на кораблях иностранных государств, подался в Париж, где, подобно многим русским эмигрантам, сел на четверть века за руль такси, чем и содержал свою семью. Еще на Филиппинах он узнал о кончине своей жены Елизаветы Владимировны, урожденной Развозовой, сестры последнего командующего Балтийским флотом под началом Временного правительства, который умер якобы от операции аппендицита в тюремной больнице знаменитых петроградских «Крестов». Оставшиеся сиротами дети, Татьяна и Борис, были переданы родственникам в Финляндию. Сын адмирала впоследствии стал священником и вернулся в Россию.
После войны Г.К. Старк был избран председателем Всезарубежного объединения русских морских офицеров. В 1948 г. отпраздновал пятидесятилетие служения в офицерских чинах. В конце следующего, 1949 г., когда состояние здоровья сильно ухудшилось, переселился в Русский дом в Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем, где и прожил остаток дней вплоть до кончины 2 марта 1950 г. на 72-м году жизни. Там же, на знаменитом русском православном кладбище, он был похоронен. Когда в середине марта 1950 г. в беженском лагере на о. Тюбабао группа моряков Сибирской флотилии получила эту скорбную весть, была отслужена панихида, а на траурном собрании прочитан доклад, заканчивавшийся следующими словами: «Пусть все бывшие стрелки Морской дивизии и чины Сибирской флотилии адмирала Ю.К. Старка – очень многие ему обязаны в своей личной жизни – и все Русские белые борцы, знавшие адмирала и видевшие его честную самоотверженную службу, помолятся Господу Богу о душе его. Это, несомненно, был один из лучших Русских людей и представителей славного Российского Императорского Флота».
На краю Русской ойкумены
Любопытно: 9 тысяч километров, 7 часовых поясов самолет преодолевает за 9 (!) часов по занимательной траектории: сначала в направлении Норильска (то есть на север, а не на юго-восток, как думалось бы), затем над северной границей России, а потом резко прямо на юг, в направлении Магадан – Хабаровск – Владивосток. Однако именно это и является кратчайшим путем из Москвы во Владивосток. Земля-то крутится, а самолет летит со скоростью 900 км/ч на высоте, близкой к 10 км.
Все-таки странно глядеть с такой огромной высоты на проносящиеся внизу заснеженные хребты, серые равнины, огнящиеся города и сталистые ленты великих и невеликих русских рек. Огромно наше Отечество! Хотя скоростной лайнер частично нивелирует величие картины – вжик, и ты на берегу Тихого океана! Тогда как ж/д экспресс «Россия» (Москва – Владивосток) идет 6 суток, а поездом из Харькова до Владивостока (был и такой в 2008-м!) добираться около 8 суток.