Неужели она такая религиозная? Как же с ней жить?
Несмотря на то что уехал из России более двадцати лет назад, я остался в смысле религиозности все тем же совком. Меня этот вопрос не интересует. Не был православным, не перешел в иудаизм, не стал мусульманином. Тем более я не католик. Жить с глубоко религиозной женщиной? Наверное, это будет трудно для меня. Я поймал себя на мысли, что рассуждаю о Франческе как о будущей жене.
Почему? Я ведь еще ничего не решил. Неужели я так легко поддаюсь давлению? Они все уже считают, что я у них в кармане? Ошибаются. Не уверен, что останусь в этом маленьком, красивом городке. После шумного Дамаска провести остаток жизни в этой провинциальной тиши? Нет, этого не будет.
Но все, в том числе и празднество святого Фортунато, кончается. Мы собрались в замке для праздничной вечерней трапезы. Перед трапезой епископ познакомил меня со своим племянником – представительным мужчиной чуть старше меня. Оказывается, он обладает имперским феодом в нашем графстве. Фратторе, так звали племянника, обладает боевым опытом, два раза участвовал в пограничных стычках и призывался в армию императора, когда она ходила в поход к Ферраре. Впервые при мне граф Паоло вышел из своей комнаты и присоединился к нам. Видно, что любое действие, любое движение дается ему болезненно, он ничего не ест с нами, но пытается улыбаться. И время от времени посматривает то на меня, то на Франческу; но наши лица безмятежны, ему ничего не удается увидеть на них, тем более прочитать наши мысли. Для Франчески это естественно, но мне приходится подавлять свои чувства, вернее, свою некоторую растерянность.
Черт бы побрал эти парадные трапезы. То ли дело вечерком разместиться на свежем сене у костра, съесть с солдатами добрый кусок баранины или свинины, прожаренный на костре. А потом хоть полчасика поваляться на сене, отдыхая, стараясь ни о чем не думать, просто смотреть на костер.
А здесь, за столом, я сижу сосредоточенный, стараюсь осмысленно реагировать на туманные рассуждения замкового капеллана, почему-то посаженного слева от меня. В какой-то момент осознаю, что он старается подвести меня к мысли о необходимости оставить по себе след на земле в виде кучи счастливых ребятишек. И я отвечаю ему в сердцах словами Коэлета[331] о бренности бытия, бессмысленности излишних попыток оставить особенный след о себе – ведь все проходит, и память обо всех исчезает во времени. Не думаю, что я достаточно точно повторял слова царя Соломона, но намеки капеллан понял. Прекратил досаждать мне и вплотную занялся стоявшим перед ним вином.
Понятно, мудрый граф специально посадил его рядом со мной.
Занятый своими мыслями, не обратил внимания на то, что появившийся слуга что-то шепчет на ухо графу. Граф Паоло сразу стал серьезным, посмотрел на меня и попросил тишины.
– Господа, на территории графства появились чужие всадники. Вероятно, опять солдаты архиепископа.
Все, кончилась мирная жизнь.
Следует сказать, что в это время архиепископ Сполето имел основания бояться резких шагов со стороны императора Фридриха. В тысяча двести двадцать пятом году император потребовал от жителей Сполето воинской повинности. Но Сполето подчиняется непосредственно Риму. Появление моего отряда архиепископ связывал с претензиями императора. Возможно, именно этим объяснялась такая резкая реакция архиепископа.
Спешно заканчиваем этот затянувшийся ужин, рыцари собираются вокруг графа за большим столом в комнате совета графства. После короткого обмена мнениями граф диктует своему секретарю решение:
– Оповестить всех рыцарей, включая имперских баронов, о призыве на две недели. Барону Клопофф принять общее командование над всеми войсками графства. Финансирование на две недели обеспечивает графство. Выступаем завтра, но не ввязываемся в сражение до сбора рыцарского ополчения. Все.
Действительно, мы пока не знаем силы пришедшего со стороны Сполето войска. Почему Сполето? Очень просто: с архиепископом Орвието отношения не то чтобы дружеские, но конфликтов не было за последние тридцать лет, в отличие от стычек с войсками архиепископов Сполето. А других войск в округе просто нет.
Из замка ухожу вместе с моими рыцарями к солдатам. Собираем их по сотням и извещаем об изменении ситуации. Предупреждаем, что утром выступаем в поход. Короткие сборы, и спать. Утром сотня за сотней мои кавалеристы выходят из города. К вечеру к нам начинают присоединяться рыцари графства. Многие из имперских баронов тоже присоединились к нам вместе со своими людьми.
Войско Сполето пришло с юго-востока, да другой дороги и нет. Не пойдут же они через горы по тропам. Идут не спеша, солдат должны сопровождать повозки с продовольствием и фуражом, а сзади постепенно продвигаются, вероятно, инженерные войска. Это не грабительский набег, судя по донесениям разведчиков, это – попытка захватить Тоди. Главное, мы не знаем, сколько у архиепископа в армии рыцарей. Если только рыцари области Сполето, то мы с ними справимся, а если это поход, санкционированный папой Гонорием, то будет значительно хуже. Впрочем, это маловероятно. Папа, конечно, весьма зол, что поход на восток вновь отложен, но в этом вина не только императора, не будет он сейчас открыто ссориться с императором. К счастью, посланные в сторону Орвието разведчики докладывают, что на границе все спокойно.
