А потом произошло невероятное. Вернувшись из Ревеля в столицу, А. Х. Бенкендорф вызвал В. И. Даля к себе для того, чтобы перед ним извиниться. Шеф жандармов сказал: «Я жалею об этом; при мне бы этого с вами не случилось…»
Если автору «Русских сказок» от имени императора передали: для вас случай этот не будет иметь никаких вредных последствий, а шеф жандармов даже извинился перед ним, то цензор, пропустивший сказки в печать, пострадал. Отвечая на письмо Н. М. Языкова от 20 октября 1832 года, в котором говорилось:
«Сердечно благодарю вас за известие о печатании повестей А. Б<естужева> и повестей же Даля; одну из сих последних (именно о сержанте) я знаю: тут есть дух русский. <…> Не забудьте поручить Смирдину доставить для нашего обихода экземпляра 3 повестей Бестужева и Даля – при первом их появлении», историк В. Д. Комовский сообщил: «Даля спасли, без сомнения, его нелитературные подвиги в Турции и Польше, известные государю; а цензору – бедняку миролюбивому – нагоняй!»
Поняв, какое большое значение для верховной власти имеет случай с наведением переправы через Вислу, В. И. Даль решил выпустить брошюру «Описание моста, наведенного на реке Висле для перехода отряда генерал-лейтенанта Ридигера» (СПб., 1833) как своего рода охранную грамоту.
Брошюра была напечатана в типографии, принадлежавшей Н. И. Гречу. Николай Иванович был не только издателем (в октябре 1812 года основал исторический, политический и литературный журнал «Сын Отечества», который редактировал до 1839 года; в 1820–1821 годах близкое участие в этом журнале принимал А. Ф. Воейков; в 1825 году соиздателем журнала стал Ф. В. Булгарин, издававший «Северный архив»; в 1829 году два издания слились под названием «Сын Отечества и Северный архив»), но и публицистом, беллетристом и филологом, а также редактором – в 1834–1835 годах вместе с О. И. Сенковским редактировал журнал «Библиотека для чтения». Помимо множества статей, перу Н. И. Греча принадлежат романы «Поездка в Германию» (Ч. 1–2, СПб., 1831) и «Черная женщина» (Ч. 1–4, СПб., 1834). Определенный интерес представляют его воспоминания – «Записки о моей жизни» (последнее издание: М., 1990).
Ф. В. Булгарин
Помимо «Описания моста, наведенного на реке Висле…», В. И. Даль решил печатать у Н. И. Греча «Были и небылицы Казака Владимира Луганского» (всего вышло четыре книги, первая – в 1833 году, последняя – в 1839 году).
В начале 1833 года стараниями друга поэта В. Д. Комовского в типографии А. А. Плюшара, в той же, где увидели свет «Русские сказки», была напечатана первая книга Н. М. Языкова – «Стихотворения». Получив экземпляры только что вышедшего своего поэтического сборника, Николай Михайлович 14 февраля 1833 года написал В. Д. Комовскому:
«Получили, получили и благодарим, благодарим! Всё хорошо, всё красота! Шрифт, бумага, формат, приличные в надлежащих местах виньетки, безошибочность букв и препинаний, словом, всё, без малейшего исключения – превосходно! Я не ожидал явиться в публику в виде столь щегольском, можно сказать – изящном. И вот всем этим я обязан вам, вам одному! <…> Прошу вас подписать на… экземплярах: такому-то, такой-то, от автора. В Петербурге: Крылову, Пушкину, Вяземскому, Гнедичу, Хвостову, Гоголю, Далю, Воейкову, Марлинскому, Очкину. В Москве: Петру Вас. Киреевскому, у Красных ворот в доме Елагиной 11 экземпляров».
Из этой компании, в которую его включил поэт, В. И. Даль пока был знаком только с А. Ф. Воейковым и А. С. Пушкиным, с остальными литераторами те или иные отношения у него сложатся позднее. П. В. Киреевскому, собирателю фольклора, наш герой позже передаст через его брата Ивана русские народные песни из своего собрания.
За время своего первого пребывания в столице Владимир Иванович познакомился, кроме А. С. Пушкина, с В. Ф. Одоевским, автором «Пестрых сказок с красным словцом, собранных Иренеем Модестовичем Гомозейкою, магистром философии и членом разных ученых обществ, изданных В. Безгласным» (СПб., 1833), с П. А. Плетневым, ближайшим другом А. С. Пушкина (после смерти поэта он напишет: «Я был для него всем, и родственником, и другом, и издателем, и кассиром»), с Антонием Погорельским (настоящее имя: Алексей Алексеевич Перовский).
Последнее знакомство оказалось очень важным для В. И. Даля. Алексей Погорельский был дядей А. К. Толстого (для племянника он написал ставшую потом очень известной сказку «Черная курица, или Подземные жители»), а также, что для нас более важно, родным братом Василия Алексеевича Перовского, назначенного в январе 1833 года оренбургским военным губернатором и командиром Отдельного оренбургского корпуса. К себе на службу он пригласил В. И. Даля (за него замолвил слово не только брат губернатора Алексей, но, возможно, и А. С. Пушкин). Был у губернатора и личный интерес. Его постоянно мучила рана в груди, полученная в 1828 году под Варною, а В. И. Даль был дипломированным врачом. 8 мая 1833 года наш герой получил должность чиновника для особых поручений при оренбургском военном губернаторе.
