ругой – надо приложить колоссальную энергию, чтобы тебя приняли в свою среду». И у русских за рубежом возникает проблема – среди иностранцев им нелегко найти настоящих друзей.
У русского тела – особая форма? Публичный интим здесь не редкость, а норма?
В свое время на Западе дружно смеялись над публичным поцелуем в губы лидеров СССР и ГДР Брежнева и Хонеккера. Если в Америке один мужчина поцелует другого, то каждому ясно – это гомосексуалисты. А у русских поцелуи и объятия, прикосновения друг к другу при встрече и расставании служат знаком искренне дружеского отношения.
У американцев или англичан для постороннего вторгаться в их личное пространство недопустимо. Русские же в разговоре приближаются друг к другу на такое расстояние, которое в США принято либо при сексуальном контакте, либо перед началом драки. Американцы учат стюардесс: «Не наклоняйтесь к пассажиру ближе чем на 30 сантиметров, иначе другие сочтут, что вы находитесь в интимных отношениях». Общаясь, русские могут подойти к собеседнику вплотную, жестикулируя, дотронуться до него.
Считается, что зона персонального общения русских равна длине двух согнутых локтей. Но всегда ли они могут разойтись на такое расстояние? «Сидишь дома, кажется, все тоже сидят! – думает горожанин. – А куда ни поедешь, кажется, все сразу туда же поехали!» В час пик у того, кому повезло втиснуться в общественный транспорт, «упругое когда-то тело, на весь ли день иль на минутку, тотчас же форму заимело междулюдского промежутка» (из дневника). Один поэт в троллейбусе жалуется: «Мне под дых ширяют метко, бьют локтем в грудную клетку, а большущая брюнетка пышным бюстом тычет в рот».
Вот прижатая к вам дама вдруг заскулила по-собачьи. Не может быть? Ах, нет, это у нее в сумке заскулил щенок и высунул свою мордочку. А с другого бока вам дышит в лицо жутким перегаром щетинистый мужик. Рубашка у него расстегнулась, и к вам примыкает пупок с редкими рыжими волосами. Какое уж тут уважение к личному пространству? Юмористы уверяют, что в этой давке можно найти трех женщин: умную, добрую и красивую. И полюбить всех трех сразу. После того, как вы отчаялись найти их трех в одной.
У русских дистанция между людьми меньше, чем на Западе, не только в буквальном, но и в переносном смысле. Увидев маму с ребенком, у нас любой посторонний может посоветовать ей, как его правильно воспитывать. Стою в аптеке в очереди за лекарством. К окошку подбегает взмыленный молодой человек: «Срочно! Лекарство!! Человеку плохо!!!» Аптекарша: «А что с ним?» – «Ну, много пива выпил». Люди в очереди смеются: «Лучше рассол!» Другой случай, тоже в аптеке. В очереди мужчины, у окошка бабуля ворох таблеток в сумку запихивает. А девушка лет двадцати протягивает в окошко купюру и тихо говорит: «Две упаковки презервативов и валерьянку, пожалуйста». Бабуля ее тут же успокаивает: «Волнуешься? Зря!» Желая человеку добра, мы можем его обидеть. «Я не люблю, когда мне лезут в душу», – говорил Высоцкий. Иностранцев коробят вторжение в их личную жизнь и та легкость, с которой русские обращаются с просьбой к постороннему человеку. У нашей повышенной общительности есть своя оборотная сторона – бесцеремонность, неуважение к личности.
В России веками права личности подавлялись. Советская система возвышала коллектив и принижала значение личности. Браки, разводы и личные отношения в те времена могли обсуждаться на собрании трудового коллектива. Так оправдывается муж, обвиненный женой в измене, в песне Галича: «И на жалость я их брал да испытывал, и бумажку, что я псих, им зачитывал».
Русским многие годы доводилось жить в тесноте. В советские годы в коммунальных квартирах случались ссоры и даже драки между соседями. Это описывал М. Зощенко: «Вышел на кухню инвалид Гаврилыч. Что, говорит, за шум, а драки нету? Сразу и подтвердилась драка… Гаврилычу последнюю ногу чуть не оторвали – народ уж очень нервный». С. Довлатов вспоминает, как его мать, замученная на работе, не могла дома выспаться и тщетно боролась в квартире за тишину. Однажды она не выдержала и прикрепила к дверям своей комнаты объявление: «Здесь отдыхает полутруп. Соблюдайте тишину!» И вдруг наступила долгожданная тишина – даже сосед-полковник бродил по коридору в носках. Хватал всех за руки и шипел: «Тихо! У Довлатовой ночует политрук!»
В коммуналках вся жизнь человека проходила на глазах у соседей. Единственным личным пространством был туалет – в нем мама повесила будущему знаменитому писателю Жванецкому призыв: «Миша, не сиди просто так! Думай!» Коммуналки уходят в прошлое, но их влияние на образ мыслей людей еще не исчезло. В коммуналках были и бедность, и теснота, и конфликты, но почему многие пожилые люди вспоминают о них с добрым чувством? Когда в квартире появлялся первый телевизор, соседи собирались и смотрели его вместе. В коммуналках были и общение, и взаимопомощь – сегодня одиноким пожилым людям в отдельных квартирах этого недостает.
