В фильмах советского времени Ленин был любимым и непогрешимым вождем, а в нынешних сериалах выглядит беспринципным предателем интересов России. Напротив, Николая II в советские годы презирали как одного из самых бездарных правителей, а ныне возвели в ранг святых. Фильм о его отношениях с балериной Кшесинской вызвал у некоторых ярость: как мог этот святой до брака изменять своей будущей жене?
Памятники в России было бы лучше всего устанавливать со свинчивающейся головой. Один читатель написал в газету: «Доколе наш древний русский город Владимир будет носить имя Ленина?» Расставшись с советским прошлым, мы со всем пылом души, не считая затрат, бросились переименовывать города и улицы, как и после Октября 1917 года. В Петербурге от переименований пострадали даже Гоголь и Салтыков-Щедрин, а уж они-то за что? Впрочем, язвительный Салтыков-Щедрин успел наговорить немало такого, что и сегодня читать обидно: «Правитель города Глупова Угрюм-Бурчеев… решил сломать все, что уже было, и с бездумной настойчивостью идиота принялся сие осуществлять. И все глуповцы, не понимая, что они делают, ломали и крушили свой город… Идиоту властному нет дела до результатов, потому что эти результаты выясняются не на нем… На лице его во всех чертах выступает какая-то солдатски-невозмутимая уверенность, что все вопросы давно уже решены».
Философ Н. Лосский считал максимализм отрицательным свойством русского народа. Наша пылкость и романтизм могут показаться привлекательными, но недаром возник анекдот: британские ученые установили, что если свет на кухне включать-выключать каждые пять секунд, то тараканы умрут от бега туда-сюда.
Немецкий журналист Борис Райтшустер прожил в нашей стране 20 лет. Ему довелось жить в русской семье, видеть пьянство и семейные скандалы. Может быть, его это ужаснуло? Напротив! «Я был восхищен интенсивностью переживаний, постоянными изменениями. В сравнении с российскими джунглями Германия – скучный и упорядоченный зоопарк». Юмористы шутят, что романтика – это радость при отсутствии самых элементарных удобств и что самое романтичное место на Земле – это Россия. Зато у нас уж точно не соскучишься.
Жизнь – только миг между прошлым и будущим?
«У нас, русских, две души: одна от кочевника-монгола, мечтателя, лентяя, убежденного в том, что «против судьбы не попрешь», а рядом с этой бессильной душой живет душа славянина, она может вспыхнуть красиво и ярко, но недолго горит, быстро угасая», – говорил Максим Горький. Русский убежден, что его участь зависит не столько от него самого, сколько от судьбы, которая заранее предрешена: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать», «Где наша не пропадала!», «Семь бед – один ответ», «Смерть придет – причину найдет». По нашим пословицам, все равно «кому утонуть, тот не сгорит», а «кому повешену быть, тот не утонет». А коли так, то почему бы не рисковать?
«Кто не рискует – не пьет шампанское», «Риск – благородное дело», – любят говорить в России. Готовность к риску является проявлением удали, то есть безудержной смелости в сочетании с бойкостью, ухарством, молодечеством. «Смелость города берет», «Или пан, или пропал», «Бог не выдаст, свинья не съест», «Волков бояться – в лес не ходить», – гласят пословицы. Крестьянская жизнь имела особый ритм: в короткое лето работа была намного напряженнее, чем долгой зимой. Чередование периодов пассивности с периодами бурной эмоциональной разрядки способствовало тому, что удаль стала одной из важнейших черт национального характера. Готовность рисковать жизнью, действовать «очертя голову» в России всегда ценилась: «Удалой долго не думает», а отсутствие удали осуждалось: «Всей удали у него, что за ложкой потеть».
Удаль русские не раз проявляли в бою. Характерны наши пословицы: «На миру и смерть красна», «Или грудь в крестах, или голова в кустах», «Помирать, так с музыкой». Ярким примером ее может служить переход Суворова с армией через Альпы. «На каждом шаге – зияющие пропасти, водопады с камнями… много людей с лошадьми летели в преисподние пучины», – докладывал полководец царю. Русские воины совершили чудо и застали войска французов врасплох.
Жестокая зима не раз спасала русских, но не только из-за этого провалились вторжения и Наполеона, и Гитлера. Любопытные заметки оставил гитлеровский генерал Блюментритт: «Жители Востока придают мало значения тому, что они едят и во что одеваются. Удивительно, как долго могут они существовать на том, что для европейца означало бы голодную смерть. Жара и холод на русского почти не действуют. Зимой он защищает себя от сильной стужи всем, что только попадается под руку. Близкое общение с природой позволяет русским свободно передвигаться ночью в туман, через леса и болота. Они не боятся темноты, бесконечных лесов и холода… Немецкий солдат чувствовал себя ничтожным, затерянным в этих бескрайних просторах». «Ежедневные потери по причине обморожений и… заболеваний превышали потери в боях», – вспоминал об «окаянной русской зиме» 1941 года солдат Пауль Карелл.