А. А. Перовский (Антоний Погорельский)
Это назначение дало значительное повышение жалованья (с ординаторских 700 рублей в год до чиновничьих 1500 рублей), что позволило Владимиру Ивановичу серьезно подумать о женитьбе. Еще в Дерпте он обратил внимание на красивую девочку – Юлию Андре. Теперь она стала еще более привлекательной 17-летней девушкой. Только что назначенный чиновник предложил ей свою руку и сердце. Она предложение приняла. Венчание Владимира Ивановича Даля и Юлии Егоровны Андре состоялось в июне 1833 года в Петербурге. После свадьбы молодые супруги отправились в Оренбург.
Глава 6Оренбург
Первая жена
В Оренбург Владимир Иванович и Юлия Егоровна прибыли в середине июля.
В Оренбургской губернии было неспокойно. В. А. Перовский, прибывший на место назначения раньше нашего героя, писал в Петербург:
«Скоро два месяца, как я нахожусь в Уральске. Причина моего пребывания здесь, может быть, вам известна: это опять-таки волнения казаков Урала – и сначала дело было очень серьезное… Злонамеренным людям удалось взбунтовать народ и восстановить против местных властей».
Чиновнику особых поручений В. И. Далю, едва он прибыл на место новой службы, военный губернатор дал это самое «особое» поручение – разобраться в «неудовольствиях» казаков. При этом ему было выдано удостоверение, в котором говорилось:
«Состоящему при мне чиновнику особых поручений коллежскому советнику Далю… предписываю гг. исправникам, городничим, кантонным, дистаночным, султанам и прочим частным начальникам, горнозаводским, гражданским и земским полициям и сельским начальствам оказывать всякое содействие, по требованию его доставлять без замедления все необходимые сведения, давать потребное число… лошадей и в случае нужды из башкирских и казачьих селений рабочие и конвойные команды. Генерал-адъютант Перовский».
В. А. Перовский
С новым начальником у Владимира Ивановича сложились хорошие, можно даже сказать, учитывая их разный социальный статус, дружеские отношения. И горожане встретили нашего героя благосклонно, тем более что он, хоть и оставил врачебную практику, в критических случаях медицинскую помощь оказывал. А вот к Юлии Егоровне отношение у оренбуржцев было иное. Кого-то раздражал ее прибалтийский акцент (они его называли «немецким»). Многие женщины завидовали ее привлекательной внешности. Одна из современниц записала в свой дневник:
«Мадам Даль мила как нельзя более, миньятюрная, голосок тоненький, звонкий; ну точно колибри…».
Кому-то не нравился ее характер. Дочь В. И. Даля от второго брака, Екатерина, писала:
«Юлия Егоровна завела танцевальные вечера; заметя, что молодежь обижается, зачем позвали того, а не другого, пререзко объявила, кто хочет, может сам придти, и что ей рассылать за молодежью некого. “Барышни – другое дело, за ними я буду сама ездить”, – прибавила она. И затем: как только Дальская линейка застучит, бывало, в назначенный день по оренбургской мостовой, – “Юлия Егоровна поехала за барышнями”, – говорила молодежь и спешила к ней на вечер.
Вообще говоря, Юлию Егоровну не любили в городе за ее чрезмерную резкость, но это знал всякий про себя, а при встречах с ней отчего-то все к ней толпились».
Ю. Е. Даль
Жена нашего героя позволяла себе экстравагантные поступки. Екатерина Владимировна в своих записках приводит такой диалог: «“Юлия Егоровна, с кем вы это танцуете?” – “Со стулом” – “Неужели же так лучше, чем с кавалером?” – “По крайней мере, вздора не врет”».
Приезд А. С. Пушкина
Осенью 1833 года в Оренбург поехал А. С. Пушкин, для сбора сведений о Пугачёве.
19 сентября он писал жене из Оренбурга:
«Я здесь со вчерашнего дня. Насилу доехал, дорога прескучная, погода холодная, завтра еду к яицким казакам, пробуду у них дни три…»
А. С. Пушкин, как придворный (камер-юнкер), не имел права без высочайшего разрешения покидать Петербург. 22 июля 1833 года он через А. Х. Бенкендорфа сообщил государю:
«Обстоятельства вынуждают меня вскоре уехать на 2–3 месяца в мое нижегородское имение – мне хотелось бы воспользоваться этим и съездить в Оренбург и Казань, которых я еще не видел».
Разрешение было получено. Но одновременно царь дал указание следить за поездкой поэта. Однако А. С. Пушкин передвигался гораздо быстрее официальных бумаг. Всё же одна бумага догнала поэта: предупреждение, посланное нижегородским военным губернатором оренбургскому, о том, что литературные занятия – только предлог, на самом деле А. С. Пушкину предписано секретно обревизовать действия оренбургских чиновников. С этой бумагой Александра Сергеевича познакомил В. А. Перовский, в загородном доме которого сначала остановился поэт (он потом о данной истории рассказал Н. В. Гоголю, и она легла в основу «Ревизора»). Но прожил у губернатора А. С. Пушкин недолго – перебрался в дом нашего героя. Причина переезда понятна из записи, сделанной П. И. Бартеневым со слов В. И. Даля: