. Однако уже «Клинопись деяний» свидетельствует, что немецкий источник в случае перевода ассирийских псалмов не был для Бальмонта универсальным. Так, четыре текста «Клинописи деяний» основаны на переводах с разных языков. В первой части («Саргон») поэт обращается к переводу того же Г. Винклера, к строкам 1–5 известной «Нимрудской надписи»[438]. Тексты второй («Нэбукаднэцар Второй») и четвертой частей («Молитва Нэбукаднэцара Второго к Мирри-Дугге при восшествии его на престол») Бальмонт берет из известного английского источника – это перевод С. Лэнгдона «Строительные надписи Нововавилонской империи»[439]. Третья часть («Ассурназирпал») основана на строках 44–54 из «The Annals of Ashur-nasir-pal», известных по изданию: Budge А. W., King L. W. Annals of the Kings of Assyria.The Cuneiform Texts with Translations, Transliterations, etc., from the Original Documents in the British Museum. Vol. I. London, 1902. P. 269–272.
В свою очередь для создания ведийских гимнов (раздел «Индия») Бальмонт использует книгу: Griffith Ralph T. H. Hymns of the Rig Veda. Translated with a popular commentary. Vol. II. Benares, 1890. А «Песнопенье Земле» из Атхарваведы, включенное во второе издание «Зовов Древности», представляет собой перевод четырех первых (из 63) фрагментов I части «Le livre XII de L’Atharva-Véda», выполненный им по изданию: Les livres X, XI et XII de l’Atharva-Véda traduits et commentés par Victor Henry. Paris, 1896. P. 179–180. На это указывает последняя строфа бальмонтовского «песнопения»:
Земля, в которой все четыре края,
В которой пища, племена людские,
В которой несосчитанность существ,
Нам даровать Земля да соизволит
Стада коров, обильных молоком <курсив наш. – Г. П.>.
Именно в переводе В. Анри, в отличие от множества других, речь также идет о «четырех краях». Ср.:
La Terre à qui appartiennent les quatre régions, sur qui ont pris naissance les aliments et les tribus humaines qui porte en nombre infini tous les étres qui respirent et se meuvent, daigne cette Terre nous accorder la possession des vaches! <курсив наш. – Г. П.>
Для австралийских преданий, «воссозданных» Бальмонтом и включенных в раздел «Океания» (в издании 1908 года это «Солнце. Океанийское предание», «Солнце и Гром. Предание», «Рождение Солнца. Предание», «Луна. Предание», «Звезды. Предание»; в издании 1923 года – «Луна», «Ночь», «Ворон», «В начале дней», «Мурамура», «Мурамура Паралина»), источником текста является книга Арнольда Ван Геннепа «Мифы и легенды Австралии» (Gennep A., van. Mythes et Légendes d’Australie: etudes d’ethnographie et de sociologie. Paris, 1906), где австралийские легенды представлены в прозаическом пересказе и разбиты по тематическим группам.
Записи А. ван Геннепа Бальмонт переводит, подвергая ритмизации, иногда достаточно последовательно и целостно. Иногда он соединяет в одном тексте сразу две легенды. Ср. предание племени нарриньери.
У Геннепа:
Le soleil est une femme qui passe, lorsqu’elle va se coucher, par le pays où demeurent les morts. A mesure qu’elle s’approche d’eux, les hommes s’assemblent; puis ils se divisent en deux groupes, de manière à laisser un passage entre eux. Ils invitent le soleil à rester avec eux. Mais elle ne peut accepter leur offre que pour peu de temps; car elle doit être prête à repartir dès le matin suivant. Pour les services qu’elle a rendus à quelques-uns de ces morts, elle reçoit d’eux une peau de kangourou rouge. Aussi est-ce revêtue d’un vêtement rouge qu’elle apparaît au matin[440].
В русском переводе Т. А. Черниловской и А. М. Давыдова:
Солнце – это женщина, которая, когда отправляется спать, проходит через страну умерших. По мере того как она приближается к умершим людям, они собираются вместе, затем делятся на две группы таким образом, чтобы оставить проход для Солнца. Они уговаривают женщину-Солнце остаться с ними, но она может остаться только на короткое время, так как на следующее утро должна вновь отправляться в путь. За услугу, которую она оказывает кому-нибудь из них, ей преподносят шкуру красного кенгуру, в ней она появляется по утрам[441].
У Бальмонта:
Солнце есть женщина. Имя – Окэра.
Днем она светится. Бродит внизу.
Ходит, восходит. Свершается мера.
Тучи проводит. Сбирает грозу.
Вот нагулялась в полях распростертых.
Хочется спать ей. Уютно ли тут.
Солнце проходит чрез области мертвых.