На Западе русский человек в баре или на пляже сразу найдет себе компанию. Напротив, европеец нередко весь вечер одиноко грустит в баре. «А ведь можно жить иначе – скандалить с соседями, навязываться с воспоминаниями, поучать молодых!» – размышляет Т. Толстая. Она жила на Западе и «выбрала бы наш хамский, теплый, болтливый и невыносимый способ прожить эту жизнь, только бы не слышать эту вежливую, глухую, ужасную тишину». У русских отношения между людьми сердечнее и искреннее, теплее и человечнее. В них меньше лицемерия и фальши.
За рубежом часто утверждают, что русские будто бы вообще не знают, что такое privacy, то есть частная жизнь. Но наши люди наконец-то обрели на нее право – это понятие впервые появилось в Гражданском кодексе. С другой стороны, законодатели под предлогом защиты приватности ограничивают доступ к информации о виллах и яхтах высокопоставленных чиновников. В России загородные дома, даже честно нажитые, огорожены высочайшими, уродующими пейзаж заборами – в этом отношении мы впереди планеты всей. После векового давления со стороны государства такое стремление русских к приватности неудивительно. У нас все больше людей начинают понимать священный принцип: моя частная жизнь заканчивается там, где начинается частная жизнь другого человека.
Утопился муж? Прекрасно, найдите другого!
Обсудим теперь, как и о чем с русскими разговаривать. На Западе принято при встрече спрашивать «Как дела?» и отвечать «Прекрасно!» или «Хорошо!». Вам надлежит быть благополучным, а если вы тонете, то зачем мне иметь с вами дело? Обмен любезностями доведен до автоматизма. Режиссер Г. Волчек в США на вопрос «Как дела?» попробовала сказать: «А у меня муж утопился!» Ответом ей была лучезарная улыбка: «О, прекрасно!»
У нас другие традиции. Как в XIX веке встречались, выходя на работу, русские крестьяне? «Здорово, как поживаешь?» – «Слава богу, помаленьку». – «Что зарабатываешь?» – «Кое-что». На вопрос «Как дела?» и сегодня отвечают: нормально, потихоньку, понемножку. Чаще вы услышите самое употребительное русское слово «ничего». Оно означает «как всегда». Кто-то может сказать: «Ну, какие там у меня дела? Так, делишки». Поэт И. Фоняков нашел свой вариант: «Трепыхаюсь!» Многие склонны к черному юмору. Один из политиков сказал: «Как живу? Выбираю кладбище!» «Наш препод на «Здрасте, как дела?» отвечает: «Мир полон секса и насилия», – рассказывает студент. А кто-то скажет: «Зачем спрашиваешь? В одной стране живем».
«Когда русский спрашивает меня: «Как поживаешь?» – он искренне интересуется этим», – говорит немецкая журналистка Кроне-Шмальц. На бегу спросив русского «Как дела?», вы рискуете, что он примется рассказывать, какие оценки в школе у детей, как вчера язвила теща и какой недюжинный ум у его собаки, которая дома всегда на его стороне. Жванецкий так описывает встречу: «На вопрос «Как живешь?» завыл матерно, долго бился головой о стену, набил морду вопрошавшему, в общем, ушел от ответа». Жалующимся у нас сочувствуют и стараются помочь. В России стыдно быть успешным и счастливым: это расценивается как хвастовство.
Знаменитый петербургский дирижер М. Янсонс говорит, что в последнее время стало меньше сердечности в отношениях: «Скоро на вопрос «Как поживаете?» мы, как в Америке, будем отвечать «Замечательно!» и улыбаться во все 32 зуба». Это уже начинается: наши молодые люди на вопрос «Как дела?» отвечают «Как дела?» или «Привет!». Улыбаться при этом – хорошо, но хотелось бы сохранить свойственные русским искренность, отзывчивость и теплоту общения.
Как в России обратиться к незнакомому человеку? Слова «господин», «сударь», «милостивый государь» кажутся устаревшими и высокопарными. «Господа» – это где-то в Париже. «Товарищ» – наследие коммунизма. «Гражданин» – пройдемте? Обращения «Мужчина!», «Женщина!», «Дама!» режут слух фамильярностью. Поэтому женщинам у нас говорят «Девушка!», а мужчинам «Молодой человек!» лет до девяноста. Все чаще стали обращаться как на Западе: «Извините!»
Наш соотечественник Сергей уже несколько лет женат на американке Мюриэл и живет в США. Что озадачивает жену? «Когда Сергея спрашивают, нравится ли ему жить в Америке, то от него ждут короткого ответа, а он отвечает, как будто диссертацию защищает». Русские не видят смысла в светских беседах для приличия, в нейтральных разговорах о погоде. У нас в разговорах на кухне речь может идти о ключевых вопросах жизни, об идеях, политике и экономике, о новинках литературы, искусства и кино. Это свидетельствует о заметной роли духовных ценностей. «Русские говорят о жизни, о любви и смерти, о друзьях и врагах, родных и близких, о войне, насилии и ужасах, о литературе, поэзии и призраках, о пожарах, катастрофах и китайской мифологии… Они задают и вопросы, которые в Финляндии сочли бы бестактными и невежливыми. Почему ты не красишься? Ты веришь в Бога? Когда вы с приятелем заведете ребенка? Русским в мире нет равных в обсуждении… жизни и судьбы», – пишет финская журналистка А. Лаурен. Долгие задушевные разговоры и застолье, превращение разговора в дискуссию или исповедь – это наша особенность.