У нас веками отбирались судьбой закаленные, стойкие люди, способные выжить в экстремальных условиях. Защищая свою страну, в годы испытаний русские обнаруживали невиданную энергию, мужество, беспримерную самоотверженность, удивительную способность к массовому героизму. Века постоянной военной опасности выковали особый патриотизм, непримиримость к оккупантам. «Немыслимо препятствовать стомиллионному народу осуществлять свои естественные права владычества над побережьем собственных морей… Не надейтесь, что единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. <…> С русскими стоит играть честно или вообще не играть», – заявлял прусский канцлер Отто фон Бисмарк. А немецкий генерал Рунштедт после Второй мировой войны утверждал: «Русскую армию можно разбить. Зато очень трудно воспользоваться плодами победы».
В этой войне Германия нигде в мире не встречала такого сопротивления, как в России. В июне 1941 года немецкий генерал Гальдер записал в своем дневнике: «Русские сражаются до последнего патрона. Бывает, что гарнизоны взрывают себя вместе с дотами, не желая сдаваться». «Русский солдат предпочитает рукопашную схватку. Он стоек, храбр, грозен в обороне, стремителен в наступлении», – отмечал Блюментритт. Немецкий автор И. Дек одну из глав своей книги назвал «Только мертвые русские не стреляют».
Наша история полна такими примерами, когда люди, которые были в обыденной жизни незаметными, в решающий момент превращались в героев. По словам поэта-фронтовика Д. Самойлова, «российский солдат вынослив, неприхотлив, беспечен и убежденный фаталист. Эти черты делают его непобедимым». Солдатское житье его тяготит, он брюзжит, ругается, за глаза куражится над начальством и даже готов что-нибудь слямзить и схватиться за грудки из-за пустяков. Но в артельной работе или в бою он герой: «Он умирает спокойно и сосредоточенно, без рисовок. В беде не оставит товарища. Умирает деловито и мужественно, как привык делать артельное дело».
«Никогда не воюйте с русскими. На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью», – предупреждал Бисмарк. В войнах русские обнаруживали не только отвагу, но и удивительное равнодушие к смерти. В одной из наших любимых песен звучат слова: «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь». В течение веков повседневная жизнь была для русского человека ежедневной войной – с природой, соседями и самим собой. Русские люди сравнительно легко переходят от мира к войне и умеют хорошо воевать. Политолог В. Пастухов утверждает, что «русский человек исторически заточен на войну и генетически приспособлен к ней. И это та реальность, с которой Европе придется считаться». Хотят ли русские войны? На этот вопрос ответил поэт Е. Евтушенко: «Да, мы умеем воевать, но не хотим, чтобы опять солдаты падали в бою на землю горькую свою».
Почему считается, что рашен – безбашен?
Русский человек хорошо знает, как надо выживать, и плохо знает, как жить. Удаль и самоотверженность в нашем понимании противостоят корысти и расчету и нередко сочетаются с беззаботностью и безрассудством. Над этим иронизирует Татьяна Толстая: «Удаль я бы определила как бесцельный выплеск тестостерона без учета последствий. У других народов это может быть возрастное, подростковое, но человеку русскому удаль свойственна до седых волос… Например, выпить и буянить». Н. Лесков в рассказе «Чертогон» описывает, как лихо кутил в конце XIX века московский купец Михаил Хлудов, любимый многими за щедрость. Он гулял в сопровождении тигра, которого приручил, как собаку, мерился силой с медведем, в ресторанах устраивал пиры, угощая сотню человек. После пира, когда «ресторан был полностью разорен, люстра лежала на полу вся в кусках», Хлудов с такой же страстью молился и каялся.
В рассказе Шукшина мужик объясняет: «Лучше уж вовсе не пить, чем по губам-то мазать». По-русски гулять так гулять, то есть без тормозов. После войны один немец рассказывал: «У меня квартировали русские офицеры. Ухаживали за тремя моими дочками. Веселились… Однажды Первое мая справляли, а мои дочери танцевали, играли на пианино. Парни веселые, напились, конечно, потом под утро выбросили пианино в сад со второго этажа. Мне дочери говорят с восторгом – наши на это никогда бы не решились».
Иностранцы всегда отмечали наш азарт, склонность к риску, к игре в карты, к дуэлям. Первый президент России Ельцин в молодости в поезде играл в карты с уголовниками на деньги. Он все проиграл: вещи, одежду, остался в одних трусах. Предложили поставить на кон жизнь – согласился и, наконец, выиграл. В Брянской области несколько лет назад были массовые отравления грибами. В одной семье от этого погибли все. Удалось спасти лишь отца, но он вернулся домой и грибы доел. Перед смертью успел сказать: не пропадать же добру!
Читаю в газете о рекорде тяжелоатлета Ивана Савкина: силач протащил за собой по морю на 2,5 метра четырехтонный корабль и едва не потерял сознание. А что будет с его здоровьем потом? Правильно говорят, что русские умеют найти выход из самых сложных ситуаций, но еще лучше умеют найти туда вход. За рубежом нас называют спасателями мирового туризма. Наводнение в Таиланде: иностранные туристы прячутся, а наши едут «фоткать» – это же восторг, кайф! Автобус начинают захлестывать волны – русские бьют стекла, спасаются, но не жалеют, что поехали. Только один трясется от страха: «Мне нельзя умирать – я жене сказал, что еду в деревню». В Египте военное положение? В Черногории пожары? Значит, должны быть горящие путевки! В Красном море на людей напала акула? Немцы или англичане на пляж не пойдут, а наши парни продолжают плавать. В анекдоте альпинист упал в пропасть. Товарищи ему кричат: