– Смерть ирландцам, детям Сатаны! – истошно завизжала пожилая женщина, срываясь с места. – В огонь всех! В огонь!
– Залпом! Огонь! – давя неуместную жалость, скомандовал Мстислав.
В живых никого не оставили. Настроение после расстрела было тяжелым, но жалости… не было.
Ближе к Оксфорду начали попадаться зачатки военного сопротивления, и как ни странно это прозвучит – стало морально легче.
Оксфордские студенты и преподаватели были как минимум из зажиточных слоев, так что им было что терять. Вдобавок оружием владели практически поголовно, особенно огнестрельным. Так что начались первые потери.
– Полевые укрепления впереди, – доложил прибежавший боец командованию батальона, – скорее всего, оксфордские студенты. По крайней мере, почти все замеченные – хорошо одетая молодежь в гражданской одежде.
– Много? – поинтересовался один из ротных.
– Порядка пяти сотен заметил, точнее сказать не могу.
Зазвучали горны и флейты, забили барабаны – венеды начали выстраиваться в боевой порядок. К укреплениям подошли через полчаса.
– И правда студенты, – заметил Мстислав, глядя в подзорную трубу, – и ружей у них многовато… Я бы сказал, не меньше, чем по два у каждого.
Бой начался незамысловато – подтянули легкую полковую артиллерию, и на позициях англичан полетели комья земли вперемешку с кровью.
– Эк! С первого раза, – похвалил принц канонира.
– А то ж! Я у твоего дедушки уже десять лет служу.
Артиллерия потихонечку уничтожала укрепления и живую силу противника. Егеря в это время скрутили здоровенные фашины из прутьев и под их прикрытием начали движение в сторону англичан.
Время от времени раздавался выстрел, и очередной оксфордский студент падал убитым. Но бывало и наоборот… среди английской знати было немало метких стрелков.
Пока батальон Мстислава связывал противника боем, гонцы успели связаться с другими венедскими батальонами.
– Охват, – коротко предложил принц, – я связываю, вы в тыл бьете.
Быстро уточнили подробности и приступили, не мешкая.
– Время, – скомандовал Грифич через час, засовывая часы в карман, – имитируем атаку.
Артиллерия тут же удвоила свои усилия, а к прячущимся за фашинами отборным стрелкам начали перебегать товарищи.
– Святой Георг! – послышались крики у англичан, и студенты начали выходить из-за укреплений, выстраиваясь шеренгой.
Егеря до максимума увеличили темп стрельбы, стараясь выбивать тех, кто был похож на командиров.
– Англия и Святой Георг! – снова закричали англичане, и цвет британской молодежи, среди которых были и немногочисленные, пожилые в большинстве своем, преподаватели, начал движение в сторону славян.
Венеды ничего не кричали, просто выстроились в шеренги и взвинтили темп стрельбы. Единственное – начали пятиться егеря с фашинами.
Но вот англичане остановились, не дойдя сотни метров до славян. Начали подниматься ружья…
– Слава! – раздались крики сзади, и на британцев навалились подошедшие батальоны.
– Залп! – скомандовал принц, пользуясь растерянностью врага. Грохот выстрелов и…
– В штыки!
– Рраа! – отозвался батальон, маршируя на оксфордцев с выставленными вперед ружьями. Принц шел чуть сбоку, чтобы видеть происходящее чуть со стороны и при необходимости корректировать приказами. Но в бою он успел поучаствовать…
– Святой Георгий, смерть славянам! – прокричал крепкий молодой англичанин, отбрасывая ружье и выхватывая шпагу. Выпад!
Мстислав с легкостью отразил его круговым движением кисти и сам сделал выпад. Враг захрипел, выронил клинок и упал на землю, а на Грифича набросились товарищи убитого.
Выдернув пистоль, принц метким выстрелом убил противника. Тут же разряженное оружие перехватывается за ствол, после чего летит в лицо рыжеватому молодому парню с лошадиной физиономией. Тот уклоняется… но не успевает уклониться от еле заметного движения кистью, после чего на его горле возникает кровавая полоса.
Один из телохранителей, до того не влезавший в схватку подопечного, выстрелом уничтожил подбирающегося к Мстиславу здоровяка, размахивающего тяжелым кирасирским палашом.
Англичане дрались ожесточенно и на удивление метко стреляли, но студентам не хватало банальной военной подготовки, и некоторые ошибки были совершенно нелепые, «детские».
– Пленных? – подошел к принцу командир полка Любомир Варг.
– Не брать, – хрипло сказал подросток, вытирая потное лицо грязным платком. Бой уже заканчивался, остро воняло сгоревшим порохом, кровью и дерьмом из распоротых животов. Вдали виднелись здания Оксфорда.
– Что это они вздумали здесь бой дать? – с недоумением пробормотал Мстислав. – Дали бы в городе, так нет… Пленных не берем, – еще раз повторил он, – можно взять «языков», но потом кончаем.