Два дня мы маневрируем вдали от войска Сполето. Наконец имеется полная ясность: рыцарей примерно пять десятков, легковооруженных конников около трех сотен, но много пехоты, не менее шести сотен. У нас рыцарей немного меньше, пехоты меньше раза в три, но небольшое преимущество в легкой коннице и значительное преимущество в лучниках. Странно, что архиепископ надеялся захватить Тоди такими силами, возможно, не рассчитывал на наш отряд? А может быть, армия Сполето движется так медленно, вернее, стоит на месте, так как ждет подкрепление? Нам ждать нечего, если на подходе подкрепление войска Сполето, нужно ударить скорее.
Армия Сполето стоит чуть севернее Касиглиано[332]. Часть пехоты и технические части заняты осадой Кастелло ди Касиглиано. Но замок еще держится. Там засевшие три рыцаря семьи Освальди и небольшой отряд пехоты пытаются сдержать врага. Наша армия расположилась у Коллеваленца[333], прикрывая перекресток дорог. Для боя удобно большое поле южнее дороги, ведущей из Коллеваленца в Акваспарту. Чуть южнее этого поля слева и справа от дороги, ведущей к Касиглиано, имеются лесочки: два с одной стороны и один с другой. Если бы их обойти, конница смогла бы нанести удар в тыл войску Сполето и препятствовать движению к полю боя солдат, осаждающих замок. На этом я и построил схему боя.
От нашего лагеря до предполагаемого места сражения два километра, мы движемся медленно, стараясь не утомить коней. Сполетинцы тоже выдвигаются к полю, нам навстречу, вероятно, их командиру поле тоже показалось подходящим для планируемой схватки. Возможно, ему нравится, что слева и справа его фланги прикрыты этими лесочками. Левый и правый лесочки он проверил, там нет моих солдат, но он не знает, что я сосредоточил сотню конников за вторым лесочком. Это в километре от дороги, ведущей к Касиглиано.
Немногочисленную пехоту я оставил по правому флангу, конницу передвинул на левый фланг, в середине мои рыцари, а за ними конные лучники. Мы ждем надвигающуюся группу рыцарей. Лучникам не разрешено стрелять до моей команды. Я выждал, пока расстояние сократится до сотни метров, и отдал приказ. Лучники стали расстреливать свои запасы. Рыцарей поразить они могут только случайно, легкие луки всадников не пробивают сплошные кольчуги рыцарей, но дюжина рыцарей почти мгновенно лишилась коней. Остальные потеряли первоначальный строй. И когда до них осталось только полсотни метров, я бросил наш клин в атаку. Клин слабенький, в первой линии только четыре рыцаря, в том числе мы с Жаком, дальше еще шесть, и неполные четыре ряда по восемь рыцарей. А дальше наши свиты, более сотни всадников.
У меня в руках копье, и это не то копье, которое на рыцарском поединке ломается после одного удара. Это боевое копье с тяжелым лезвием впереди. Успеваю всадить копье выше щита первому рыцарю, он летит с коня, но вместе с моим копьем. Дальше работа только мечом и щитом. Наш клин прорывается через неплотный строй рыцарей Сполето. Отбросив часть рыцарей влево и вправо, проскочили немного вперед. И пока мы разворачиваемся, лучники успели еще раз выстрелить в проскочивших мимо нас рыцарей и бросились в разные стороны. Рыцарям за ними не угнаться. Наша свита частично сметена, но в основном успела проскочить за нами. Рыцари Сполето тоже разворачиваются к нам, и мы сшибаемся.
Не смотрю, как рубятся свиты. Меня интересует плотный рыцарь в прекрасной кольчуге и на богато убранном коне, возможно, он их начальник, так как мельком вижу, что он пытается командовать. Устремляюсь к нему, на ходу поразив зазевавшегося молодого сполетинца. Удача, мне удалось прорваться прямо к этому рыцарю, начинаем прощупывать друг друга. Он понимает, что столкнулся с сильным бойцом, и действует осторожно. Умело обращается с щитом, вовремя подставляя его под мои удары. Вспоминаю поединок с венгерским графом у Кейсарии и жду удобного момента. И он наступает: щит далековато отставлен от груди, я рублю его изо всех сил и стараюсь отскочить назад и влево. Рыцарь удивлен, у щита перерублен верхний обруч. Пока он пытается осознать, что произошло, я разворачиваю коня и еще раз рублю по его незащищенной кольчуге на правой руке. Удар оглушительный и очень болезненный. Отличная кольчуга не прорублена, но рука, вероятно, от удара онемела, так как он перебрасывает меч в левую руку и пытается выйти из боя. Но я его не отпускаю, ведь теперь он почти беззащитен. Еще один удар, по левой руке, он не смог его отбить, левая рука хуже работает с мечом. Все, он практически обезоружен.