Только приблизилась, тени растут.
Солнцу блестящему призраки рады,
Смотрят, толпятся, зовут погостить.
Только недолги ночные услады,
Утром ей нужно от них уходить.
Призраки Солнце из тьмы провожают.
Красного шкуру дают кенгуру.
Скучно им. Пасмурны. Сумрачно тают.
Солнце же красным встает поутру (147).
Имя же Окэра, отсутствующее в основном тексте у А. ван Геннепа, заимствуется поэтом из записи предания о солнце племени каитиш. Ср.:
La femme-soleil appelée Okerka prit naissance fort loin dans l’Est et voyagea jusqu’en un lieu appelé Allumba, où un arbre commémoratif s’éleva. Quelque temps après la femme retourna vers l’Est; et maintenant elle s’élève chaque jour à l’Est, va vers l’Ouest et descend, pour revenir au matin[442].
При сравнении пересказов А. ван Геннепа и текстов Бальмонта становится очевидно, что поэт весьма точен в передаче общего сюжета и отдельных деталей, названных в оригинале, но повсеместно обрамляет их авторской поэтической образностью.
Ср. предание племени с реки Пеннефазер у А. ван Геннепа:
Le soleil est une femme; c’est le Tonnerre qui la fît. Il ne lui donna que deux jambes comme aux autres êtres humains, mais beaucoup de mains qu’on peut voir quand elle se lève et quand elle se couche. Le soir elle a faim et s’enfonce dans la terre ou dans l’eau pour se procurer des iguanes, des racines ou des poissons[443].
В русском переводе:
Солнце – это женщина. Ее создал Гром. Он не дал ей двух ног, как другим людям, но дал много рук, которые можно видеть, когда она встает и когда уходит спать. Вечером она чувствует голод и погружается в землю или в воду, чтобы раздобыть себе гоан, коренья или рыбу[444].
У Бальмонта:
Солнце создал Гром. Сказал:
«Будь!» И прочь прогрохотал.
Солнце – светлая жена,
Громом в бурю создана.
Две ноги всего ей дал.
А ходить ей приказал.
Две ноги, и много рук.
Видишь, сколько их вокруг.
«От зари и до зари»,
Солнцу Гром сказал, «гори!»
От зари и до другой
Солнце ходит над Землей.
Ночь. Работа свершена.
Хочет есть и пить она.
В Землю спустится, в туман,
Корни есть, и игуан.
В Море спустится и пьет.
Морем черным Ночь течет.
Солнце с Громом в Море спят.
Завтра будет гром и град (148).
Легенда племени аранда, записанное А. ван Геннепом:
Avant qu’il n’y eût une lune au ciel, un homme-opossum mourut et fut enseveli. Peu de temps après il sortit de sa tombe sous forme de garçon. Les gens de sa tribu le virent se lever ainsi; terrifiés, ils s’enfuirent. Il les poursuivit en criant:
«N’ayez crainte, ne vous sauvez pas, ou bien vous
mourrez tout à fait. Moi je mourrai, mais je ressusciterai
dans le ciel».
Donc il grandit, vieillit, puis mourut, mais reparut ensuite sous forme de lune. Et depuis il a continué à périodiquement mourir et ressusciter. Mais les gens qui s’enfuirent moururent tout à fait. Lorsqu’on ne voit pas l’homme-lune, c’est qu’il demeure avec ses deux femmes, qui vivent au loin, vers l’Ouest[445].
В русском прозаическом переводе:
Давно, когда еще на небе не было Луны, умер и был похоронен один человек-Поссум. Через некоторое время он вышел из своей могилы, приняв облик мальчика. Люди из его племени, увидев его, страшно испугались и разбежались. Он последовал за ними, крича:
– Не бойтесь, не бегите, а то вы умрете навсегда. А я умру, но воскресну на небе.
И он вырос и состарился. Потом он умер, но воскрес в облике Луны. И с тех пор он продолжает периодически умирать и воскресать. Но люди, которые разбежались, умерли навсегда. Если человека-Луну не видно на небе, значит, он у своих двух жен, которые обитают далеко на западе[446].
У Бальмонта:
Когда в седые времена
Не загорались, как теперь,
В выси ни Солнце, ни Луна,
Был человек, и был он зверь.
Он жил. Он умер. Погребли.
Уж минул год. Вдруг он встает.
Как юный отрок из земли.
И прямо – в быстрый хоровод.
Бежать в испуге – все кругом.
«Не бойтесь!» крикнул: «Будет час,
Я снова буду мертвецом,
Но жив, я жив на этот раз».
«Не бойтесь. Будем длить игру.
И будем в плясках и в цветах.
Когда же снова я помру,