Любомир молча кивнул и отдал распоряжение. Никто из присутствующих не увидел в произошедшем никакой двойственности: во время боя принц подчиняется командиру полка, как более опытному военачальнику, ну а вопросы политические – на Мстиславе. В политике его натаскивают с раннего детства, подросток прекрасно ориентируется в происходящем.
Жестокость? А зачем венедам пленные из английской знати? Самых нужных личностей сейчас отлавливают, чтобы выпытать позже всевозможные тайны. Ну а эти… По молодости никто из них не допущен к серьезным делам, а мелочи вроде гомосексуализма в Итоне[156] никого не интересовали. Да, упустят в результате довольно много, но так ли важны передвижения банковских векселей или права собственности того или иного представителя английской знати на что-либо, если эту самую знать планировалось уничтожить, а их права собственности никого не волновали.
Настоящую картину происходящего знали только члены Померанского Дома и особо доверенные лица. Существующую систему будут ломать – всю. Не будет проигравшей английской аристократии и представителей Торговых Домов, поступивших на службу к победителям-венедам, – их вырежут. Всех. Поголовно. И не только в Англии.
Но если в Британии это будет замаскировано «превратностями войны» и «восставшей чернью», то в остальных частях света придется работать более аккуратно. Труд предстоит тяжелый: даже не на годы, а на десятилетия и века… Но надо. В конце концов, все эти Тайные Общества, строящие Новый Мировой Порядок…
Вторая волна десанта высадилась всего через тридцать часов – транспортным судам под весьма скромной охраной не было необходимости идти крадучись. Затем последовали уже второстепенные десанты: к Эдинбургу, Абердину, Йорку…
Серьезного… Да, собственно, никакого внятного сопротивления не было, армия просто разбежалась. Формируемая традиционно из отбросов общества, она держалась только на страхе неминуемого наказания. Да и процент «настоящих» англичан там был сравнительно невелик, очень много кельтов, немцев… Сборная солянка со всей Европы.
Ну и зачем будет сражаться среднестатистический «Томми» за Англию? Тем более добрая половина солдат была скорее «Фрицами» и «Падди», «Таффи» и «Санди»[157], да еще и завербованными в армию с помощью «дружелюбных» трактирщиков и «особых» добавок[158] в алкоголь, и не горела желанием умирать «За Англию и короля Георга!». Тем более сейчас, когда в их родных краях творятся такие интересные дела… Не желали умирать за короля и коренные англичане, пропаганда Рюгена успела донести, что народ поддерживает «Движение Справедливости». Пусть это «Движение» было очень аморфным образованием, с массой взаимоисключающих лозунгов, но были и общие. К примеру, возвращение общинной земли крестьянам. А к таковой особо рьяные причисляли ВСЮ землю, принадлежавшую знати…
Были и патриоты, причем в значительных количествах. Но им просто не дали собраться вместе, а незначительные размеры Острова саму идею партизанской войны сводили на нет. Да и… для партизанской войны нужна опора на народ, а на кого будут опираться английские патриоты? На крестьянские общины, которым Померанский Дом вернет отобранные, пусть даже тысячу лет назад, земли? Не смешно… Тем более что венеды повсюду говорили: они не собираются оставаться на Острове и уйдут с него очень скоро, передав власть «Представителям народа». Ну а что это будут «ручные» представители, и игра пойдет по тщательно разработанному сценарию…
К сентябрю 1799 года большая часть английских войск была разогнана или уничтожена. Уничтожена и большая часть знати, как и представителей среднего класса. Сами венеды в этом почти не участвовали, но сильно помогали «активистам». «Революционный пожар» в Британии, по замыслу императора, должен был гореть еще долго.
глава двенадцатая
После падения Англии британские войска начали интернироваться. Не все – некоторые решили продолжить борьбу, другие сменили гражданство и просто нанялись на службу к мелким властителям, коих в той же Италии было бесчисленное множество. Были и те, кто решил бежать в колонии.
Но был Лайонс с его пятидесятитысячным войском, победно марширующим по Франции. Революционные полки… а полноценными армиями назвать ЭТО было сложно: все они подчинялись разным командирам и подчас воевали между собой… сопротивление оказывали скорее символическое.
Адмирал встал в героическую позу и, судя по докладам агентов из его окружения, примерял на себя роль Спасителя Отечества, а заодно – родоначальника новой королевской династии – прежняя канула в Лету в полном составе.
Здесь сработали как «закладки» агентов, подававших информацию в нужном ключе, так и ограниченность самого адмирала. Интеллектом тот не блистал, на столь высокий пост попав по большей части благодаря своему происхождению. Свою роль сыграла удивительная даже для англичанина упертость, убежденность в своей исключительности.
Как ни странно, но именно это помогло ему воодушевить свои войска, так что британская Экспедиционная Армия во Франции воевала вполне успешно, разгоняя франков. К середине сентября Лайонс дошел до Парижа. После недолгой осады и короткого штурма взял город, захватив и уничтожив большую часть Революционных Вождей во главе с самим Реббелем.