<…>
Впрочем, при каждом простом глаголе приводятся примеры всех образуемых из него предложных глаголов. Такой порядок проведен у меня не строго, в нем нет полной научной последовательности, этого я не достиг; однако же словарь, в этом виде, как мне кажется, принимает образ более доступный; его можно дать, если не читать, то перелистывать, и наглядность связи и образования слов много выигрывает».
Одно из главных достоинств словаря (помимо его состава) – примеры использования включенных в него слов. Вот что сказал об этом в своей записке составитель:
«Примеры брал я в словарь не из писателей, как водится и как бы, может быть, отчасти следовало: для этого у меня никак бы не достало досуга, разве довелось бы прожить два или три века. Примеры взяты из обихода, из простой русской речи, и туда же вошли десятка три тысяч пословиц, поговорок и разных народных речений.
Не всегда я ставил примеры самого простого и всем известного значения слова: напротив, что всякому ведомо, о том нечего жевать, а надо указать на забытое или затертое невниманием значение слов. <…>
Самое усиленное старанье прилагал я, чтобы достигнуть полноты словаря, относительно выражений народных, и верно объяснять их. Язык народа, бесспорно, главнейший и неисчерпаемый родник или рудник наш, сокровищница нашего языка, который, на письме, далеко уклонился от того, чем бы ему следовало быть».
Даль. Рисунок Дмитриева-Мамонтова. 1860-е
Закончил свое выступление Владимир Иванович так:
«Я начал было коротко, но, что наболело – не стерпело, и квашня через край ушла. Я хотел только показать, над чем и как я работаю: прибавлю еще, что это не есть труд ученый и строго выдержанный; это только сбор запасов из живого языка, не из книг и без ученых ссылок; это труд не зодчего, даже не каменщика, а работа подносчика его; но труд целой жизни, который сбережет будущему на сем же пути труженику десятки лет. Передний заднему мост».
Перед вторым выступлением В. И. Даль в конце своей записки приписал еще один абзац:
«Отчетом этим я вам обязан, как собратам и как сочленам, предложившим мне, сверх того, средства, для обнародования моего труда».
Появление этого абзаца вызвано тем, что произошло во время заседания Общества любителей российской словесности 25 февраля 1860 года.
Случилось следующее. После того, как В. И. Даль зачитал свою записку «О Русском Словаре», председательствующий А. С. Хомяков поднял вопрос о необходимости изыскания средств для напечатания столь полезного труда. В ответ Владимир Иванович сказал, что словарь готов к печати лишь наполовину, что, может быть, о публикации говорить еще рано. Тогда встал М. П. Погодин и сказал:
«Если видеть всегда одни помехи и препоны, то ничего сделать нельзя; их найдется еще много впереди, не смотря ни на какую предусмотрительность нашу; а печатать словарь надо, не дожидаясь конца его и притом не упуская времени. Самая печать неминуемо должна продлиться несколько лет, а потому будет еще время подумать об остальном, лишь бы дело пущено было в ход».
Затем взял слово А. И. Кошелев и спросил:
«Сколько денег нужно на издание готовой половины словаря?»
Ему ответили: «Три тысячи рублей». Александр Иванович тут же достал три тысячи и положил деньги на стол. Стало можно начинать печатать словарь.
Через месяц после этого исторического заседания общества, 27 марта, И. С. Аксаков из Мюнхена написал брату Константину:
«Ты хорошо сделал, что принял деятельное участие в Обществе Любителей Русской Словесности, которого возрождения ты отчасти и виновник. Я убежден, что ты только один и можешь оживить его: ты его любишь и веришь в его призвание больше, чем кто-либо из членов, – ты требователен и настойчив <…> Общество могло бы, между прочим, иметь в виду и эту цель, т. е. оказывать пособие семействам умерших бедных литераторов. Впрочем, это вовсе не важно и не существенно. Благотворителей всегда найдется в России, – а гораздо существеннее будет издание таких капитальных вещей, как “Словарь” Даля».
К сожалению, Константин Сергеевич вскоре тяжело заболел. И. С. Аксаков в сентябре 1860 года сообщил А. И. Герцену:
«Вы, конечно, помните, любезный Александр Иванович, моего брата Константина? Вы помните, какой это был атлет телосложением, какой здоровяк, какая грудь, какой голос… Теперь он здесь, за границей, больной, почти чахоточный. Я говорю почти, потому что надеюсь, что его грудная болезнь не разовьется в чахотку. После смерти отца он страшно постарел и опустился физически; а нынешней весной простудил легкие так, что должен был три месяца лечиться, и теперь едет в Швейцарию, в Веве, есть виноград».
Виноград и другое иностранное лечение не помогло. К. С. Аксаков ушел из жизни 7 декабря 1860 года. А двумя месяцами ранее, 23 сентября, не стало А. С. Хомякова.
