каждого мнения, выраженного в определенном дискурсе, которое подлежит всесторонней социализации в ходе коммуникации со всеми участниками общественной деятельности. Само участие в общественной речи является фактором, способствующим успешной социализации личности, а значит и средством ее воспитания.
В связи с этим возрастает значение коммуникативной компетентности военнослужащих, которая должна способствовать повышению эффективности служебно-боевой деятельности (через совершенствование командно-административных, управленческих навыков военных руководителей) и достижение целей военно-педагогического процесса (высоких результатов в обучении и воспитании военнослужащих).
Значительное внимание вопросам межличностной коммуникации уделяется в армии США. Так, устав американской армии FM 22-100 устанавливает, что каждый руководитель должен обладать навыками межличностного взаимодействия, к которым его авторы относят:
— демонстрацию хороших навыков устной и письменной речи и навыков активного слушания;
— выбор линии поведения, способствующей выполнению задачи, заключающейся в доведении решения командира и логической аргументации его правильности для подчиненных;
— стимулирование и направление окружающих для выполнения задачи[200].
Нетрудно заметить, что указанные навыки входят в структуру коммуникативной компетентности, предполагающей свободное владение основными жанрообразующими родами речи (информационной, убеждающей и вдохновляющей), нормативным и этическим аспектом культуры речи.
Однако, несмотря на признание военным руководством важности успешной коммуникации на всех уровнях для развития современных Вооруженных Сил Российской Федерации, требования аналогичных уставных документов Российской армии, к сожалению, пока не распространяются на характер речевой деятельности военнослужащих. При этом в системе высшего образования и при повышении квалификации офицерских кадров в настоящее время больше полагаются на то, что соответствующие компетенции сформируются у офицеров самой практикой армейской и флотской службы. При этом забывается мысль М.И. Драгомирова: «Поздно учиться говорить с солдатом, когда нужно уметь словом посылать его на смерть. Отдать приказание коротко и ясно, подбодрить словом, взглядом — великое и трудное искусство, которое большинству дается только практикой»[201]. То же можно сказать и речевом воспитании рядового и сержантского (старшинского) состава армии и флота, актива подразделений, поскольку указанные категории военнослужащих в своей речевой деятельности руководствуются, как правило, только строками устава внутренней службы (УВС, гл. 2, с. 38), гласящего, что «приказ должен быть сформулирован ясно, не допускать двоякого толкования и не вызывать сомнения у подчиненного». Как следствие, недостаточное внимание к речевой деятельности военнослужащих приводит к тому, что даже при подаче уставных команд, отдании приказов и распоряжений речь нередко организуется с грубейшими нарушениями правил, выработанных военной риторикой за тысячелетия ее существования.
Современное командирское и штабное мышление не может воспитываться на недостаточно продуманных, запутанных и многословных формулировках. Указанные недостатки неизбежно будут отражаться в текстах приказов и распоряжений, большинство из которых пишутся по некогда невесть кем установленному шаблону. Но спасительный в мирное время шаблон оказывается бессилен передать что-либо выходящее за рамки безликих «решил», «приказываю», мобилизовать простыми и ясными словами волю тех, к кому он обращается, на ответственное и инициативное исполнение своих требований в боевой обстановке. В первый период Великой Отечественной войны, по свидетельству маршала К. К. Рокоссовского, подобные шаблоны нередко имели целью скрыть истинное положение дел и снять ответственность с их авторов. Война потребовала нового языка как приказов, так и боевых уставов; не случайно и Боевой устав пехоты (1942), и приказ № 227 заговорили простым, понятным, суровым и честным языком.
Наряду с внедрением в военное образование и подготовку военных кадров полноценного речевого воспитания[202](введение спецкурсов, факультативов, разделов и отдельных учебных дисциплин, посвященных изучению наследия военной риторики, культуры речи и особенностей коммуникативной деятельности военнослужащих), кардинально решающего проблему формирования коммуникативной компетентности, представляется целесообразным предложить некоторые меры организационного характера. Данный подход, заключающийся в формировании у солдат, сержантов и офицеров установки на соблюдение наиболее профессионально значимых речевых стандартов, несложных и легко запоминающихся правил речевой деятельности основывается на принципах, впервые реализованных в тексте суворовского «Словесного поучения солдатам»: ясность, лаконичность, обязательность запоминания и исполнения. Опираясь на традиции нашей армии и исходя из современных требований, представляется, что речевую деятельность российских военнослужащих следует организовать в соответствии с коммуникативным кодексом, положения которого должен знать каждый.
