финчик из-под коньяка и рюмку, из которой Пастернак пил этот коньяк, в доме тбилисского художника.
И что, прикажете сегодня все это выбросить на помойку – только потому, что Юпитер разгневался?
Действия властей неразумны и неадекватны.
По сути – в Москве (да и по провинциям уже пошло, там привыкли подражать начальству) начали (с команды «фас!») этнические чистки. Как еще можно обозначить цепь проверок и преследований по этническому принципу? У нас что, узбекская «Чайхана № 1» работает лучше (по всем параметрам, включая отчетность) ресторана «Тифлис»? Что, в казино, принадлежащих лицам определенной национальности, обманывают меньше, чем в тех, что принадлежат другим? Уж если решили избавить города от игорного бизнеса, так делайте это по закону, распространенному на всех, без оглядки на длину носа и разрез глаз!
Все эти телодвижения власти производят шокирующее впечатление на нормального человека. А главное: эти телодвижения разрушают хрупкие связи общекультурного поля, которые с огромным трудом все эти годы поддерживали люди, а не организации. Ведь именно люди – русские, из Москвы и Петербурга – посылали деньги и продукты в голодающий и мерзнущий в начале 90-х Тбилиси. И обратно, из Тбилиси, шли нам любовь и поддержка.
В замечательно ироническом, по-грузински неувядающем фильме-притче «Голубые горы», снятом в здании и интерьерах той самой Главной коллегии, о деятельности которой я упомянула выше, памятен финал: обрушение потолка, стен, катастрофа, засыпающая камнями – кого?., деятелей культуры, писателей, критиков, редакторов, водящих свои хороводы и невесть что празднующих.
Засыпет всех – и правых, и неправых, и талантливых, и не очень.
Уже – почти совсем засыпало.
Но я хочу, чтобы наши грузинские коллеги знали, что в Москве существует совсем другая, не согласная с официальной, точка зрения на происходящее.
В книге-проекте, координатором и составителем которой я была, привлекая десятки писателей и журналистов всего Кавказа, – «Защита будущего: Кавказ в поисках мира», – помещена работа социопсихолога, специалиста по кросс-культурной психологии, национальным ценностям и стереотипам Георгия Нижарадзе «Мы – грузины. Полемические заметки по поводу некоторых социально-психологических аспектов грузинской культуры». Заметки открываются главой «Пространство ответственности», а она, в свою очередь, следующими словами: «В этике известно так называемое золотое правило: обращайся с другими так, как хочешь, чтобы обращались с тобой». Нижарадзе подвергает критике (и, как понимаете, самокритике) национальный грузинский характер, среди прочих такую его губительную черту, как амбициозность. Но сегодня «зашкалило»: грузинская (не совсем далекая, скажем так) амбициозность на российское (подлое, скажем прямо) чиновничье упрямство.
Если Россия хотела выстраивать и возрождать общее культурное пространство на территории бывшего СССР, то какой-то внутрироссийский враг эту правильную тенденцию постоянно подрывает.
Интересно было бы узнать – как его зовут?
России и российской культуре (при всей ее широте и ее невероятном богатстве) необходимо распространять и преумножать свой культурный капитал; как любой капитал, он нуждается в постоянном движении (чтобы избежать инфляции). «Мощь и жизнеспособность культуры, – замечает Георгий Нижарадзе, – определяются ее динамизмом, то есть тем, в какой степени и как быстро она умеет выработать новые ценности в соответствии с изменившимися условиями». Необходимо двигаться, занимать своими идеями новые умы и территории, удивлять и кооптировать все новых и новых сторонников, друзей и, разумеется, коллег. Вкладываться в это, имея (пока) столько людей вокруг, понимающих русский язык! Вместо этого – теряем друзей, теряем связи, теряем поддержку.
А главное – теряем лицо.
Не скрою, и грузины (причем – из культурной элиты) меня за эти годы неоднократно ставили в тупик, поражали своими высказываниями – и Сталин вдруг оказывался «очищенным» от преступлений (потому что грузин), и мы обвинялись в грузинофобии, поскольку осуждали тоталитарный режим. Внезапная холодность, отчуждение – только потому, что мы – русские? Дурацкая затея с «Музеем оккупации». И так далее.
Но отнюдь не умнее выглядит и отечественная сторона: особенно это касается «двойного стандарта» и откровенно провокационной работы с населением Абхазии и Южной Осетии. Как это – в массовом порядке выдавать российские паспорта? И разве это не прямая угроза целостности другого государства?
И главное: не столько о Грузии, ее гражданах и ее культуре я пекусь, я – о нас. Ведь это у нас РНЕ приятно возбудилось в связи с новыми высказываниями о рыночном приоритете коренного населения. И уже поддерживает государственные инициативы новой внутренней политики. И, соответственно, рисует свои модифицированные свастики на квартирных дверях. Например, в Коломенском. После чего родители из помеченных красными свастиками квартир боятся отпускать детей на улицу. А в квартире, между прочим, живет девятилетний сын московского поэта. Отнюдь не грузина.