Но дело печатания словаря уже было поставлено на надежные рельсы. Для набора была выбрана лучшая типография в Москве – Августа Семена.
Август Семен прибыл в Москву в 1809 году в качестве лица, сопровождающего типографское оборудование, предназначенное для князя Николая Сергеевича Всеволожского. Вскоре Семен не только стал сотрудником типографии князя, но и своим человеком в его семье, женившись на падчерице Всеволожского. В 1812 году Августа Семена, как иностранца-француза, выслали в Нижний Новгород. В Москву он смог вернуться только в 1814 году. Через 4 года Семен получил должность инспектора Синодальной типографии в Москве. В 1820 году он, не покидая занятой должности, основал свое дело – арендовал типографию Медико-хирургической академии в районе Кисловских переулков и сделал ее лучшей в Москве.
«Толковый словарь живого великорусского языка» печатался выпусками. Первый выпуск получил цензурное разрешение 4 сентября 1861 года.
Тысяч, полученных от А. И. Кошелева, хватило на шесть выпусков. Денег от их продажи на окончание издания явно не хватило бы. Необходимо было найти новый источник финансирования.
А. И. Кошелев
В это время, в 1862 году, министром народного просвещения стал хорошо знакомый В. И. Далю А. В. Головнин (в 1843–1848 годах служил секретарем Особенной канцелярии Министерства внутренних дел). Он доложил о Далевом «Словаре» Александру II. Государь император «соизволил пожертвовать на продолжение Словаря 2500 рублей», при этом «Его Величество соизволил, чтобы, начиная с девятого выпуска, объявлено было, что печатание их предпринято на Высочайше дарованные средства». Во исполнение высочайшей воли теперь на первой полосе обложки каждого выпуска стояло: «Печатано на счет Всемилостивейше пожалованных средств». Однако на последней полосе В. И. Даль посчитал долгом сделать точный подсчет:
«Восемь выпусков, по 600 рублей каждый, почти истощили средства, данные А. И. Кошелевым от имени Общества Любителей Российской Словесности (3000 рублей), а также вырученные от продажи; но издание обеспечено ныне еще выпусков на шесть-семь (рассчитывая на продажу), через г. Министра просвещения, Всемилостивейшим пожалованием на сей предмет значительной суммы».
Финансовые трудности не могли не сказаться на скорости печатания. Выпуски с шестого по двенадцатый выходили в свет в течение трех лет. Некоторое замедление происходило и из-за осторожности В. И. Даля. Он писал одному из своих знакомых:
«На время пожарных гроз я счел за лучшее взять от Семена Словарь свой и положить в свою каменную кладовую под сводами, где всё безопасно». А тут еще добавились сложности с типографией. В. И. Порудоминский пишет: «…После смерти Семена (в 1862 году. – Е. Н.) дела в его печатне пошли так, словно один держит, а другой не пускает. А тут еще вдова типографщика, выманив плачем денег вперед, вдруг отказалась печатать Словарь, растратив купленную для него бумагу. После многих мытарств удалось пристроить Словарь “в Лазаревской печатне”»[42].
В конце концов все трудности были преодолены. В 1867 году увидел свет последний, 21-й, выпуск «Толкового словаря живого великорусского языка». Все выпуски были разделены на четыре группы и переплетены в тома. Для каждого тома (названного частью) был напечатан свой титульный лист с указанием года выхода. Часть 1 –1863. Часть 2 – 1865. Часть 3 – 1865. Часть 4 – 1866.
Любопытна реакция западника Н. Г. Чернышевского на, безусловно, выдающийся труд В. И. Даля, выпущенный Обществом любителей российской словесности, находящимся под большим влиянием славянофилов. Николай Гаврилович откликнулся даже не на сам «Толковый словарь живого великорусского языка», а на благожелательную рецензию на два его первых выпуска, напечатанную в октябре 1861 года в московском еженедельнике «День»:
«Мы начали обращаться в славянофильство. <…> Значительную долю славы за это спасительное обращение наше, история, по всей вероятности, припишет “монументальному”, по выражению “Дня”, труду В. Даля: “Толковому словарю живого русского языка”, в котором предлагаются чистые русские слова на замену всех взятых от латинских, люторских и других нехристей; например, астрономический термин “аберрация” заменяется золотопромышленным словом “россыпь”, “абордаж” – словом “сцепка”, “абориген” – “коренник или сидящий на корню”, “авангард” – “переды или яртаул”, “автограф” – “своеручник”, “автомат” – “самодвига”, “живуля”, “живышь” и так далее».
Что на это можно сказать? Ёрничать можно сколько угодно. Но время всё расставляет по своим местам. Творчество Н. Г. Чернышевского сейчас всерьез мало кого интересует (большего внимания заслуживает его трагическая судьба). А «Толковый словарь живого великорусского языка», начавший свое триумфальное шествие в 1861 году, успешно продолжает свой славный путь.