В толковых словарях слово «кодекс» определяется как свод законов. Но также кодекс можно рассматривать и как свод правил, принципов. В настоящее время применительно к различным сферам деятельности получает распространение такое понятие как «коммуникативный кодекс», представляющее собой систему положений, принципов, регулирующих речевое поведение участников коммуникации.
Формулировки коммуникативного кодекса военнослужащего Вооруженных Сил Российской Федерации должны быть краткими, приближенными к разговорной речи, свободными от занаученых оборотов или канцелярита, начинаться с глагола, выражающего действие (по аналогии с текстом суворовского «Словесного поучения», который почти на 33 % состоит именно из глаголов)6.
Целесообразно, по аналогии с практикой заучивания «Кредо солдата» в американской армии и уставных положений в Российской армии (таких, например, как обязанности солдата) рассматривать знание коммуникативного кодекса военнослужащего (ККВ) как условие для присвоения очередного звания и назначения на вышестоящую должность. Положения ККВ приведены ниже:
Говори, что думаешь, и не говори, в чем не уверен.
Излагай последовательно и аргументировано.
Говори и пиши правильно, кратко и просто.
Не бойся говорить красиво и увлекательно.
Старайся больше слушать, чем говорить.
Говори на языке интересов собеседника.
Не стесняйся задавать вопросы.
Начинай с главного.
Говори о важном.
Рассмотрим вкратце содержание максим кодекса.
Говори, что думаешь, и не говори, в чем не уверен
Это положение ККВ вытекает из критерия искренности и критерия истинности, лежащих в основании коммуникативного кодекса, разработанного английскими лингвистами Г. Грайсом и Дж. Личем, которые при организации речи можно трактовать, с одной стороны, как верность себе, а с другой, как верность действительности. Такой подход стремится гармонизировать соотношение речевой деятельности, служащей самовыражению личности военнослужащего, и речевых действий, направленных на обеспечение интересов служебно-боевой деятельности.
Существует и еще один важный аспект этого правила: в контуре управления должна циркулировать исключительно проверенная и правдивая информация. Информация «снизу» не должна вводить вышестоящее командование в заблуждение относительно истинного положения дел, чтобы решения, принимаемые на основании этой информации, были адекватными ситуации. Особенно это касается описания боевой и оперативной обстановки и исчисления потерь противника. В отношении последнего традиционно наблюдается наибольшее число злоупотреблений. Например, спецназовец В.П. Ковтун так комментировал порочную практику приукрашивания боевой деятельности советских войск в Афганистане: «Как правило, для того чтобы оправдать большие потери, командование сочиняет легенду о жестоком бое с превосходящими силами противника, в котором и полегли герои. А раз герои, то награждать надо соответственно. Отсюда и история о лично убитых в рукопашной схватке «духах» и тому подобные сказки… Все, что перечислено «в общем итоге операции» как уничтоженное — обыкновенная социалистическая приписка»[203]. Припискомания и очковтирательство даже в важнейших документах, на основании которых планировались боевые действия Ограниченного контингента, доходили до того, что, по словам другого офицера спецназа ГРУ Е.Г. Сергеева, начальник штаба Туркестанского военного округа генерал-лейтенант Гусев называл офицеров оперативно-агентурных групп военной разведки не иначе как «бородатые сказочники»[204](бороду офицеры разведки отращивали, чтобы «сливаться» с местным населением). Как следствие, до 90 % засадных действий, предпринимаемых советскими войсками, оказывались неэффективными.
Не менее важно, чтобы информация, поступающая «сверху» в виде приказов и распоряжений, была ориентирована не только на безоговорочное, но и сознательное исполнение, на понимание личным составом требований командования. Для того чтобы суметь в полной мере использовать в боевой обстановке метод примера, начальнику надо быть искренним с подчиненными; официальная информация должна обязательно интерпретироваться, чтобы она звучала голосом собственных убеждений. «Мне не раз приходилось общаться с солдатами и офицерами, которые участвовали в боях в Афганистане и Чечне и не могли понять смысла этих боев»[205], — свидетельствует военный корреспондент Н. Стародымов. Подобная недопустимая дезориентация чревата снижением мотивации личного состава, падением дисциплинированности, проявлением агрессии к раненым, пленным и нонкомбатантам.