Самое ужасное, самое омерзительное заключается в том, что это делают не какие-то там «чужие», нет; что это омерзительное заключено в нашем же, извините, народе как в капсуле; молодчики, рисующие РНЕ-шную сватику, родились от русских матерей и отцов. Более того: и слово-то само «русский» не ими ли скомпрометировано? Уж точно, что не «чужими». Враг мой друг мой сосед мой родной мой и есть, – вот в чем проблема. А еще в том, что, увы, власть не знает, что со всем этим делать. С одной стороны, – нехорошо, позорно перед всем миром получается. Со своими, с родными «протофашистами». С другой стороны, – на «чужих» спускаем свору. Шизофрения какая-то получается. Как из нее выбраться? Как учить(ся) толерантности, терпимости, если заводим речь об «очистим нашу землю от мусора», на самом-то деле точно по предвыборному ролику «Родины»? И тут я вспоминаю Дмитрия Рогозина, который мягко так, но жестко внушал: или Путин поймет, что мы ему необходимы, что он – с нами, или мы встанем по другую сторону.
Путин – понял?
Дмитрий Медведев, танец живота и большая литература
Самое сильное впечатление от прошедшей книжной ярмарки – это трясение голым животом какой-то девушки, исполнявшей на подиуме издательства известный восточный танец в русской аранжировке. Ярмарка тесная, но зеваки толпились, вряд ли ожидая здесь зрелище такого формата.
Если в следующий раз наткнусь на стриптиз автора с шестом, не удивлюсь: к сюрпризам уже подготовлена. Детишек в этом году просили пожаловать за «Читайкой!» в отдельный павильон. У взрослых был танец живота, а у них – Снежная Королева. Я видела, как она в пластиковой короне с блестками пересекала пространство между павильонами, наманикюренными пальчиками подняв для быстроты шага несвежие длинные юбки. А бравые молодцы типа опричники в бархатных островерхих шапках (привет Вл. Сорокину с его антиутопией «День опричника», широко продававшейся на ярмарке) раздавали перед павильонами издательские рекламные листовки.
Были еще и девушки с голыми пупками, но они ничего не исполняли, а просто украшали собою ярмарочное пространство. Их короткие юбочки с тыльной стороны кокетливо украшала надпись «Грузоперевозки». Девушки пили кофе, опершись на стойки; юбочки колыхались.
Ярмарка отличалась еще и невероятным количеством представленного дешевого чтива. Ряды с чтивом рифмовались с танцем живота, но все-таки оставляли странное послевкусие: лоток распространился за положенные ему пределы. И это было самым неприятным впечатлением от ярмарки.
Самое странное впечатление – от мужчин вокруг стендов издательства «Алгоритм». Они стояли как бы надувшись, распространяя ауру таинственности. А ничего на самом деле таинственного – одна вопиющая нетолерантность, если не сказать сильнее. Впрочем, высоко поднятый щит с цитатой о том, что евреи во всем виноваты, украшал совсем другое издательство.
Книжные ярмарки – изобретение привлекательное. Побывав на Франкфуртской ярмарке, на Парижском салоне книги и в Москве, заключаю, что, несмотря на весьма отличающиеся черты (плохое кондиционирование и теснота стендов, несмотря на увеличение числа павильонов – на ММКВЯ), ярмарки – все – дают ощущение праздника, что ценно в нашей пасмурной жизни. Все-таки видишь, радуешься, что люди работали, разные авторы сочиняли свои разнообразные тексты, издатели их издавали, стараясь сделать это красиво (в меру своего вкуса и понимания, конечно), – в общем, жизнь не только продолжается, а даже становится еще более продуктивной. На прошлогодней ММКВЯ было всего меньше – издательств, книг, авторов. На нынешней всего больше: «круглых столов» и дискуссий, презентаций и представлений. Больше тратишь денег, между прочим. Больше покупаешь. И это – самый главный показатель успеха.
И вообще, приятно видеть сразу так много людей, которые – почти что родственники по желанию читать. Тем более, что в самой стране их становится все меньше. И вот эта теснота издательского ряда на ярмарке и пугает (кто это все прочтет?), и вдохновляет. Мол, еще дело наше не сгинело. Потому что, посещая другие места – например, книжные магазины «Букбери», – я физически и морально чувствую себя как бы на кладбище книг. Их – много. Их очень много. Посетителей гораздо меньше. Категория читателей – убывающая теперь, как сказал прибывший на ярмарку Амоз Оз, «книга будет принадлежать только тем, кто ее любит». Исчезающая величина. И они бродят по ярмарке, отыскивая родных.
Хорошо, что ярмарка приросла площадью, распространившись аж на три (!) павильона. Плохо, что она так почти и не вышла за пределы ВВЦ – в нелюбви к этому чудовищно огромному, продуваемому всеми ветрами, депрессивному пространству признавались мне многие собеседники, которых я приглашала на специальное ток-шоу, организованное журналом «Знамя», с вполне понятной темой «Литературный журнал в поисках читателя».
Журнальный стенд на московской книжной ярмарке, видимо, проблематичен, – в России господа литературные журналисты книгу упорно отделяют от литературного журнала (в отличие от Франции: там на салоне книги и журналы располагаются на вполне почетных территориях, они – для издателей – очень влиятельны). Именно поэтому издатели книг на ток-шоу не появились – а зря. Они-то и должны быть самыми внимательными читателями журнальных книг – в поисках свежих текстов и новых авторов (издатели всегда заинтересованы в предварительной экспертной оценке). Более того: издатели активно пользуются тем, что можно назвать журнальной литературной разведкой, но предпочитают об этом в своих аннотациях умалчивать.